Поэмы

Вброд перешли через речку. Глядь, на горе верховые. Мчались навстречу им наши Всадники передовые. Тот, что на лошади белой, Воинов наших заметил. Были с ним рядом другие, Сыщешь ли лучших на свете! "Это Ираклия лошадь!.. — Каждый узнал его воин. Богом, клянемся, он самый, Царь наш, Ираклий достойный!" Вскачь понеслись наши кони, Мой тоже стал горячиться; Сразу его обуз дал я, Мчавшегося, будто птица. В жизни царя я не видел, Если б увидел, смутился, Замерло б слово привета, Вот я и не торопился. Двинулся царь вместе с свитой, К нам напрямик направляясь. Мы подошли к нему строем, Гор до оружьем бряцая. Крикнули пшавы, хевсуры, Гудамакарцы, мохевцы. "Ждут приказаний картвелы, Родине преданы сердцем… Пусть благоденствует царь наш, Радость народа умножит, Пусть за ним следует всюду Благословение божье!" Я, словно перепел в ниве, Прячусь, куда ж мне деваться, Чтобы осанкою царской Издали полюбоваться. Царь улыбался прибывшим Доброй улыбкою брата, Спрашивал, как поживают, Тех, что росли с ним когда-то, Тех, что состарились в битвах, Юности силы истратив, Тех, что пришли добровольно С вражьей померяться ратью. Богатырем восседавшим Был из них каждый, казалось, Смотришь, не море ль бушует? Груди их крепкие скалы. Царь на коне красовался, Сверху смотрел на долины. Лик его строгий и хмурый Ликом казался орлиным. А на плечах его царских Грузии всей обаянье, Будто на высях Эльбруса Лунного света сиянье. Был он в одежде достойной, Меч был отточен, как надо, Если разил он, то каждый Видел я замертво падал. V Рядом с царем я заметил Царского сына Левана, Сын, как отец, был сердечен, Взглядом проворней джейрана. Царь сожалел нас всем сердцем, Слезы дрожали на веждах… Плакальщицы для чего нам, Женщины в черных одеждах, Если сам царь сожалеет Воинов, в битву идущих? Но если враг наседает, Ярость на сердце как туча!.. Видели все, что Ираклий Сердцем скорбел, но таился, Как бы с упреком из близких Кто-нибудь не обратился, Чтоб не сочли его слезы Признаком старости, страха, Чтоб не сказали, что слаб он, Плачет он, Патара Кахи. VI В городе нас карталинцы И кахетинцы встречали, Славные гостеприимством, Знавшие много печали. Все собрались, чтобы клятву Братскую дать перед боем: Да не наденет пусть шапки Тот, кто не станет героем! Кто променяет на рабство Родину, честь и свободу, Вместе с потомством пусть будет Проклят навеки народом! Если не выдержим, если Смерть нас возьмет ледяная, Ляжем, и пусть нас укроет Теплая бурка земная! Вышли в крцанинское поле С вражьей померяться силой. Двигался враг издалека, Пыль по дорогам клубилась. Слышны сигналы тревоги, Трубы кругом загремели Наши и вражьи и разом Кровь взбудоражили в теле. Своды небес почернели, И загудели просторы, Кровью бойцов оросились Грузии долы и горы. VII Орды неверных, как будто Туча пришла грозовая; Мы перед ними, как в море Капля воды дождевая… Но никогда не смущаясь Перед несметною силой, Мы не однажды своими Грудями скалы дробили! Полы чохи приподнявши, Ждем неприятеля в поле, Змееподобные шашки Рвутся из ножен на волю. Только увидели вражьи Орды, — рванулись к ним грудью, В гуще врагов очутились, Окружены отовсюду. Ржанью коней, свисту сабель Вторили крови потоки, Гордые наши знамена Реяли в небе высоко. Шитый на шелковой ткани, Крест красовался над нами, Гор до на крест тот взирая, Бились грузины с врагами. Каждый по двадцать неверных Сбил богатырской рукою… Но, побежденные силой. Тщетно боролись герои! Родины верные дети Кровью врага захлебнулись, Стала земля им постелью, Сном беспробудным уснули. Свет негасимый им светит, Плачет луна в небе синем, Подвигов их очевидец, Стонет окрестность и ныне. Все арагвинцы погибли, Я лишь остался на свете; В поле пастух меня поднял, Раненого, на рассвете. Спасся. Но жизнь моя, дети, Горем полна непомерным: Каменный дождь наша доля, Солнечный день для неверных. Горе из горестей старость Сердце и мозг мой изъела, Сил нет в груди и в коленях, В битву чтоб ринуться смело… Кончил старик, и заплакал, И, с сожаленьем во взгляде, Праведной, ветхой ладонью Бороду тихо погладил.