Страница 27 из 28
- У него в Рязанской области осталась мать… Как только меня выпишут, я к ней поеду.
***
Александр в новенькой повседневной офицерской форме сидел в одном из кабинетов районного военного комиссариата напротив майора Дубовского.
Начальник отделения военкомата, время от времени с любопытством поглядывая на Сухорукова, говорил по телефону.
- …Извини, Анатолий Иванович, я сейчас занят, - бросил он в трубку. - У меня в кабинете Герой Советского Союза Сухоруков.
Услышав это, Александр недовольно поморщился.
- Да, тот самый, - с гордостью сказал Дубовский. - Перезвони позже.
Майор положил трубку на аппарат и улыбнулся Сухорукову.
- Я по телеку видел, как Вам вручали в Звезду Героя, - Дубовский кивнул на звездочку, красовавшуюся на груди Александра. – Золотую.
Александр смущенно опустил голову.
- Вообще-то это дубликат, из латуни.
- Ну, ясное дело, - майор понимающе кивнул. – Чтобы настоящую не потерять.
Дубовский восхищенно цокнул языком.
- Вы по телевизору выглядели старше. А на самом деле – совсем молодой.
Александр покраснел.
- И еще… Мы тут в военкомате спорили…, - Дубовский придвинулся к Александру ближе. – Правда, что Ваш отец – генерал-лейтенант?
Александр кивнул.
- Правда.
Майор удивленно крякнул.
- Вот как… Значит, проспорил я. Я-то всем говорил, что не может быть. Сыновья генералов в Афгане не воюют.
- Ну, это смотря каких генералов, – почти с нескрываемой гордостью произнес Сухоруков.
- Понятно, - протянул Дубовский и придвинул к нему вырванный из блокнота лист бумаги.
- Вот адрес его матери. Она живет в Мотыльково. Это деревня, километров двадцать отсюда… Может, дать Вам машину? – торопливо добавил Дубовский. – А если хотите, я тоже могу с Вами…
Дубовский вздохнул
- Один у нее он был, сын-то.
Александр отрицательно помотал головой.
- Спасибо. Я доберусь сам.
Дубовский развел руками.
- Ну, сами так сами.
…Александр подошел к старому, покосившемуся деревянному дому на краю деревни, поднялся на давно не крашенное крыльцо и занес руку, чтобы постучать в дверь. Но не успел.
Дверь со скрипом открылась, и на пороге дома появилась мать Кошкина – маленькая, сухонькая, еще совсем не старая женщина в черном платье и черном платке. На вид ей было не больше пятидесяти лет.
Она стояла и смотрела на Сухорукова добрыми, спокойными глазами - так, будто знала его давным-давно и рассталась с Александром только вчера.
Потупив голову, он тихо произнес:
- Здравствуйте, Марья Васильевна.
Она приветливо кивнула.
- Здравствуй. Я в окошко тебя увидала…
Марья Васильевна отступила в сторону.
- Что стоишь, Саша? Проходи.
Ничуть не удивившись, что она назвала его по имени, Александр переступил порог…
…В правом углу бедно обставленной комнаты с побеленными известью стенами висела простенькая бумажная икона Богоматери, а под ней – большая фотография Кошкина в форме десантника, сделанная в день принятия им воинской присяги. Фотографию в скромной деревянной рамке без стекла перетягивала черная ленточка.
Рядом со снимком к стене была пришпилена канцелярскими кнопками уже успевшая пожелтеть вырезка из газеты с броским заголовком «ПОДВИГ ДЕСАНТНИКА».
Марья Васильевна сидела на стуле под фотографией сына. Александр устроился на табурете напротив матери Кошкина.
- Я тебя раньше осени не ждала, - сказала она, подперев кулачком щеку. - Не думала, что так скоро вылечат. В газетах писали, обгорел ты сильно…
Мать с сочувствием покачала головой и спросила:
- Больно было, Саша?
Александр кивнул.
- Больно, Марья Васильевна.
- А Игорьку? – мать Кошкина впилась в Александра тусклыми от горя глазами. – Он не мучился? – она смотрела на Сухорукова, не мигая. - Ты правду скажи.
Не выдержав ее взгляда, Александр опустил голову.
- Нет, Марья Васильевна. Он умер мгновенно.
Встрепенувшись, Александр достал из кармана кителя обтянутую красным бархатом коробочку и раскрыл ее. На дне коробочки поблескивала золотом Звезда Героя – та самая, которую ему вручили в Кремле.
Собравшись с духом, Александр вскинул голову и посмотрел матери Кошкина в глаза.
- Пуля, которая его убила, предназначалась мне. В общем…
Александр протянул коробочку Марье Васильевне.
- Он заслужил эту звезду больше, чем я. Возьмите.
Мать Кошкина благодарно улыбнулась, но тут же отрицательно помотала головой.
- Нет, Саша, не возьму…Ты тоже жизнь был готов отдать. За девочку, которую спас из огня. Тебе звезду дали, ты и носи.
Александр пожал плечами, закрыл коробочку и снова спрятал ее в карман.
Некоторое время оба молчали.
Мать Кошкина нарушила молчание первой.
- У тебя и отец есть, и мать? – спросила она.
Александр кивнул.
Марья Васильевна горестно вздохнула.
- А Игорек отца своего не знал, – она через силу улыбнулась. - Я ведь без мужа уже почти двадцать лет живу. Как посадили его за кражу свиньи из колхоза, так по тюрьмам с тех пор и мыкается. Может, уже и не живой…
Она поглядела на Александра почти с материнской нежностью.
- Женат?
- Пока не успел.
Марья Васильевна горько покачала головой.
- И Игорек не успел…
Зажмурившись, она начала мотать головой из стороны в сторону и тихонечко выть. Александр сидел, не смея шелохнуться. Он смотрел на мать Кошкина с болью в глазах.
Всхлипнув, Марья Васильевна встала. Александр тоже поднялся на ноги. Мать Кошкина сделала шаг к Александру и с громким стоном, вырвавшимся из ее горла, кинулась Сухорукову на грудь.
Обняв его своими высохшими, узловатыми, красными руками, она громко зарыдала.
Глаза Александра тоже стали влажными.
- Ты женись поскорее, - произнесла она сквозь слезы. - И детей нарожай… Побольше, слышишь? И за себя, и за Игорька моего нарожай…
Марья Васильевна подняла голову и погладила Александра по щеке.
- Ты приезжай ко мне с ними. Я их буду любить, как родных…
…На остановке за деревней Александр запрыгнул на подножку битком набитого ЛАЗика и помахал на прощанье рукой Марье Васильевне, которая стояла у автобуса.
- Я буду к Вам приезжать! – крикнул он и скрылся внутри автобуса.
Дверь ЛАЗика со скрежетом закрылась. Он тронулся с места.
Прильнув к окошку, Александр продолжал махать Марье Васильевне.
Мать Кошкина смотрела удаляющемуся автобусу вслед.
Она подняла правую руку, перекрестила Александра и прошептала:
- Храни тя Бог.
***
Ирина подошла к белой кирпичной будке КПП госпиталя имени Бурденко, остановилась рядом с ней и посмотрела на наручные часы. Девушка заметно волновалась.
Дверь будки открылась, и на ее пороге вырос дежурный по КПП – седой, полный прапорщик предпенсионного возраста с большими черными усами.
Ирина стояла к нему спиной, но прапорщик сразу узнал ее и довольно ухмыльнулся в усы.
Слегка прихрамывая, дежурный по КПП спустился по ступенькам крыльца и подошел к Ирине. Застыв за спиной девушки, он негромко кашлянул.
Ирина обернулась и, тоже сразу узнав его, приветливо улыбнулась.
- Здравствуйте.
- Здравствуй, - прапорщик хитро прищурился. – Не забыла меня?
- Разве Вас забудешь! - Ирина зарделась. - Большое Вам спасибо. Что пропустили меня в госпиталь. Тогда, ночью…
Дежурный по КПП махнул рукой.
- Да не за что!
Он с любопытством посмотрел на Ирину.
- Ну что, поправился твой… жених?
Ирина радостно кивнула.
- Да. Его уже выписали.
Брови прапорщика удивленно взлетели вверх.
- А что ты тогда тут делаешь?
- Он проходит медкомиссию. Военно-врачебную.
Дежурный по КПП хмуро почесал в затылке.
- Комиссия – дело серьезное, - он покосился на свою ногу. - Я год назад тоже проходил ВВК, после ранения…