Лукавые истории из жизни знаменитых людей

Во время итальянской кампании стекло, предохранявшее портрет Жозефины, внезапно разбилось. Бонапарт, необычайно взволнованный, сказал своему адъютанту:

—    Мармон, либо моя жена заболела, либо изменила мне...

Как известно, в тот момент Жозефина чувствовала себя великолепно.

В день коронации, когда парадная карета, в которой нахо­дились Наполеон и Жозефина, въехала в ворота замка Тюильри, изображение орла упало с крыши кареты. А в тот день, когда Наполеон впервые отправился на встречу с эрцгерцогиней австрийской Марией-Луизой, колесо кареты сломалось, и он вынужден был идти пешком под проливным дождем...

Эти два случая произвели неизгладимое впечатление на Наполеона. В 1812 году, когда он изучал местность в районе Немана, вынашивая план будущего сражения, под ноги его лошади выскочил заяц. От неожиданности лошадь шарахнулась в сторону, и Наполеон упал с нее. Поднявшись с земли и не проронив ни слова, он сел в седло. Бледность его была столь пугающей, что окружавшие его люди поняли: император усмот­рел в этом дурное предзнаменование. Лишь несколько часов спустя ои прямо спросил своих приближенных:

—    Вы ведь подумали о том же, о чем и я, не правда ли?

Хотя сам Наполеон и не ходил к знаменитой гадалке — мадемуазель Ленорман, Жозефина посещала ее регулярно и передавала ему ее предсказания. Следует заметить, что он отнюдь не игнорировал их.

Как я уже писал, Наполеон придавал огромное значение своим снам. Ночь после спектакля «Эдип», на котором он присутствовал вместе с русским царем Александром, он провел беспокойно и кричал во сне. Наполеон проснулся в холодном поту. Как он потом рассказывал, ему приснился жуткий сон: медведь, разодрав ему грудь, рвал на куски его сердце. Медведь же, как известно, водится в российских лесах....

В ночь накануне сражения при Ватерлоо ему приснилось, что черный кот метался между его армией и войсками неприя­теля. Этот сон потряс Наполеона, и он решил, что его могут предать...

После Ватерлоо, когда император обсуждал со своими приближенными, что ему делать — бежать в Америку или сдаться англичанам— в открытое окно влетела птичка.

—    Это к счастью.— сказал генерал Гурго.

В ответ же Наполеон воскликнул:

—    Отпустите ее на свободу. Посмотрим, куда она полетит.

Птица полетела в сторону английского флота. В тот же день император направил своих парламентариев на борт кораб­ля «Беллерофон».

На этом корабле ему и суждено было отправиться на остров Святой Елены.

Звезда Наполеона закатилась.

ОНОРЕ ДОМЬЕ, ИЛИ ДОБРОТА САТИРИКА

Однажды к художнику-карикатуристу Домье, уже наполо­вину слепому, испытывающему нужду, которого вот-вот соби­рались выставить за дверь из дома на улице Вальмондуа, пришел его друг Коро.

—    Я не могу больше так жить,— сказал Домье.— Мне нужно съехать отсюда, это конец.

—    Почему ты хочешь уехать из этого дома,— спросил Коро,— pазве он тебе разонравился?

—    Конечно, нет. Мне просто нечем больше платить за него.

—    Платить? С какой стати? Он же принадлежит тебе!

Ничего не понимая, Домье с удивлением посмотрел на своего друга.

—    Разумеется, он твой, если эти документы не врут,— смеясь сказал Коро и развернул перед карикатуристом акт о продаже дома, в соответствии с которым его владельцем стано­вился Домье.

Домье поднес документ поближе к глазам и, прочитав, заплакал.

—    Дом —твой,— повторил Коро, столь же взволнован­ный, что и его друг.

Обняв его, Домье сказал:

—  Спасибо! Только от тебя я могу принять такой подарок, не чувствуя при этом себя униженным.

Сегодня этот дом, который не дал самому великому кари­катуристу XIX века умереть на улице, принадлежит семье ху­дожникa. Мастерская Домье, расположенная в скрытом от глаз уголке сада, осталась в том виде, в каком она была при его жизни. Легко можно представить себе, как на закате дня здесь появляется тень улыбающегося художника, пришедшего по­смотреть на свои рисунки, любовно вставленные в рамки, ми­лый призрак карикатуриста, который работал только по ночам и никогда не гнул спину перед власть предержащими, который отказался от ордена Почетного легиона, потому что, по его словам, «был слишком стар для этого»...

Оноре родился в Марселе в 1808 году. Его отец был стеко­льщиком, но на досуге сочинял стихи, посвященные прекрасной Природе, только что открытой Жан-Жаком Руссо. Мечтая об известности, он, продав дом. отправился вместе с женой и маленьким Оноре в Париж. Увы! Удача не сопутствовала ему: написанная им трагедия так никогда и не была поставлена на сцене.

Как только Оноре подрос, отец определил его рассыльным к судебному исполнителю. И он умер бы там со скуки, если бы не нашел себе развлечения в том, что подмечал смешные черты посетителей, часто бывавших у его хозяина. Потом он стал продавать книги, и родители его решили, что уж на этом он непременно «сколотит себе состояние».

Однако, у юноши были совсем иные намерения. Ночами при свете свечи, когда все уже спали, он с увлечением рисовал гротескные портреты людей, поразивших его воображение днем. Он пытался также рисовать виньетки на романсах, и однажды его друг, занимавшийся литографией, приобщил его к секретам этого модного в ту пору ремесла. На следующий день он продал свою первую гравюру нотному издателю. В связи с такой удачей родители Оноре смирились с его призва­нием.

В 1830 году, после трех славных дней он отдал свой первый рисунок в редакцию сатирической газеты «Карикату­ра», которая была основана Филиппоном. Будучи ярым рес­публиканцем, Домье сразу же принялся нападать на короля Луи-Филиппа. Два года спустя в газете была опубликована следующая заметка:

«В тот момент, когда мы пишем эти строки, на глазах у отца и матери арестовывают Оноре Домье, их единственного кормильца. Он приговорен к шести месяцам лишения свободы за то, что в карикатурном виде в образе Гаргантюа изобразил короля».

На этой карикатуре король пожирал огромный бюджет, который ему подносили на блюде министры, а из «внешнего отверстия» у него потоком сыпались награды, дипломы, мар­шальские жезлы и так далее.

Выйдя из тюрьмы, Домье, естественно, вновь стал сотруд­ничать с газетой «Карикатура», в редакции которой он познако­мился со всеми знаменитостями Парижа: Грандвилем, Анри Монье, Травье и т. д. Именно здесь Бальзак дал ему совет: «Если хочешь преуспеть, делай долги!»

                                                                   * * *

Метод работы Домье был довольно любопытным. Просло­нявшись весь день по улицам Парижа, вечером он закрывался в своей мастерской и изображал тех людей, которых видел днем. Его карандаш послушно изображал то, что запечатлелось у него в памяти. Однажды в Вальмондуа он вдруг вышел из дома и сказал одному из своих приятелей, игравшему в мяч около его дома:

- Черт возьми, я никак не могу нарисовать утку... А мне это просто необходимо.

- Это проще простого, пойдем к реке и посмотрим.

Когда они пришли к реке, Домье долго смотрел на уток, резвившихся в воде.

— Дать тебе блокнот и карандаш? - предложил приятель.

Домье, улыбаясь, покачал головой:

- Да нет, спасибо, ты же знаешь, что я не умею рисовать с натуры.

И он возвратился в мастерскую. На следующей неделе в газете был помещен рисунок за подписью «О. Д.» Утки на нем были как живые.

Чтобы изобразить политических деятелей, он шел в Палату пэров, взяв с собой глину, и там лепил маленькие бюстики, с которых потом и рисовал карикатуры.

                                                                   * * *

Домье редко сам придумывал сюжеты для своих карика­тур. Каждый вечер подвыпившие редакторы подбрасывали ему идейки, которые он послушно и мастерски воплощал в жизнь... И вряд ли этот мягкий и обаятельный человек стал бы столь безжалостным карикатуристом, если бы Филиппон постоянно не подстрекал его.