Страница 53 из 100
ДРУГ Он был от рожденья немой, Незнакомый с лестью и ложью. Он любил, как любить не может Ни один человек… Домой Возвращалась я, и стыдливо, Неуклюже, забыв себя, Подходил он ко мне, любя, Улыбался немного криво, И смотрел на меня, смотрел Немигающим, строгим взглядом, Словно взять с собою хотел В смерть. И в смерти остаться рядом. Охранять мой дом и покой Не его ли случай поставил? Но ведь о любви такой И писал коринфянам Павел: О любви, что не верит в зло, Не противится и не ропщет. И сложнее быть не могло, И вовеки не будет проще. Вот пишу о нем, и от слез Уплывает в туман бумага… Он был бесхитростный пес. Дворняга. ОРЕХСветлане Соложенкиной На удивленье и на смех Орехам грецким и кедровым, Большой кокосовый орех, Как будто сорван Гумилевым На экзотической земле, В саду заброшенного храма, Где он созрел в горячей мгле, Под бормотание там-тама. Орех и думать не дерзал В своей юдоли африканской, Что будет снег, вагон, вокзал, Москва и в ней бульвар Славянский, И девушка… Она о нем, В воображении богатом, Мечтала вечером и днем, О буром, диком, волосатом, О недоступном, о таком Гогеновском, – с его полотен! И вдруг орех вкатился в дом, И ощутим, и кругл, и плотен. Он прислан для любой игры. Вот, например: ударом верным Пробить в орехе две дыры, Как в банке с молоком консервным, И ждать, что струйка молока Зеленовато-голубого Польется в чашку. А пока Питье такое не готово, – Читать на память Гумилева. Второй рецепт несложный есть, – Ведь все рецепты в нашей власти: Мякину разрубить ни части, А после съесть, или не съесть. Но вряд ли станет палачом Та, что грустит о каждой мошке, Поет о камушке речном, Любуясь ивовой сережкой. Хоть любопытство и не грех, И мы его не судим строго, Живым останется орех. Орех Гогена и Ван Гога. На полке, в гуще пестрых книг, Приняв торжественную позу, Он ляжет, бур, космат и дик, И рядом с ним поставят розу, Ему особый жребии дан, Свое кокосовое чудо: Быть мячиком для обезьян И стать моделью для этюда! 1971 ВОДОПОЙ Голубело небо, День был голубой… Маленькие зебры Шли на водопой. От хвоста до шейки, Не щадя чернил, Нотные линейки Кто-то им чертил. В озере водица – Брага в ендове! Топали копытца В голубой траве. Молча бы напиться! Только здесь и там Топали копытца, Как глухой там-там. Замечтался кто-то, Ноты позабыв. Разбросала ноты Тень плакучих ив. Солнечный и резвый, Зайчик заплясал. Тремоло, диэзы Золотом вписал. Молча не напиться, Если здесь и там Стал в оркестр проситься Быстрых ног там-там! Черное на белом Как не разглядеть! Полосатым телом Могут зебры петь. Это всё – из неба, Всё – само собой. В зоопарке зебры Шли на водопой. 1975 АТЛАНТИЧЕСКИЕ ПЕСНИ Над Атлантическим океаном Иссиня-черная туча шла. Низко ползла, к воде прилегла, И стал океан стеклянным. На пустом берегу пески, пески, Седина без конца, без края… Чахнут водоросли от тоски, В тропической мгле сгорая. Душный воздух стоит и спит… На зеленой воде стоит Фосфорический мост из семи цветов, Из семи павлиньих хвостов. Я лежу на песке, а вокруг меня, В бархатистой пыли, возня: Осторожно бисер течет, И у ног моих холмик растет, Вырастает крошка-вулкан, Раскрывает черный глазок. Летаргически спит океан, Но проснулся, дыша, песок. Он выталкивает бугорки, Завивает в пыли дымки. В каждом кратере завязь цветка, И встают они из песка. Вот из щелки ползет василек, Пробежал два шага, прилег И с песчинкою заиграл, А за ним, как живой коралл, Покатился, с размером в пятак, Огневой, оранжевый мак. Это крабы к воде спешат И клешнями шуршат, шуршат… Ведь от радуги души звучат Атлантических паучат! Не вскарабкаться крабам слабым На светящуюся дугу. Чем помочь неумелым крабам, Если я сама не могу Ни подняться, ни перейти По мосту, к своему былому? Он лежал через речку к дому, И вели к нему все пути. Из березовых бревен, прост, Шаток был деревенский мост… Далеко расстилались леса И седые поля овса. В овсяных просторах земли Васильки и маки цвели… Гаснет радуга… Ни следа! О мостах, что сломались, забудь… Отсияв, превратилась вода В однотонную серую муть. Крабов нет. Из последних сил Океан их всех погасил. Чахнут водоросли от тоски, В душной пыли сгорая. Атлантические пески. Пустота без конца, без края… 1963 Флорида, США