Древняя история смерти

Как бы то ни было, солнце и месяц спасли (во всяком случае, пока) змею от необходимости менять рацион. Что касается мизо, то они, понятное дело, ринулись обратно в лес, но найти дивное дерево им не удалось. Есть предположение, что оно просто зачахло — зря братья ободрали с него всю кору.

Люди народа джуанг из индийского штата Орисса когда-то жили, умирали и воскресали согласно ритуалу, уставленному местным демиургом Махапурубой. Демиург же указывал, что человека, дабы он правильно воскрес, следует для начала правильно закопать. Правильно погребенные джуанги через некоторое время после похорон выбирались из могил и жили в полное свое удовольствие до следующей промежуточной смерти, а те, кому по какой-то причине не повезло быть закопанными, превращались в злых духов и лютовали по окрестностям. Их Маха-пуруба предписал отлавливать и сжигать дотла.

Точнее, они должны были превращаться и лютовать, но превращались или нет, доподлинно неизвестно. Дело в том, что, согласно мифу, джуанги неукоснительно выполняли ритуал, установленный Махапурубой, и повода для появления злых духов не давали. А если кто и давал, то это не становилось достоянием широкой общественности. В любом случае можно смело говорить, что число злых духов, произошедших от джуангов, было невелико.

Так продолжалось до тех пор, пока не умер один мужчина и его вдова вместо того, чтобы соблюсти обряд и предать тело земле по всем правилам, чуть ли не принародно отволокла труп в лес. Позже, когда дошло до разбирательства, она объяснила это тем, что, дескать, у нее не хватило сил вырыть могилу. Хотя не исключено, что все было сделано умышленно, — кто знает, может быть, муж ей надоел и она не хотела, чтобы он воскресал? С другой стороны, каждая здравая женщина понимает, что постылого мужа, при всех прочих равных условиях, лучше иметь в виде живого человека, чем в виде злого духа.

Впрочем, здесь не место для спекуляций, поскольку Махапуруба поверил вдове на слово, и нам тоже ничего не остается, как вслед за демиургом принять ее версию событий. Да и, в сущности, не имеет значения то, насколько правдива эта женщина, — будь она даже святой, нет сомнений, что именно ее действия привели в итоге к последствиям, трагическим для всего народа джуанг. Не последнюю роль сыграла и доброта Махапурубы, который войдя в положение вдовы, воскресил ее мужа, минуя ритуал, но никого об этом не оповестил: сделал, в общем, сюрприз.

Таким образом, в один прекрасный момент муж живехонький вышел из лесу и направился прямиком к своему дому. Вряд ли он ожидал, что его будут приветствовать каким-то особенным образом, — ну, воскрес и воскрес, подумаешь! Но наверняка не ожидал он и того, что произошло. Сначала односельчане в ужасе бросились врассыпную, а затем собрались с силами, накинулись на воскресшего, повязали его, принесли дровишек и спалили без суда и следствия. Как уже догадался читатель, беднягу приняли за злого духа, каковым он по всем признакам должен был быть.

В этой истории нет виноватых. С вдовы спрос невелик, джуанги сделали все, что предписал демиург, а сам демиург на то и демиург, чтобы предписания устанавливать и отменять, — он ведь хотел сделать как лучше, воскрешая в виде исключения мужчину, который остался непогребенным по форс-мажорным обстоятельствам.

Но, увидев, что как лучше не получилось, Махапуруба пришел в ярость и виноватых быстро нашел, назначив на эту роль джуангов, слишком ревностно исполнивших его указания. С тех пор джуанги умирают безвозвратно, а своих умерших, согласно новым указаниям Махапурубы, сжигают на кострах.

Боги, конечно, могли бы относиться к созданию людей посерьезнее, однако признаем, что в большинстве случаев они неукоснительно выполняли взятые на себя обязательства.

Люди-самострелы

Но стоило богу завершить свои усилия и порадоваться содеянному, как тут же начинала фонтанировать человеческая глупость, перед которой, как известно, даже боги бессильны. В общем, можно не сомневаться: если, фигурально выражаясь, в первом акте мифа на стене у человека висит ружье, то есть изрядная доля вероятности, что в кульминации он выстрелит себе в ногу…

Люди африканского племени крачи жили вечно, но испытывали серьезные проблемы с продовольствием. Возможно, это произошло потому, что верховный бог крачи Вульбари удалился от человеческих дел и почти не обращал внимания на то, что творится на земле. Племя в целом и отдельные его представители выкручивались, как могли, но выкручиваться с каждым годом становилось все труднее из-за постоянных неудач на охоте и в сельском хозяйстве.

Как-то один юноша бродил в поисках пропитания в окрестностях своего селения и встретил великана. Поскольку великаны на территории нынешней Ганы, где живут крачи, в мифические времена попадались на каждом шагу и их видел каждый, мифотворцы не сочли нужным дать описание этого персонажа, но одну подробность — удивительной красоты длинные мягкие волосы— упомянули, что, в общем-то, и понятно: сами крачи, как и положено африканцам-негроидам, имеют прически густые и кучерявые. Но голодного молодого человека привлекла не столько необычная внешность великана, сколько то, что тот волок освежеванную тушу. И вот удача — великану как раз требовался слуга, которого он был готов кормить до отвала.

Юноша стал служить не за страх, а за совесть… ну и за еду, разумеется. Каждый день великан выделял ему столько мяса, сколько он мог съесть. Юноша наворачивал за обе щеки и благословлял Вульбари за то, что он ниспослал ему такого хорошего хозяина.

Через какое-то время великан сообщил своему Санчо Пансе, что хочет расширить штат обслуги, и попросил привести из селения еще кого-нибудь. Пожелание хозяина было исполнено, и, хотя новый слуга сразу куда-то исчез, это никак не обеспокоило юношу. Главное, что еды стало еще больше. Ничего не ёкнуло у него в груди и когда великан попросил привести двух девушек. Юноша предложил ему в качестве служанок свою сестру с подругой и был весьма доволен, что пристроил их столь выгодным образом. Но когда исчезли и они, а великан закатил пиршество, юноша прозрел и сообразил, что все это время ел человеческое мясо, а великан — это смерть во плоти.

Он помчался в деревню, ударил в набат и поставил все племя на уши. Крачи толпой понеслись к жилищу великана, который отдыхал после сытного обеда, ворвались внутрь и устроили самосуд. Под конец великану подожгли волосы, он полыхнул подобно спичке в сухую погоду и весь сгорел. В кучке пепла остался несгоревшим лишь один-единственный закрытый глаз.

Сообразительные крачи посыпали этим пеплом кости, оставшиеся от съеденных великаном людей, и те возродились здоровехоньки. Дальнейшее, однако, понять невозможно. Вместо того чтобы успокоиться и отпраздновать победу над злом, крачи зачем-то посыпали пеплом и глаз великана, который тут же открылся и принялся усиленно моргать. И каждый раз, когда это происходило, кто-то из членов племени умирал.

Постфактум выяснилось, что сделать с удивительным глазом ничего нельзя: ни сжечь, ни камнями придавить, ни выколоть, наконец… Он исправно открывается и закрывается и поныне, вот только никто за давностью лет не помнит, где этот проклятый глаз находится. А если знали бы, то, возможно, попросили бы авиацию НАТО как-нибудь его обуздать…

Между прочим, аналогичным снадобьем — пеплом сожженного внутри барабана людоеда Сагбунгбусы — как-то воспользовались для оживления убиенных сородичей люди африканского племени нзакара. Но нзакара не повезло быть изначально бессмертными, а пепел быстро иссяк. Поэтому, как только была израсходована последняя щепотка — доставшаяся, хочется верить, самому достойному члену племени, — о бессмертии нзакара пришлось забыть.

Невероятный сюжет, если проявить немалое терпение, можно извлечь из весьма запутанной мифологии южноамериканских индейцев эмбера. Попробуем изложить кратко.