Крылья Тьмы

Горец уже не плакал. Он был опустошен утратой и ощущал неизбывную тоску, которая так прочно овладела им, что казалось, не отпустит никогда.

Уже светало, когда он встал, произнеся последнее слово прощания. Он потянулся за мечом Ли, туда, где он бросил его в конце сражения, и подобрал его. На темной поверхности клинка не было никаких отметин за исключением потеков крови и грязи. Он тщательно вытер меч и подумал, что хваленое оружие подвело его. При всех его магических свойствах, при всех его свершениях за долгую историю, породивших столько легенд, он оказался малопригодным здесь, на этой странной земле. Его силы оказалось недостаточно, чтобы спасти Тамис или Арда Патринеля. Ее не хватило даже на то, чтобы дать Квентину возможность защитить Бека, которого он поклялся защищать при любых обстоятельствах. То, что сам он остался в живых благодаря магии меча, нисколько его не утешало. Ему казалось, что свою жизнь он купил ценою жизни других. Ему казалось, что внутри у него все умерло, и он не знал, сможет ли когда-нибудь избавиться от этого чувства.

Горец вложил меч в ножны за спиной. Солнце встало над горизонтом, и ему следовало решить, что делать дальше. Надо отыскать Бека, но для этого ему пришлось бы покинуть убежище в лесу и вернуться в развалины Погребенного Замка. Это означало новую встречу с членистоногими и ронками, и он не знал, сможет ли это вынести. Квентин знал наверняка лишь одно: ему нужно убираться из этой юдоли смерти и разочарования.

Итак, он отправился в путь, наблюдая за тем, как тени вокруг постепенно тускнели, по мере того как все больше солнечного света проникало сквозь листву, создавая на земле узоры из ярких пятен. Он спустился с холмов, окружавших Погребенный Замок, на равнинные участки, которые покинул, удирая от ронка Патринеля двумя днями раньше. Двигаясь, он чувствовал себя несколько лучше. В его сердце по-прежнему царило уныние, но ощущение бессмысленности собственной жизни исчезало, когда он размышлял над дальнейшими действиями. Оставаясь на месте, ничего не добьешься. Чего бы это ни стоило, он должен найти Бека. Именно Квентин настаивал на их участии в этом путешествии, он убедил брата отправиться вместе с ним. Если ему не удалось достичь ничего другого, он должен, по крайней мере, доставить Бека домой целым и невредимым.

Он верил, что Бек все еще жив, хотя собственными глазами видел гибель большей части их команды. Он верил в это потому, что Тамис была с Беком до того, как нашла Квентина, и еще потому, что сердцем, которое иногда было способно на предчувствия, знал, что ничто не изменилось. Но это не означало, что Бек не нуждался в помощи, и Квентин был непреклонен в своей решимости не покидать его в беде.

Отчасти он понимал, что его настрой был вызван необходимостью за что-то ухватиться, чтобы спастись самому. Он сознавал, что, если будет колебаться, им овладеет отчаяние, тоска, гнездившаяся в его сердце, станет неодолимой и он не сможет заставить себя сделать хотя бы шаг. Если он сдастся на волю этих чувств, он пропал. Двигаться в любом направлении, преследовать любую цель — только так он мог удержаться от падения в бездну. Он не знал, насколько реалистичным было его намерение отыскать Бека в одиночку, без помощи какой-либо магии, но шансы не имели значения, если ему удастся сохранить свой разум.

Он был уже недалеко от развалин, когда заметил в небе воздушный корабль, такой далекий и маленький над горизонтом. Он был так поражен, что на мгновение остановился, уставившись на него с недоверием. Корабль был слишком далеко, чтобы Квентин мог его распознать, но он сразу решил, что это должен быть «Ярл Шаннара» в поисках членов экспедиции. Он ощутил прилив надежды и сразу же зашагал в направлении судна.

Но через считанные секунды корабль попал в огромный вал облаков, пришедших с востока, и скрылся из виду.

Он стоял на открытом месте, пытаясь снова обнаружить его, когда услышал, как кто-то позвал его:

— Горец! Обожди!

Квентин обернулся в изумлении, пытаясь определить, кому принадлежит этот голос и откуда он донесся. Он все еще тщетно осматривал холмы, когда из-за деревьев позади него появился Панакс.

— Где ты пропадал, Квентин Ли? — вопрошал, задыхаясь, дворф, раскрасневшийся от быстрой ходьбы. — Мы разыскивали тебя вчера целый день и всю ночь. Мне просто повезло, что я увидел тебя сейчас!

Он подошел к Квентину и тепло пожал ему руку.

— Рад встрече, горец. Ты выглядишь кошмарно, уж прости меня. Ты как себя чувствуешь?

— Я в порядке, — солгал Квентин. — Кто же искал меня, Панакс?

— Киан и я, Обат и горстка ринджи. Им изрядно досталось от ронка. И деревне, и людям, всему. Расшвырял их повсюду, тех, кого не убил. Обат собрал всех выживших на холмах. Сначала они собирались восстановить свою деревню и продолжать жить как прежде, но потом отказались от этого. Они не собираются возвращаться. Все изменилось.

Он внезапно остановился, вглядевшись в лицо Квентина и обнаружив в нем то, чего не замечал раньше.

— Где Тамис? — спросил он.

Квентин покачал головой:

— Мертва. Ард Патринель тоже. Они убили друг друга. Я не смог спасти ни одного из них.

Его руки дрожали. Он не мог остановить эту дрожь. Смутившись, он уставился в землю.

— Мы устроили ловушку, Тамис и я. Спрятались в лесу, возле ямы, и сделали так, чтобы ронк обнаружил нас, хотели спихнуть его туда. Это сработало, но затем он выбрался, и Тамис…

Он умолк, не в силах продолжать, слезы вновь хлынули из его глаз, будто он был ребенком, повторно переживающим свой ночной кошмар.

Панакс взял руки Квентина в свои, успокаивая его, пока не прекратилась дрожь.

— Что-то не похоже, что ты сам спасся, — сказал он спокойно. — Я полагаю, что ты сделал все, что мог, чтобы спасти обоих. Не вини себя в их смерти, горец. Даже магия не всегда дает ответы, которые мы ищем. Друид смог докопаться до этой истины, где бы он сейчас ни был. Иногда мы должны примириться с тем, что наши возможности ограничены. Кое-что мы не в силах предотвратить. В том числе смерть.

Он выпустил руки Квентина и обхватил его за плечи.

— Мне жаль Тамис и Арда Патринеля, искренне жаль. Я полагаю, они отчаянно сражались за жизнь, горец. Но ведь и ты тоже. Думаю, ты должен доказать им и самому себе, что оно того стоило.

Квентин смотрел в карие глаза дворфа и вспоминал лицо Тамис перед самым концом, ту неистовость, с которой она встретила свою смерть. Панакс был прав. Расклеиться сейчас, поддаться своей печали означало бы предать все, за что она сражалась. Квентин глубоко вздохнул:

— Ладно.

Панакс кивнул и сделал шаг назад:

— Хорошо. Ты нужен нам сильным, Квентин Ли. Ринджи вышли на разведку спозаранок, задолго до рассвета. Они отправились в развалины. Погребенный Замок завален членистоногими, все они — в бездействии. Огненные нити исчезли. Антракс, кажется, мертв.

Квентин уставился на него, не понимая.

— Это хорошо, но взгляни-ка туда.

Дворф указал на восток, на приближающуюся гряду облаков, огромную стену мрака, вытянувшуюся вдоль всей линии горизонта.

— Грядет изменение всего мира, так считают ринджи. У них есть об этом легенда. Если Антракса уничтожить, мир вернется в то состояние, в котором он пребывал когда-то. Помнишь, ринджи говорили, что Антракс управляет погодой? Давным-давно эта земля являла собой сплошные снега и льды, здесь царил дикий холод, она была почти необитаема. Этот мир стал теплым и зеленым после того, как Антракс изменил его целую вечность назад. Теперь он возвращается в свое прежнее состояние. Чуешь, как холодает воздух?

Квентин до сих пор не замечал этого, но Панакс был прав. Воздух становился все холоднее, даже после того, как взошло солнце. В нем ощущалась морозная свежесть, которая говорила о зиме.

— Обат и его люди собираются идти через горы, во внутреннюю часть Паркасии, — продолжал дворф. — Там погода лучше, а страна безопаснее. Если мы не найдем другого выхода, причем достаточно быстро, полагаю, нам лучше отправиться с ними.