Страница 25 из 28
- Чудес не бывает. А получилось у меня или нет…Говорить еще рано. Вот когда он придет в себя…
Татьяна Ивановна подмигнула своему интерну.
- Сделай-ка лучше, Наташенька, кофе. И мне, и себе. Покрепче!
***
Вокруг стола, на котором лежал Александр, стояли Колбышев, еще один хирург помоложе и медсестра.
Колбышев повернулся к своему коллеге.
- Ну что, приступим?
Тот молча кивнул головой.
Колбышев взял из рук медсестры скальпель и склонился над Александром…
…В коридоре госпиталя, недалеко от операционной, сидел на диване Василий Егорович. Настенные часы показывают начало девятого вечера.
В конце коридора появилась запыхавшаяся Татьяна Ивановна. Она быстро шагала к мужу. Он встал.
- Ну что? – бросила Сухорукова на ходу.
- Операция продолжается уже пять часов, - ответил Василий Егорович.
Татьяна Ивановна подошла к супругу. Остановившись, она поправила растрепанные волосы.
- Чуть не опоздала на электричку.
- Могла б позвонить Тюпалову. Он дал бы машину.
Сухорукова махнула рукой.
- Неудобно. Он уже и так столько нам помогал.
Татьяна Ивановна присела на диван. Василий Егорович опустился рядом с ней.
- Я сама сегодня оперировала, - отдышавшись, сказала Сухорукова.
- Кого?
- Брата той девочки… Бывшего десантника.
Генерал Сухоруков недовольно крякнул и поднял вверх указательный палец.
- Танюша, запомни: бывших десантников не бывает.
Татьяна Ивановна согласно кивнула.
- Ира и сегодня хотела поехать со мной. Но я не разрешила. Пусть побудет с братом.
Оба увидели Колбышева, который вышел из операционной. Супруги тут же вскочили на ноги и бросились к нему.
Сблизившись, все трое замерли на месте. Готовые ко всему, Сухоруковы напряженно смотрели на врача.
Колбышев устало улыбнулся.
- Жить он будет.
Василий Егорович и Татьяна Ивановна поглядели друг на друга счастливыми глазами и обнялись.
- Я даже не удивлюсь, если его признают годным к дальнейшему прохождению службы…, - хирург усмехнулся. - Знаете, что ваш сын спросил у меня? Пока мы его готовили к операции?
Сухоруковы вопросительно уставились на врача.
- Когда ему можно будет вернуться в полк? – Колбышев восхищенно крякнул. – На кону была его жизнь – а он в полк!
***
Выздоравливающий Павел с перевязанной головой лежал на кровати больничной палаты. Рядом с кроватью стояли Татьяна Ивановна, Наталья Николаевна и Цариков. За их спинами маячила счастливая Ирина.
Зажмурив от напряжения глаза, Павел сжал пальцами правой руки небольшой прибор для измерения силы кисти.
Сухорукова забрала у Павла прибор, посмотрела на его шкалу и удовлетворенно хмыкнула.
- Очень хорошо, Паша.
Татьяна Ивановна повернулась к коллегам.
- Почти все двигательные функции восстановились. С речью тоже проблем нет. Ходить я ему пока не разрешаю. Но садиться уже можно.
Она снова повернулась к Павлу.
- Ну-ка поднимайся!
Опершись локтями о кровать, Павел медленно оторвал свою спину от постели и сел. Он посмотрел на Сухорукову с надеждой в глазах.
- Татьяна Ивановна, а когда разрешите ходить?
Сухорукова ухмыльнулась.
- Какой нетерпеливый!
Она ласково похлопала Павла по ногам.
- Ходить тебе надо будет учиться заново.
- А когда можно начать?
Сухорукова весело тряхнула головой.
- Со следующей недели!
***
После обеда в госпитале Бурденко по расписанию наступил тихий час.
В офицерской палате на четверых были заняты только две койки.
На одной лежал Александр. Все части его тела находились еще под повязками, но с лица Александра уже сняли бинты: оно было сплошь покрыто следами ожогов. Повернув голову к окну, Александр тоскливо смотрел на залитую весенним солнцем улицу.
На соседней койке устроился майор Кунцевич – связист из Подмосковья с перебинтованной рукой: во время ремонта радиостанции он случайно пролил на нее полбутылки кислоты.
На краю кровати Кунцевича россыпью лежали фотографии. В здоровой руке Кунцевич держал большой черно-белый снимок, внимательно разглядывая его.
Кунцевич повернул голову к Александру и показал ему снимок.
- Это ты где?
Александр бросил на фотографию мимолетный взгляд.
- На Саланге. Есть в Афгане такой перевал.
Взяв в руку другую фотографию, Кунцевич обнажил в улыбке зубы и с восторгом произнес:
- А обезьяна у тебя на плече? Настоящая?
Александр тоже улыбнулся.
- Конечно. Это в Джелалабаде. Там тропики. И обезьяны бегают, и пальмы растут.
Дверь палаты распахнулась, и на ее пороге вырос Василий Егорович в халате, накинутом на генеральскую форму. В его руках была большущая сумка.
Увидев отца, Александр тут же поднялся, сел на кровати и радостно раскинул руки в стороны.
- Батя!
Широко улыбаясь, отец подошел к койке Александра.
- Ну, здорово!
Василий Егорович поставил сумку на пол, склонился над сыном и осторожно обнял его. Александр тоже обхватил плечи отца перевязанными руками.
Отстранившись, генерал Сухоруков начал разглядывать лицо Александра.
- Дай, хоть посмотрю на тебя без бинтов.
- Смотри!
Василий Егорович удовлетворенно хмыкнул.
- Нормальная у тебя рожа. Бывает и хуже.
- Доктора говорят, что со временем будет почти незаметно, - Александр махнул рукой. - Да для мужика это и не главное.
- Конечно, не главное. Бабы и за таким будут бегать, - Генерал подмигнул сыну. - Тут сестрички-то симпатичные есть?
- Хватает.
- Ходить тебе уже можно?
- Пока нельзя, - Александр вздохнул. - Но я все равно помаленьку ковыляю. Хоть в туалет. В утку ссать знаешь, как надоело? А по «большому» – тем более. И сестры тут все как назло все молодые. Неудобно.
Отец одобрительно улыбнулся.
- Правильно. Ходи.
Он присел на краешек постели брата и повернулся к Кунцевичу, который с уважением и любопытством разглядывал генерала.
- Здравствуйте, - Василий Егорович кивнул Кунцевичу.
- Здравствуйте, - поприветствовал его Кунцевич. – Решили проведать сына?
- Да.
Генерал наклонился и полез руками в стоящую на полу сумку.
- Тут мать тебе всего напередавала…
Он начал доставать из сумки и раскладывать на прикроватной тумбочке продукты.
Глядя на их растущую гору, Александр поморщился.
- Разве мне столько съесть?
Василий Егорович кивнул на Кунцевича.
- Ничего, сосед поможет!
Опустошив сумку, генерал снова повернулся к сыну.
- Слушай, я же не сказал главную новость. Тебя через неделю переводят в Тульский госпиталь.
Глаза Александра радостно блеснули.
- Правда?
- Правда, правда. Мурашов помог договориться. Так что будешь долечиваться дома. И мать будет рядом, и друзья твои… Родные стены они, знаешь…
Александр довольно улыбнулся.
***
Павел стоял посреди больничной палаты, опершись о плечо Татьяны Ивановны, которая поддерживала его с одной стороны, и о плечо Ирины, замершей с другой.
Наконец, решившись, он вместе с женщинами медленно сделал один шаг, затем - второй.
Сухорукова повернула голову к Павлу.
- Ну, что? Теперь попробуешь сам?
- А можно? – произнес Павел с нескрываемой радостью.
- Конечно!
Павел снял руки с их плеч. Татьяна Ивановна и Ирина отошли в сторону.
Расставив руки в стороны, чтобы было легче удерживать равновесие, Павел взволнованно дышал.
Собравшись с духом, он сделал маленький шаг. Пошатнувшись, Павел едва не упал.
Ирина бросилась к брату, чтобы поддержать его, но Павел взмахом руки попросил ее оставаться на месте.