Страница 57 из 100
* * * Рассказать о том нельзя. Это – легкая стезя От весла, Это – горький вкус полыни, Это – в полдень, над пустыней, Плеск прохладного крыла. Это сердца моего Взлет, сгоранье и крушенье… Это – всё и ничего. Может быть, самовнушенье? БЕЛЫЙ ДОМИК Ты оглянись, ты присмотрись, припомни. Струился снег, и зеленела ель. На нитке золотой качался домик Среди ветвей… За тридевять земель. В окошке фольга отражала свечи И отливала розовым огнем. Восстанови тот новогодний вечер И нас с тобою, у окна, вдвоем! Одна свеча сильней других горела, По нитке золотой бежала дрожь. Ты помнишь, я сказала: «В домик белый Хочу войти»… Ты отвечал: «Войдешь!» Потом проплыли целые столетья, Чужие страны мимо нас прошли, И стал насквозь от белых свечек светел Воскресший домик за горбом земли. О полночь тропиков, когда он вырос, Освободясь от нитки золотой, Когда над крышей пальма наклонилась И показалась елкою простой! И было тихо до сердцебиенья, До ужаса, до слез… А впереди Вели к дверям высокие ступени, И тихий голос произнес: «Войди!» И я вошла в твой елочный, в твой белый Прозрачный домик, где лежал ковер Синее моря Черного… С тех пор Я слышала всегда, как море пело В неописуемой моей судьбе… Как будет петь о счастье и о горе, О том, как в полночь я пришла к тебе, Как только море может петь о море. 1975 * * * Когда на больничной койке Засыпаю, лицом к стене, Голубые мне снятся сойки На темно-рыжей сосне. И в плетеном садовом кресле Человек с седой головой… Что будет со мною, если Этот сад, и правда, живой? Ни тоски, ни щемящей боли, Ни вкуса земли во рту… Восковые чаши магнолий Там, наверное, все в цвету. Непридуманный, настоящий, Притаясь под крутым мостом, Тихо дремлет в зеленой чаще Для меня построенный дом… Плетеное кресло качая, Человек улыбнется мне И скажет: – Налей мне чаю! – Как муж говорит жене. ХРУСТАЛЬНАЯ БАШНЯМоему мужу Я живу в хрустальной башне, Для меня ее он строил. В этой башне день вчерашний Убаюкал, успокоил. В стены могут птицы биться, Гамаюны, птицы горя: В плеске крыльев мне приснится Плеск прибоя в Черном море. Злые призраки толпятся За высокою постройкой. Ей не сдасться. Ей остаться Одинокою и стойкой. С каждым вечером бесстрашней В хрустале я засыпаю. Он всё дальше строит башню, Этажей не сосчитаю. Недоступную для стужи, Недоступную для зноя, Строит башню не снаружи, – Изнутри, вдвоем со мною. 1972 БЕРН Лес вошел в городок приветливый, Забирается лес в сады, И гуляют в тени, под ветками, До вечерней звезды, дрозды. Лес раскинулся в старых улицах, Без деревьев здесь нет угла: Вот кривая сосна сутулится, Со ствола стекает смола, Вот березы, – десятки, дюжины! Эти стайки белых невест Ночью вкраплены, как жемчужины, В чернобархатный город-лес. И у каждой канавы ржавой, Сквозь песок набирая сок, Жмется папоротник кудрявый С полотна Дуанье-Руссо. ЕЛКИ ПРИШЛИ Городская площадь стала гаванью, Возвестив ударами часов, Что из дальнего приходят плаванья Тысячи зеленых парусов. И плывут по снегу ели стройные, Их причал волшебен по ночам. Надо паруса расправить хвойные, Приготовить к звездам и свечам. Надо стать на рейде вереницами, Чтобы, тихо выступив из мглы, У фонтанов каменные рыцари Пропитались запахом смолы. В городе огни давно погашены, В снежной шапке дремлет каждый дом, И на ратуше фонарик башенный Кажется далеким маяком. Слышу, слышу, в снеговом мерцании, Темных веток осторожный взмах: Так приходит Новый год в Швейцарию, На своих зеленых парусах. ЗИМА В БЕРНЕ Всё в эту вьюжную полночь обманчиво, Спутались вымыслы календарей. Нет переулков, и нет фонарей, Только туманные одуванчики Светятся матово, в снежном дыму. Где я встречала, никак не пойму, Эти, бегущие в синюю тьму, Волны сугробов и смутные тени… Может быть, в музыке?.. Может быть, в сказке?.. В томике блоковских стихотворений? Или по городу сказочник датский Бродит, заводит часы городские? Надо ли спрашивать, кто вы такие И от каких вы пришли берегов, Спутники зим, чародеи снегов? Но в переливах неутомимых, В шуршаньи белых метельных струй, Поют бубенчики в конских гривах, Поют бубенчики конских сбруй. И целой ночи бросая вызов, В лязг дилижансов и в скрип ворот, Ворвался факел, огнем обрызгав Вход за кулисы, в подземный грот. Там свечи, кружки, пивные бочки, Сверчки за печкой, скамейки в ряд. Там у румяной хозяйской дочки Льняные косы до самых пят… Там, на подмостках театра вьюги, На самой тайной из тайных сцен, Плечом друг к другу, в волшебном круге, Садятся Диккенс и Андерсен.