Страница 112 из 199
Пойдем, свояк! Запьем свое свойство.
Человек в трауре
Пусть будет черт в свойстве с тобой! Заврался!
Человек в сером
Э, кровь-то все же гуще, чем вода,
И как-никак – в свойстве мы с Пером Гюнтом.
Оба отходят. Пер Гюнт (тихо)
И тут приходится знакомых встретить.
Парень (вслед человеку в трауре)
Смотри же, Аслак! Если ты напьешься,
Из гроба встанет мать, задаст тебе!
Пер Гюнт (встает)
Гм… тут, пожалуй, повторить некстати
За агрономами: «Чем глубже роешь,
Тем лучше пахнет».
Парень (с медвежьей шкурой)
Гляньте – доврский кот…
Вернее, шкура лишь того кота,
Который троллей напугал в сочельник.
Второй (с черепом оленя)
А вот олень! На нем Пер Гюнт катался
По воздуху!
Третий (с молотком, кричит человеку в трауре)
Эй, Аслак! Узнаешь
Тот молоток, которым расколол ты
Орех, куда Пер Гюнт запрятал черта?
Четвертый (с пустыми руками человеку в сером)
Мас Мон! А вот и куртка-невидимка,
В ней улетела Ингрид с Пером Гюнтом.
Пер Гюнт
Вина, ребята! Чувствую, что стар я, —
Устрою-ка и я здесь распродажу…
Со старым хламом развяжусь.
Парень
А ну-ка!
Что продаешь?
Пер Гюнт
Дворец прекрасный в Рондах;
Из глыб гранитных вековых построен.
Парень
Я пуговицу дам. Кто больше?
Пер Гюнт
Стыдно!
Хоть рюмку водки предложил бы! Стоит!
Второй
А ты, старик, веселый! Ну, еще что?
Толпа окружает Пера Гюнта. Пер Гюнт (вскрикивает)
Еще есть конь, мой старый вороной.
Один из толпы
А где же он?
Пер Гюнт
На западе далеко,
Где солнышко садится. Мой скакун
Быстрее ветра носится, быстрее,
Чем лгал Пер Гюнт.
Голоса
А что еще найдется?
Пер Гюнт
О, много драгоценностей и хлама.
В убыток куплено и продается
Без прибыли.
Парень
Ну, ну!
Пер Гюнт
Мечта о книге
С застежками серебряными. Вам
За пуговицу отдал бы ее.
Парень
А ну их к черту, все мечты!
Пер Гюнт
Еще
Есть царство у меня. В толпу бросаю —
Лови, кто попроворней!
Парень
А оно
С короной?
Пер Гюнт
Из соломы первосортной;
Тому и будет впору, кто наденет.
А вот еще: яйцо-болтун, седины
Безумного и борода пророка!
Получит даром все, кто столб с указкой —
Где настоящий путь – покажет мне!
Ленсман (только что подошедший к толпе)
Сдается мне, приятель, твой-то путь
Прямехонько в арестный дом.
Пер Гюнт (снимая шапку)
Возможно.
Но не могу ль от вас узнать я – кто был
Пер Гюнт?
Ленсман
Э, вздор…
Пер Гюнт
Ну, будьте ж так любезны!
Покорнейше прошу!
Ленсман
Да говорят,
Что это был пренаглый сочинитель…
Пер Гюнт
Как сочинитель?
Ленсман
Все, что лишь случалось
Великого, прекрасного на свете,
Сплетал он вместе, – будто бы все это
Случилось с ним… Но извини, приятель,
Мне недосуг.
(Уходит.) Пер Гюнт
А где же он теперь?
Пожилой человек
В чужие страны за море уехал;
И там ему не повезло, понятно
Теперь давным-давно повешен он.
Пер Гюнт
Повешен? Вот как! Впрочем, так и знал я,
Пер Гюнт покойный до конца остался
«Самим собой».
(Раскланивается.)
Спасибо и прощайте!
(Делает несколько шагов и опять останавливается.)
А не хотите ль, девицы-красотки,
И вы, ребята, чтобы расквитаться,
Историйку я расскажу вам?
Многие
Разве
Ты знаешь?
Пер Гюнт
Ну еще бы мне не знать!
(Подходит ближе, и лицо его принимает какое-то чужое выражение.)
Я в Сан-Франциско золото копал,
Кишмя-кишел фиглярами весь город.
Один на скрипке мог пилить ногами,
Другой плясать горазд был на коленках,
А третий сочинял стихи, когда
Ему иглой просверливали череп.
И вот туда однажды черт явился,
Чтоб показать свое искусство. Он
Как настоящий поросенок хрюкал.
Никто его не знал, но с виду был он
Пресимпатичный малый, так что полный
Взял сбор; театрик был набит битком
И с нетерпеньем ждали все начала.
На сцену вышел черт в плаще широком,
Закинув полы на плечи: Man mus sich
Drapieren, – как у немцев говорится.
А под плащом своим сумел он спрятать,
Тайком от всех, живого поросенка…
И представленье началось. В стихах
И в прозе фантазируя на тему
Житья-бытья свинячьего, щипал
Без всякой жалости черт поросенка,
И тот картину визгом дополнял;
Закончилось все верещаньем диким,
Как будто поросенка закололи.
Раскланялся искусник и ушел…
И вот специалисты, разбирая
Искусство, явленное чертом, стали
Критиковать и осуждать его.
Кто находил, что писк был как-то жидок,
Кто деланным предсмертный визг считал,
И все единогласно утверждали,
Что хрюканье утрированно вышло…
Так вот чего добился черт в награду;
И поделом, – зачем не рассчитал,
С какою публикой имеет дело!
(Кланяется и уходит.)
Толпа в недоумении молчит.
В лесу. Троицын вечер. Вдали на расчищенном месте избушка с прибитыми над дверью оленьими рогами.
Пер Гюнт ползает по земле, собирая дикий лук. Пер Гюнт
Одна из стадий это. А какая
Ближайшая за нею будет? Все
Испробовать и лучшее избрать!
Я так и сделал: цезарем начав,
Я Навуходоносором кончаю.
Да, довелось-таки пройти мне всю
Библейскую историю. Пришлось
На старости прильнуть к груди родимой.
«Ты от земли взят», – сказано недаром…
И в жизни главное – наполнить брюхо.
Но луком наполнять какой же прок?
Пущусь на хитрость я, силков наставлю.
Вода тут есть в ручье, так не придется
От жажды изнывать, а что до пищи —
Приходится быть хищником средь хищных.
Когда ж приблизится мой смертный час, —
Когда-нибудь да это ведь случится, —
Я подползу под дерево и в кучу
Сухой листвы зароюсь, как медведь.
А на коре древесной начерчу я
Такую надпись: «Здесь лежит Пер Гюнт,
Честнейший малый и всех тварей царь».
(Посмеиваясь про себя.)
Ах, старая кукушка, прорицатель!
Не царь, а луковица ты! Постой-ка,
Возьму сейчас да облуплю тебя,
Мой милый Пер, как ни вертись, ни сетуй.
(Берет луковицу и отщипывает один мясистый листок за другим, приговаривая.)
Вот внешней оболочки лоскутки —
Крушенье потерпевший и на берег
Волнами выкинутый нищий Пер.
Вот оболочка пассажира, правда,
Тонка, жидка она, но от нее
Еще попахивает Пером Гюнтом.
Вот золотоискателя листочки;
В них соку нет уже – и был ли прежде?
Вот грубый слой с каемкою сухой —
Охотник за пушниной у залива
Гудсонова. Под ним – листочки вроде
Коронки… Прочь их, бросить, слов не тратя!
Вот археолога листок короткий,
Но толстый; вот пророка – пресный, сочный;
Так ложью от него разит, что слезы —
По поговорке старой – вышибает
Из глаз порядочного человека.
А эти вот листочки, что свернулись
Изнеженно-спесиво так – богач,
Который жил, как сыр катаясь в масле.
Листки под ними – с черною каемкой,
Больными смотрят и напоминают
Зараз о неграх и миссионерах.
(Отщипывает несколько листочков сразу.)
Да их не оберешься тут! Ну, что же?
Когда-нибудь покажется ядро?
(Общипывает все до конца.)
Скажите! От начала до конца
Одни слои, листки – все мельче, мельче!..
Природа остроумна.
(Бросает остатки.)
Черту разве
Тут впору разобраться; человеку ж,
Задумавшись, лишь спотыкнуться легче.
Хоть мне-то, впрочем, нечего бояться —
На четвереньках крепко я держусь.