Страница 20 из 32
Конечно, трудно без сопротивления принять отождествление этого портрета с самим Гомолицким: слишком сильно этот пассаж походил бы на хвастовство, несвойственное всему облику и поведению поэта, как мы его знаем по всем другим источникам. Однако чистой саморекламой его можно было бы счесть, во-первых, если автор не скрыл бы имена описываемых им литераторов, а во-вторых, если бы его предположительная авто-аттестация не находила полного подтверждения у Рафальского в приведенном выше отрывке из письма к А.Л. Бему («Сей – воистину поэт; пишет даже не пудами, а тоннами. <...> Ни разу не увлекался ничем, кроме стихов, ни разу, по-видимому, не усумнился в том, что искусство есть дело благородное»).
Предложенные в статье идеальные портреты «праведников» созданы были не праздным самолюбованием автора. Результаты варшавского конкурса показали Витязевскому и Гомолицкому насущную необходимость основать собственный журнал, и издательская конъюнктура, возникавшая во Львове в связи с реформой и расширением деятельности Ставропигиона и Русского Голоса, позволяла верить в осуществимость этих планов. О намерении издавать журнал молодых было объявлено в За Свободу!177 и Русском Голосе одновременно со статьей Гомолицкого «О самом важном». Ссылка на существование безвестных «праведников» преследовала конкретные тактические цели – она должна была содействовать мобилизации необходимой поддержки задуманному журналу.
О том, что этот журнал должен был быть совместным предприятием Витязевского и Гомолицкого, и о том, какой именно должна была быть роль Гомолицкого в этом дуумвирате, дает представление газетное сообщение:
К вопросу об издании русского журнала
Инициативная группа по изданию русского журнала, который бы являлся органом русской молодежи, настоящим доводит до сведения заинтересованных лиц, что о дне выхода и месте издания журнала будет сообщено в ближайшем будущем.
Инициативная группа с удовлетворением отмечает тот интерес, который встретило ее начинание. На полученные письма ответы будут даны по рассмотрению и обсуждению их инициативной группой.
Сводка полученных писем будет произведена Л.Н. Гомолицким (Скит Поэтов в Праге, – литерат. содружество «Четки», Острог), после чего результат этой сводки будет опубликован. Громадное количество полученных писем задержало несколько подготовительную работу. Настоящим группа молодежи приносит свою искреннюю благодарность всем откликнувшимся на ее призыв.
Все письма, поступившие по поводу журнала на имя С. Витязевского, переданы для сводки. Ответ на них будет дан инициативной группой, а не С. Витязевским лично. В виду этого С. Витязевский не мог дать ответа на многие письма, обращенные лично к нему и касающиеся вопроса издания журнала.
Инициативная группа178
Ясно, что, как и в других их совместных акциях, интеллектуально-стратегическое лидерство в журнале было бы за Гомолицким, тогда как за Витязевским закреплены были организационно-практические функции, обусловленные его контактами со Ставропигийским институтом, издательская деятельность которого переживала в те месяцы бурный подъем. Вошедший в 1927 году в число членов института Ваврик предпринял шаги по улучшению и расширению литературных материалов в выходившем ежегодно Временнике Львовского Ставропигиона179. Если поначалу ему пришлось заполнять страницы перепечатками хрестоматийных текстов русской классики, а также недавно появившихся произведений эмигрантской поэзии, главным образом на темы национальной истории (Пушкин, Лермонтов, Рылеев, А. Майков, Фофанов, Фет, «Русь» С. Есенина, Галина Кузнецова, Глеб Струве)180, то вскоре он сумел привлечь к изданиям Института литературную молодежь. Энергичным помощником в этом явился Витязевский. В очередном выпуске ежегодника он выступил с поэмой в «народном» стиле, воспевавшей героическую борьбу древнего Киева с татарами181. В возобновленном в начале 1930 г. после многолетнего перерыва Научно-Литературном сборнике Галицко-Русской Матицы он поместил статью, доказывавшую неразрывную связь древнего народно-поэтического творчества южно-русских и северно-русских земель: «южно-русская поэзия есть гармоническая часть поэзии общерусской, ее неразрывное звено, тесно связанное своими истоками и источниками творчества», – заявляла она, полемизируя с украинскими учеными-этнографами182. К издательским начинаниям В.Р. Ваврика Витязевский привлек товарищей по «Четкам». Так стихотворения Андрея Басюка, Льва Гомолицкого и Олега Острожского появились на страницах тома Галицко-Русской Матицы, заняв почетное место в его поэтическом отделе. Здесь впервые в печати – хотя и во фрагментарном виде (цикл из пяти стихотворений) – появилась главная книга Гомолицкого острожского периода «Дуновение»183. По сравнению с прежними публикациями в газетах «четковцы» ныне обретали более солидный – «журнальный» – статус184. С другой стороны, их участие в изданиях Ваврика создавало впечатление подъема литературного творчества русской молодежи края. Львов становился центром интенсивной русской литературной жизни. Это отвечало курсу Ставропигийского института, одной из целей деятельности которого было «оживление исторической традиции Галицко-Володимирской Руси, в состав которой когда-то входили почти все те русские земли, которые ныне принадлежат к Польскому государству. Историческая традиция – вот та платформа, на которой последует теснейшее объединение Галичины, Волыни и других русских земель, входящих в состав Польского государства»185.
Причастность к культурно-политической линии Ставропигиона проявилась и в стихотворении Гомолицкого «Памяти Исидора Шараневича», напечатанном в подборке материалов, составленной Вавриком к столетию со дня рождения выдающегося деятеля просвещения Галицкой Руси, крупнейшего специалиста по галицийско-русской истории Исидора Шараневича (1829-1901)186. В 1871-1899 он был профессором всеобщей и австрийской истории Лембергского университета, а с 1884 по 1901– старостой Ставропигийского института. Автор основополагающего труда История Галицко-Володимирской Руси от наидавнейших времен до року 1453 (Львов, 1863), Шараневич, поборник возрождения Галицкой Руси, был последователем «Русской Троицы» – поэтов, историков-этнографов, ставших писать родной «мовою» и составивших сборник фольклорных материалов «Русалка Днестровая» (1837)187. Подборка биографических статей во Временнике стремилась изобразить Шараневича как подвижника русского дела, а не сторонника украинской идеи, и стихотворение Гомолицкого было написано в соответствии с этой концепцией. Вместе с тем его не следует интерпретировать как простое исполнение «социального заказа», слепое следование агитационной установке Ставропигиона. По своему содержанию оно выходит за пределы непосредственного юбилейного повода, привнося более общие и более близкие автору темы. Шараневич здесь – своего рода лирический автопортрет Гомолицкого. Стихотворение раскрывает сокровенные мысли автора и рисует его собственные черты – погруженность в родную историю, трепетное отношение к родному прошлому, верность родному, русскому языку. Жизненная необходимость такой верности утверждалась Гомолицким не столько в полемическом («антиукраинском») плане, сколько в связи с ростом угрозы денационализации молодого поколения, о которой подняли тревогу органы печати русского Зарубежья. Без понимания этого исторического контекста стихотворение может показаться набором пустых трюизмов, банальных сентенций.
177
177 «К созданию русского журнала (Письмо в редакцию)», За Свободу!, 1929, 21 июля, стр. 5.
178
178 «Письмо в редакцию», Русский Голос, 1929, 19 сентября, стр. 4.
179
179 См. об этом издании справку М. Галушко в кн.: Перiодика Захiдноï Украïни 20-30-х рр. ХХ ст. Матерiали до бiблiографiï. Т. 4. За редакцiєю М.М. Романюка (Львiв, 2001), стр. 43-48.
180
180 Временник Ставропигийского Института с месяцесловом на 1928 год (Львов, 1927).
181
181 Семен Витязевский, «Степовики окаянные (Баллада о Киеве–солнышке и степной орде)», Временник Ставропигийского Института с месяцесловом на 1929 год (Львов, 1929), стр. 18-21. В публикации поэма посвящена была В.Р. Ваврику.
182
182 Семен Витязeвский. «Единство русской народ<ной> словесности», Научно-литературный сборник Галицко-русской Матицы. <Вып. 1.> Год издания LXV. Периодическое издание под редацией В.Р. Ваврика (Львов: Типография Ставропигийского Института под управлением М. Мацана, 1930), стр. 44. Ср.: Семен Витязевский, «Единство русской народной словесности», Русский Голос (Львов), 1929, 28 ноября, стр. 2-3.
183
183 Рецензируя этот том, Витязевский особо упомянул эту публикацию: «Из многочисленных стихов необходимо выделить цикл стихов Льва Гомолицкого, одного из талантливейших членов содружества “Четки”. Поэт дал в первом сборнике несколько отрывков из книги “Дуновение”. Судя по ним, книга эта является большой художественной ценностью. Особенно радует у Л. Гомолицкого его чеканенный русский язык и легкость его оборотов». – С. Витязевский, «Сборник Галицко-Русской Матицы», Русский Голос, 1930, 20 февраля, стр. 4. «Среди книг».
184
184 Научно-литературный сборник Галицко-Русской Матицы рассматривался как «толстый журнал», и предполагалось, что он будет выходить дважды в год. Но этот первый выпуск, вышедший в конце января 1930 (Неогалицкий, «Русская жизнь в Галичине (От нашего корреспондента)», За Свободу!, 1930, 30 января, стр. 5), остался единственным.
185
185 Д-р Адриан В. Копыстянский, «Исторические труды Исидора Ив. Шараневича», Временник Ставропигийского Института с месяцесловом на 1930 год (Львов, 1930), 2-я пагинация, стр. 29.
186
186 Временник Ставропигийского Института с месяцесловом на 1930 год, 2-я пагинация, стр. 122-123. В нашем собрании – № 401.
187
187 См. о них: Осип Петраш. Подвижники української ідеї. Маркіян Шашкевич та його побратими (Тернопіль: «Тернопіль», 1996); М.Й. Шалата. Маркіян Шашкевич. Життя, творчість і громадсько-культурна діяльність (Київ: Наукова думка, 1969); «Русалка Дністрова». Документи і матеріали (Київ: Наукова думка, 1989).