Страница 56 из 100
* * * И снова тучи, собранные в складки, Унылый вид опустошенных рощ. Клен растерял последние перчатки И голыми руками ловит дождь. Я подберу на память две-три пары Из кордуанской кожи… Мне их жаль. К чему он наряжался, щеголь старый? Не собирался ли на бал, в Версаль? Перчатки разрисовывала осень И, на расцветку красок не щадя, Не думала, что ветер их забросит В холодный сумрак и в смерчи дождя. Мне надо их сберечь. Мне надо дать им Дворец, где жизнь по-своему жива: Я положу их в шкап, поближе к платьям, Опавшим, как осенняя листва, Ненужным навсегда… Им не хватало Таких перчаток праздничных, таких Похожих на закат, на парус алый, Под филигранью жилок золотых… Закрою дверцу, не грустя о них: Им вместе легче не дождаться бала. * * * Летит паучок, паучок, В холодной кирпичной щели. Упал он, сухой стручок, С воздушной своей качели. На диво легка качель, И в легкости вся награда. Достигнута, видно, цель, К чему она, – знать не надо. Подогнуты лапки. Спит. Кругом пустынно и глухо. В кирпичный двор не влетит Готовая к жертве муха. Но добрый, медленный дождь Был так с паутиной дружен, Что стала живою дрожь Повисших на ней жемчужин. Из щели вода течет, От отблесков розовея, Не знал, не знал паучок, Что сплел ожерелье фее. ЛИСТЬЯ Листья лежали ковром. На ковре золотом наш дом Прекрасным, как в сказке, стал И сам себя не узнал. Шевелились листья, шурша, И осень была хороша! Сейчас ковер-самолет Всколыхнется и поплывет, И дом уплывет на нем Многоярусным кораблем… Соседка вышла с метлой, Соседка была не злой, Желала людям добра: Добралась метла до ковра, Гоняет, кидает прочь… – Не хотите ли мне помочь? В канаву и за кусты Убрать сухие листы? – Я шла по красным шелкам, К закатным шла облакам. Не осенний ли день простер Перед ночью ковер-костер? Влюбился дом в красоту. Заглянув в него на лету, Вились, кольцо за кольцом, Листы над пустым крыльцом… Говорю, – сама не пойму, К чему говорю? Кому?.. У метлы, от вечерней росы, Тараканьи взмокли усы. Шныряя взад и вперед, Метет она и метет. Уныло, со всех сторон, Лысеет голый бетон. Соседка душой проста, Для нее в другом красота: Был бы двор, как передник, чист! Исчезает последний лист… 1974 ГРОЗА Клубилась мгла темно и мутно, Окутав саваном сады. Они дышать боялись, будто В преддверии большой беды. И безвозвратно уплывали В ничто, от неживой земли, А из-за гор нахлынув, дали Вплотную к дому подошли. И дом, в испуге окна жмуря, Старался угадать впотьмах, Не зарождается ли буря В свинцово-бурых пеленах. Потом прорвался сумрак сизый Перебегающим огнем, И молниям ответил снизу, В смерчах дождя, суровый гром. В сплошном дыму воды, сквозь хаос Без очертаний, без теней, Береза чудом жить осталась На перепутье всех огней. Они в ветвях ее горели, И вспышки брызгали кругом, И окна от нее прозрели, Звеня сияющим стеклом. Нырнет во мрак упругим телом, И гром покатится, ворча, И вновь она сверкает белым, Как одинокая свеча. Забыв, что цепкими корнями Высокий стан в земле увяз, Береза машет рукавами, Готовая пуститься в пляс. СОН На лиловой дороге качаются тени От упругих ветвей без листвы. В этих сумерках, цвета персидской сирени, Мы остались, как были, на «вы». Шелестели по влажному гравию шины, И кружилась, кружилась земля, Только руки, что правили черной машиной, Отпустить не хотели руля. И вели, выводили к широкой долине, Где сливаются ночи и дни, Где раскинулся город, как веер павлиний, Рассыпая до моря огни… В синей комнате в чашах купались фиалки, – Поздний дар мне, неведомо чей, – Там горели не люстры, не лампы, а прялки С миллионами тонких свечей… Я узнала Ваш кортик, погоны и китель, И двойную звезду за окном… Вы сказали уверенно: – Ангел-Хранитель Входит с нами в приснившийся дом.