Страница 3 из 14
- Ты что, Егорыч?!
***
Ноябрьским утром около тридцати солдат разного возраста в новеньких шинелях и с винтовками за плечами курили, переминаясь с ноги на ногу, у здания военкомата. Рядом с ними стояли их матери, отцы, братья, сестры, друзья…
Коротко стриженный Ваня в солдатской шинели и зимней шапке-ушанке, замер в стороне от них в обнимку с Варей, положившей голову ему на грудь. Ваня гладил по голове Варю, глаза которой были грустными и влажными. Недалеко от Вани и Вари понуро топтались Ломов и Синдяшкин.
Синдяшкин тяжело вздохнул.
- Так и не сыграли мы свадьбу…
На крыльцо военкомата вышел старший лейтенант. Окинул солдат начальственным взором и громко скомандовал:
- Становись!
Солдаты начали торопливо прощаться с родными и близкими, становиться в строй.
Оторвавшись от Вари, Ваня сделал шаг к отцу. Обнялся с Ломовым. Ломов похлопал его по плечу.
- Ну, давай, сынок.
Отстранившись от отца, Ваня крепко пожал руку Синдяшкину. Тот, грустно улыбаясь, тоже похлопал его по плечу.
Ваня снова вернулся к невесте, по щекам которой уже градом катились слезы. Ваня и Варя обнялись и поцеловались.
Старший лейтенант стоял перед строем, в котором не было только Вани. Офицер сердито повернул голову в его сторону.
- А ну в строй! Живо!
Ваня и Варя через силу оторвались друг от друга. Ваня сорвался с места и побежал к своему взводу. Встал вместе со всеми в строй.
Старший лейтенант скомандовал:
- Напра-во!
Солдаты выполнили его команду.
- Прямо - шагом марш!
Строй двинулся с места.
Родные и близкие солдат махали им на прощанье руками. Ломов, Синдяшкин и Варя – тоже. Ваня, обернувшись в строю и найдя их глазами, вскинул высоко вверх руку. Помахал ею в воздухе…
***
По улице, грустно опустив головы, брели Ломов и Синдяшкин.
Ломов вздохнул.
- Остался я один…
- Да я теперь тоже один, - отозвался Синдяшкин. - Почти… Неделями Варю не вижу. У нее в госпитале дежурства – чуть не каждую ночь.
- Немец к Москве рвется. А у нас в ресторане…, - Ломов поморщился. - Будто и нет войны. Каждый день народу полно. Пьют, гуляют…
- Особенно которые вчера… Англичане. Гужевали до часу ночи. Все шампанское заказывали – самое дорогое.
- Ну, кому война, а кому…, – грустно протянул Ломов.
- Да уж…
- Посмотрел я сегодня на Ваню… И так захотелось мне тоже – надеть шинель, винтовку взять на плечо…, - Ломов повернул голову к другу. - Мужики мы еще – крепкие. Воевали б не хуже других.
- Так-то так. Только ведь «Метрополь», Егорыч, - первый ресторан Москвы. Не оставишь без него столицу. Потому нас от фронта и освободили, - Синдяшкин поднял вверх указательный палец. - Бронь – ее просто так не дают.
- Да умом-то я все понимаю, - Ломов приложил руку к груди. - А здесь… Когда другие в окопах… Противно смотреть на сытые и пьяные рожи.
Синдяшкин хохотнул.
- А ты с кухни пореже заглядывай в зал! И не будет!
Ломов кисло ухмыльнулся. Вспомнив о чем-то, снова повернул голову к Синдяшкину.
- Утром видел нашего управдома. Говорит мне: записывайся в добровольный отряд содействия противовоздушной обороне.
- Что им, школьников мало? С июля – как немец начал бомбить Москву – пацаны и девчонки торчат на всех крышах.
- На ночные дежурства ходить некому. Школьники спят.
Синдяшкин понимающе хмыкнул.
- Где дежурить?
- В нашем доме – на чердаке.
- Ладно. Давай. Я тоже с тобой, за компанию…, - Синдяшкин вскинул голову. - А делать что, если бомба?
- На занятии скажут!
Друзья ударили по рукам.
***
В учебном классе за столами сидело около двадцати человек разного возраста. Среди них – Ломов и Синдяшкин. У доски замер пожилой майор с указкой в руке. На столе рядом с ним чернели большие стальные щипцы. Между майором и столами с обучаемыми стояла на полу небольшая бочка с водой. Рядом с ней лежал лист железа, на котором тускло поблескивала небольшая учебная зажигательная бомба.
Все внимательно слушали монотонный голос майора.
- Авиационные зажигательные бомбы предназначены для вызывания пожаров и разрушения оборудования воздействием высоких температур. При их изготовлении используют термитную смесь и трифторид хлора…
Майор подошел к учебной бомбе на полу. Поднес к ней кончик указки.
- Зажигательные бомбы небольших калибров – такие, как эта - используются, как правило, в кассетах. Они снаряжаются термитом. Термит - общее название смесей…, - осекшись, майор улыбнулся и махнул рукой. - А! Что я вам рассказываю эту херню?
Сидящие за столами тоже заулыбались.
- Главное знать вот что, - майор рубанул ладонью воздух. - Если бомба упадет рядом с вами, не пугайтесь. Воспламеняется она не сразу, а секунд через двадцать-тридцать… Поэтому…, - он обвел аудиторию взглядом. - Просто берите ее и тушите. Большим количеством воды.
Майор подошел к своему столу, взял с него щипцы и снова вернулся к бомбе. Достал из кармана зажигалку. Чиркнул зажигалкой, наклонился над учебной бомбой и поднес к ней язычок пламени. Бомба зашипела, плюясь огнем. Все сидящие за столами открыли рты и вытянули шеи. Майор распрямился.
- Хватаем ее щипцами и опускаем в бочку!
Майор ловко схватил шипящую бомбу щипцами. Поднял ее, поднес к бочке и опустил бомбу в воду. Зашипев от соприкосновения с водой еще громче, бомба с бульканьем погрузилась на дно бочки. Майор повернулся к аудитории и развел руками.
- Вот так.
Сидящие за столами облегченно вздохнули. Переглянувшись, Ломов и Синдяшкин, улыбнулись. Ломов протянул:
- Тю-ю-ю. И всего-то делов?
***
Ночью на чердаке было слышно только, как в дальних углах бегали мыши. Ломов и Синдяшкин сидели на двух перевернутых фанерных ящиках недалеко от двери на крышу.
Рядом с поварами на полу лежали щипцы. Посреди чердака стояла небольшая бочка с водой.
Ломов встал, подошел к двери на крышу, открыл ее и, задрав голову, посмотрел в ночное небо и протянул:
- Небо чистое. Ни облачка…
Синдяшкин повернул голову в его сторону.
- Плохо, что чистое. Лучше бы тучи. А еще лучше снег… Тогда бы сегодня точно не бомбили.
Ломов нахмурился.
- Не каркай!
- Ха! От меня это, что ли, зависит? Я на немецкого министра авиации не похож.
Синдяшкин тоже встал, подошел к Ломову и, улыбнувшись, легонько похлопал его по животу.
- Это ты у нас смахиваешь на Геринга! Такой же упитанный.
Ломов недовольно отбросил руку Синдяшкина от своего живота.
- Почём те знать? Ты что его, видел?
- Живьем не видел. А как в газетах рисуют…, - Синдяшкин очертил руками в воздухе огромный живот. - Объемы у вас одинаковые!
Синдяшкин засмеялся. Ломов сердито засопел.
Вдалеке раздался гул самолетов. Ломов и Синдяшкин тревожно переглянулись. Прищурив глаза, подняли головы и посмотрели в ту сторону, откуда раздается гул. Гул становился все громче и громче. Ломов со злостью плюнул на пол.
- Ну, вот. Накаркал!
Синдяшкин обиженно посмотрел на Ломова.
- Да я-то тут причем?
…Со всех сторон гремели взрывы бомб. Ломов и Синдяшкин лежали на полу посреди чердака, закрыв руками головы.
С грохотом пробив крышу, недалеко от них упала зажигательная бомба. Бомба громко и угрожающе зашипела, плюясь огнем. Оба подняли головы и посмотрели в ее сторону. Быстро вскочили, схватили щипцы и понеслись к бомбе.
Ломов подоспел к ней первым. Ловко ухватив бомбу щипцами, оторвал ее от земли и побежал вместе с ней к бочке с водой, которая чернела шагах в двадцати. Синдяшкин, подстраховывая друга, вприпрыжку засеменил за ним.
Уже у самой бочки Ломов неожиданно споткнулся и упал прямо на нее. Бочка опрокинулась. Ломов повалился на землю рядом, выпустив из рук и щипцы, и бомбу, которая откатилась далеко в сторону. Вода в несколько секунд вылилась из бочки в противоположную от бомбы сторону, растекаясь по крыше большой лужей и впитываясь в дощатый пол.