Люблю тебя сильно-сильно

- Дружище, не хочешь ускориться? Дома нас ждет вкуснятина, м-м-м, а ты еле тащишься. А давай, кто быстрее, а? – Летта подхватила свою длиннющую юбку, Снежок, наконец, подхватил энтузиазм, и оба помчали в заданном направлении.

Глава 6

- Это тебе, – Летта заботливо наполнила собачью миску. – А это мне.

Довольная собака уплетала свое, а Летта с тарелкой ароматной клубники щедро приправленной сметаной и сахаром, отправилась в собственный сад. Под легкое покачивание деревьев и шум листвы девушка больше не возвращалась в прошлое, ей впервые в жизни, захотелось задуматься о настоящем. Не знакомое чувство легкости и свободы слегка кружило голову. Так хорошо, морально, Виолетта себя чувствовала лишь в детстве, до того, как научилась любить. До того, как научили страдать. До того, как весь мир начал вращаться вокруг любимого, а потом рухнул. С тех самых пор она всегда была узницей собственно навязчивой идеи, плана, расчета, а теперь она полностью свободна. Это чувство было несравнимо ни с чем!

- Мамулечка, привет. Звоню, как и обещала, – радостно защебетала Летта не забыв наполнить рот несколькими вкуснейшими ягодами, что только прибавило в ее воспарившее состояние еще и сладкого наслаждения.

- Привет дочка, вот удивила, так удивила. Я раньше полуночи не ожидала услышать твой голос, – возрадовалась мама.

- А мне вот безумно захотелось услышать твой. Мамочка, хочу тебя обрадовать, мой отпуск закончен, и я завтра же возвращаюсь! – выпалила Летта.

- Как?! – сказать, что мама была удивлена – ничего не сказать. – Ты же бредила этой поездкой. Ты даже дом выстроила только ради того, чтобы было куда приехать погостить, а с таким успехом ты могла бы и в прежнем прекрасно «погостить» два дня. Господи, дочка, может случилось что? Так ты не жалей мать, я все стерплю и вынесу. Говори, как есть, – волнение и испуг невозможно было не услышать в мамином голосе.

Летта молниеносно отреагировала на тревожные ноты, принявшись успокаивать маму, которая понятия не имела – зачем ее дочери нужно было выстраивать огромный дом, зачем было лететь на забытую ей родину, да и не узнает уже никогда, это пройденный этап.

- Мамочка, ну что здесь могло случиться? Здесь все прекрасно и замечательно, вот только это все теперь для меня лишь экзотика, которой быстро пресыщаешься. Этот воздух для меня самый свежий и чистый на всем белом свете. Эти деревья, поля и леса – самые живописные, которые только бывают. Здесь птицы и кузнечики даже поют по-особому, солнце встает раньше и светит ярче. Здесь все самое-самое и я все это безумно люблю, но мое сердце и душа уже привязаны к другим вещам. За семь с половиной лет я приобрела много других ценностей. Раньше мне казалось, что уехав отсюда, мое сердце осталось здесь, но мне хватило и пары дней, чтобы понять – мое сердце всегда было при мне, просто мне всегда хотелось думать, что оно привязано к этим местам. Мамочка, я свободна и очень счастлива. Сегодня устрою прощальный вечер последних воспоминаний, а завтра в путь! Нужно жить настоящим, а не заглядывать постоянно в прошлое.

Голос Летты был звонче самых звонких колокольчиков, а радостные флюиды передались по телефонной сети маме.

- Девочка моя, я за тебя так рада! Мы рады. Завтра вечером мы с отцом будем встречать тебя за праздничным столом, обязательно с праздничным тортом. Это ведь настоящий праздник. Будем считать, что это еще один твой день рождения!

- Да мамочка, именно день рождения! Даже я бы точнее не сказала. Так что торт должен быть минимум на пять ярусов, чтобы было понятно как сильно я выросла за пару дней. Я буду шикарно праздновать это событие, причем с этого года – ежегодно.

- Хорошо доченька. Будет сделано.

Забросив нога на ногу, медленно опустошая пиалу с клубникой, Летта мечтательно разглядывала свой коттедж, представляя, как хорошо здесь будет ее будущим детям. А прямо рядом с этой альтанкой, можно будет соорудить неплохую детскую площадку, на которой смогут днями напролет голышом утопать в песке и просторе, ее маленькие карапузы. А чуть дальше – бассейн, в котором она лично, без всяких там нянь и воспитателей, обязательно научит детишек плавать, даже лучше чем сами дельфины. Виолетта обязательно переедет сюда на время своего декрета, чтобы с материнским молоком младенцы впитывали любовь ко всей этой красоте. Чтобы они знали, где выросла их мама, где самые прекрасные пейзажи и самый чистый воздух. Чтобы потом, когда дети вырастут, Летта с упоением рассказывала о своей первой настоящей, безумной любви, случившейся с ней именно здесь, в этой маленькой, но такой родной деревушке. Своим дочерям она обязательно расскажет, как это прекрасно – любить и быть любимой, когда за спиной вырастают крылья, когда все окрашивается в розовый цвет. О боли они возможно узнают сами, а возможно их минует это «счастье», но она не станет говорить, как это – когда сердце разбито вдребезги. А если вдруг это произойдет, она точно найдет нужные слова, чтобы утешить и сгладить эту безумную, нестерпимую, жгучую боль в груди – «Время лечит все, даже это», непременно проговорит она. Теперь она не понаслышке об этом знает. Своих же мальчишек она обязательно научит любить всем сердцем и доверять. Она обязательно объяснит, что если любишь человека – верь ему, если сомневаешься – переспроси, не бойся оказаться в глупой ситуации, а усмири свои сомнения, ежели таковые появились. Она обязательно научит их легкому и нужному общению на любые темы, главное, чтобы в отношениях не было недоговоренностей и недосказанностей. Нужно уметь говорить не только «я тебя люблю», а и «знаешь, мне тут нашептали… Правда ли это?» Это она тоже точно знает. Виолетта с любовью в сердце представляла себя мудрой мамой, странно, но это были первые в ее жизни мысли о собственном семейном счастье, но это было так замечательно.

- Летта! Летта-а-а! Ты дома? – Звук открывавшихся ворот, затем Сережин голос, вернули Виолетту с небес на землю.

- Да, Сережа, я в саду, – откликнулась Летта.

Из-за угла дома, показалась высокая мужская фигура:

- Привет.

- Привет.

Сережа не спешил подходить, а Летта не спешила приглашать его к себе в беседуку.

- Я сегодня не спал, а все время думал о нас, о твоем «уходи», Летта, я не могу тебе позволить еще раз исчезнуть из моей жизни. Я не могу тебя отпустить. Вчера я молча ушел, но я решил, что в этот раз не навсегда. Я не желаю до конца своих дней жалеть о том, что упустил свое счастье дважды. Я не вынесу этого.

С каждым своим словом Сережа приближался к Виолетте, которая внимательно изучала все огрубевшие черты. Его шрам уже не казался таким мужественным, а щетина сексуальной. Взгляд Летты скользил по самому обычному мужчине, которых миллионы, а ее спокойное дыхание и нормальный ритм сердца, лишний раз подтверждали это. Сегодня никакая магическая страсть не завладела ею. Сегодня перед ней стоял самый обычный мужчина, а не любовь и разочарование всей ее жизни. Сегодня Виолетта по-другому смотрела на него, не чувствуя трепета и страсти, а лишь умиротворенность, нежность, тепло. Ей больше не хотелось быть стервой, по отношению к этому мужчине. Ей больше не нужно было самоутверждаться и провозглашать себя «царицей», чтобы успокоиться. Она уже спокойна. Ей захотелось, чтобы этот мужчина, которого она безумно когда-то любила, стал по-настоящему счастливым в настоящем, а не цеплялся за ушедшие дни, словно за самое ценное и дорогое, как на протяжении долгих лет делала она. Чтобы он отпустил ее так же, как она его. Ей просто захотелось, чтобы он тоже освободился и наслаждался тем, что имеет, не гонясь больше за призраками из давно минувших дней.

- Сереженька, твое двойное счастье никуда от тебя не делось, оно всегда будет с тобой, это твой Васька и маленькая Варвара. Вот это и есть твое счастье. – Летта заметила, как глаза Сережи округлились, а он сам напрягся. – Не ищи подвоха в моих словах, ты его не найдешь. Ты вчера правильно все сказал твои «сердце, душа и тело навсегда принадлежат той юной, очаровательной, и единственной Виолетте», как и мои принадлежат ТОМУ Сереженьке. Но ведь ИХ больше нет. Нет той Виолетты, которая слепо тебя любила. Нет того Сереженьки, который любил меня по-своему. Мы давно переросли этот период наших жизней, вот только я поняла это лишь сегодня, а ты еще так и не понял.