Крылья Тьмы

— Как же друиду удалось убедить тебя в этой правде, маленькая чародейка? Прежде ты бы ни за что не поверила ему. Или это твой брат рассказал тебе?

Ей не хотелось ничего ему объяснять, не хотелось даже говорить с ним. Она хотела, чтобы он исчез из ее жизни, с земли, по которой она ходила. И из ее памяти, если бы это было возможным. Грайан так страстно ненавидела Моргавра, что ей казалось, будто находясь с ним в этом пространстве, она ощущала его зловоние, — но это был не запах его тела, а смрад, исходивший от зла. Все, что имело отношение к нему, было для нее столь отвратительным, что она просто не могла думать о чем-то ином, кроме как желании оставить его далеко позади любым способом.

— Тебе не следовало приходить за мной, — сказала она ему, делая еще один шаг в сторону, наращивая свою магию в ответ на воздействие его волшебства.

— Тебе не следовало предавать меня, — ответил он.

Могущество песни желаний было порождено земной магией, впитанной из эльфийских камней ее предком, Вилом Омсвордом, и переданной его потомкам. Для носителя магии песни желаний, полностью овладевшего ею, почти не было невозможного: он мог и отнять, и вернуть жизнь. Но Моргавр обладал подобной же магией, которая была столь же могущественной. Его магия скорее основывалась на самой его сущности. Ей было положено начало при его рождении в темных пределах Диких Дебрей. Его и его сестер — чародеек Малленрох и Мораг. Эта магия подпитывалась жаждой власти и оттачивалась экспериментами над живыми существами. Принуждаемый особой формой безумия, он искал способ приумножить могущество, которым обладал с рождения, и таким образом продлить годы своей жизни.

Он нашел этот способ довольно рано, когда был еще молод, обнаружив, что, пожирая жизни других, он вбирает в себя их жизненную силу. Похищая души, он увеличивал свою жизнестойкость и утолял голод. Это довольно легко, давным-давно сказал он ведьме Ильзе, стоит лишь однажды преодолеть свое отвращение к этому процессу.

Все эти годы она терпела его безумие, потому что считала его союзником в достижении своей величайшей цели — уничтожении друида Странника. Она понимала, что он собой представляет, и тем не менее позволила себе стать его марионеткой. Она разрушала себя ради него, хотя разум говорил ей, что этого не следует делать. В самом начале это казалось ей единственным выбором: она осталась сиротой, а он обманул ее. Но она быстро повзрослела, и ее сиротство уже давно не оправдывало их союза. Она все еще была бы с ним, если бы не Бек. Не могла она и утверждать, что была ребенком и у нее не было другого выбора, кроме как стать тем, кем он сделал ее. На самом деле она охотно приняла его усилия, усвоила его образ мыслей и методы и возжаждала стать частью его безумия, могущества, которого он домогался. Это делало их виновными в равной степени.

— Я забираю свою жизнь назад. — Напряжение, которое она ощущала, вызвало у нее дрожь. — Я беру назад то, что ты украл.

— Я никому и ничего не позволяю у себя брать, — отвечал он. — Твоя жизнь принадлежит мне, и я откажусь от нее тогда, когда таков будет мой выбор, и не ранее.

— На сей раз тебе не придется выбирать.

Он тихо рассмеялся, и темная ткань взметнулась в воздух, когда он сделал в ее сторону презрительный жест.

— Выбор всегда принадлежит мне. Предъявлять притязания на свою жизнь было пристойно, маленькая чародейка, пока ты не устремилась к могуществу, которое тебе не пристало. Ты будешь делать вид, что лучше меня, но это не так. На тебе не меньше вины, твоя цель не более благородна, и ты не превосходишь меня по уму. Ты чудовище. Ты так же холодна и безнравственна, как и я. Если ты думаешь по-другому, ты просто глупа.

— Разница между нами, Моргавр, не в том, что я считаю себя лучше. Разница в том, что я осознаю, что представляю собой, и понимаю, насколько это ужасно. Ты же будешь продолжать в том же духе и не станешь сожалеть об этом. Даже если я смогу измениться, я буду оглядываться назад и всегда сожалеть о том, что я была такой.

— В таком случае тебе недолго придется сожалеть об этом. Твоя жизнь почти окончена.

Его голос зазвучал по-новому, в нем явно слышалось предвкушение. Моргавр готовился к нападению. Она чувствовала это в движении воздуха, в его потрескивании и шипении, по мере того как вызванная им магия начинала высвобождаться.

Поэтому Грайан не оказалось там, где он ожидал и куда направил атаку. Она легко ушла из-под удара, оставив позади лишь свою тень. Ощущая завихрения воздуха от воздействия его магии, видя, как раскололась стена позади нее, она нанесла Моргавру удар грудой осколков, которые разнесли бы его на клочки, если бы он не ответил упреждающим маневром.

Обмениваясь безжалостными атаками, они быстро превратили залу в дымящуюся, заваленную обломками печь, где стояли удушающая жара и оглушительный шум. Однако они оказались равными противниками, чего ни один из них не ожидал, и никто не мог добиться превосходства.

Затем Моргавр просто исчез. Он только что был еще здесь, его огромная фигура, призрачная и изменчивая за стеной пыли и пепла, — и вот его нет. Грайан скользнула вправо, не желая предоставить ему возможности напасть на нее с другой стороны. Она втянула в себя воздух, ища его след, и он подсказал ей, что колдун покинул залу.

Она сразу же бросилась за ним. Если он удирал, значит, терял уверенность в себе. Грайан не собиралась давать ему шанс восстановить свои силы. Ее охватило яростное предвкушение. Быть может, теперь она сумеет положить конец его существованию.

«Черный Моклипс» приближался к флоту Моргавра, когда Редден Альт Мер решил кое на что взглянуть, будучи уверенным в том, что этого на борту нет. Он сделал это, повинуясь какому-то внезапному порыву. Альт Мер вспомнил о том, что ему рассказывал Арен Элессдил.

Итак, он спустился из кабины пилота, задав кораблю курс и зафиксировав рычаги управления, прошел мимо живых мертвецов из команды Федерации, спустился в боевой пост на корме рядом с левым понтоном. Там, где начинался изгиб тарана, он снял планку корпуса и заглянул внутрь.

Оно было там. Один шанс на тысячу. В отличном состоянии, тщательно свернутое и готовое к использованию.

«Вот даже как бывает», — удивился Рыжий Верзила.

Он вытащил его и разложил на палубе, в два счета собрав как надо, удивляясь, почему это пришло ему в голову. Потому что оно было там, предположил он. Потому что он жил в таком мире, где судьбу человека зачастую определял случай, а он верил в важность случая всю свою жизнь.

Снова вернувшись в кабину пилота, он увидел, что мачты кораблей Моргавра начали разрастаться перед ним, словно деревья в зимнем лесу. Немногие паруса оставались раскрытыми, что позволяло кораблям парить в воздухе, но большая часть была свернута и подтянута. Мвеллреты толпились у поручней, напряженно всматриваясь в приближающийся корабль, пытаясь понять, почему «Черный Моклипс» возвращается и почему не видно ни Моргавра, ни их собратьев — ретов. Они, однако, еще не были обеспокоены. Корабль, казалось, не представлял для них угрозы. Он не летел непосредственно на них, его курс пролегал левее и был направлен в море.

«Черный Моклипс» летел очень быстро и продолжал набирать скорость. Он делал уже более тридцати узлов, пролетая по чистому утреннему небу будто снаряд, выпущенный из катапульты, гладко и легко скользя по южному ветру. Морские птицы подлетали к нему и закладывали вираж в сторону, будто чувствуя, что корабль обречен, но Альт Мер лишь усмехнулся этой мысли.

Когда скорость достигла сорока узлов и «Черный Моклипс» оказался менее чем в четверти мили от левого фланга армады, Альт Мер вернулся на главную палубу и перебросил тяжелые канаты с абордажными крюками через борта. Они потянулись за судном, будто гигантские рыболовные крюки. «Удачное сравнение», — подумал Альт Мер и вбежал в кабину пилота. Он ухватился за рычаги управления, открыл правые парсовые трубы, и «Черный Моклипс» резко свернул влево. Этот неожиданный маневр расшвырял большую часть команды по палубе, люди остались лежать, уставившись в никуда. Альт Мер, не обращая ни них внимания, выровнял корабль и вновь набрал скорость, направляясь прямо на флот Моргавра. Зазубренные концы абордажных крюков ярко блестели в солнечном свете, болтаясь из стороны в сторону, словно приманка. Осознав, что их атакуют, мвеллреты носились подобно испуганным муравьям. Поднимались паруса, закреплялись лини, снимались с якорей. Командиры лихорадочно пытались расставить ходячих мертвецов по местам. Но, лишив их жизни, Моргавр также лишил их возможности быстро реагировать. Они не поспеют вовремя.