Страница 5 из 16
Следите за руками. Кручу, верчу…
– Это он? – спросила сестра Мэри, вглядываясь в личико ребенка. – А я думала, глазки у него будут интереснее. Красные, или зелененькие. Или у него будут копытца, маленькие, утю-тюшенькие копытца. Или хвостик, хвостичек вертлявенький… – Не переставая болтать, она перевернула младенца. Рогов тоже не было. С виду дьяволово дитя было чудовищно нормальным.
– Да, это он, – сказал Кроули.
– Подумать только, у меня в руках Антихрист, – продолжала сестра Мэри. – И я его мою, и считаю ему утютюсенькие пальчики…
Теперь она обращалась к младенцу напрямую, полностью погрузившись в собственный недостижимый мир. Кроули помахал рукой перед ее глазами.
– Эй, сестра Мэри! Кто-нибудь дома?
– Ах, извините, сэр. Он просто такой сладкусик. Ну разве он не похож на папочку? Похож, конечно. Разве мы не похожи на папочку, на папеньку своего вкусненького…
– Нет, – твердо сказал Кроули. – И на вашем месте я бы уже отправился в палату.
– Как вы думаете, сэр, он вспомнит меня, когда вырастет? – мечтательно спросила сестра Мэри, выплывая в коридор.
– Молитесь, чтоб не вспомнил, – сказал Кроули, и исчез.
Сестра Мэри шла пустыми коридорами по ночной больнице, крепко держа в руках Врага Рода Человеческого, Низвергателя Царей, Ангела Преисподней, Великого Зверя, именуемого Дракон, Князя Мира, Отца Лжи, Отродье Сатаны и Повелителя Тьмы. Найдя свободную коляску, она уложила его туда.
Он агукнул. Она пощекотала его.
Из-за двери степенно высунулась женская голова. Она сказала:
– Сестра Мэри, что вы здесь делаете? Вы разве не должны дежурить в палате номер четыре?
– Но господин Кроули сказал…
– Пожалуйста, следуйте в палату, степенно, как подобает монахине. Вы нигде не видели ее мужа? Его нет в приемной.
– Мне встретился только господин Кроули, и он мне сказал…
– Не сомневаюсь, – решительно оборвала ее сестра Грейс Многослофф. – Мне, пожалуй, лучше пойти и поискать страдальца. А вы идите и присмотрите за ней, хорошо? Она еще слаба, но ребенок в порядке. – Сестра Грейс остановилась. – Почему вы моргаете? Вам что-то попало в глаз?
– Вы же знаете, – произнесла сестра Мэри коварным шепотом. – Младенцы. Подмена…
– Конечно, конечно. Все в свое время. Но мы же не можем допустить, чтобы его отец здесь шлялся, верно? – ответила сестра Грейс. – Мало ли чего он может увидеть. Значит, ждите здесь и присмотрите за ребенком, вот и славно.
И она поплыла вдоль безупречно чистых стен. Сестра Мэри, толкая перед собой коляску, вошла в палату.
Миссис Янг была не просто слаба. Она крепко спала, и на лице ее читалось выражение непреклонной удовлетворенности по поводу того, что хотя бы раз побегать придется кому-то другому. Рядом с ней спало Дитя А, уже взвешенное и снабженное ярлычком с именем. Сестра Мэри, всегда готовая помочь (это была привычка, выработанная годами), сняла ярлычок, скопировала его и привязала копию на ножку препорученного ей младенца.
Младенцы выглядели очень похоже: оба маленькие, в пятнах и с виду – ну вылитый Уинстон Черчилль (хотя и не совсем).
А теперь, подумала сестра Мэри, я бы не отказалась от чашки чаю.
Большинство монашек в этом монастыре были правоверными сатанистками, как и все в их семьях как минимум до третьего колена. Их так воспитывали, и, если разобраться, ничего особенно плохого в них не было. В людях, по большей части, вообще нет ничего особенно плохого. Они просто склонны увлекаться новыми поветриями, например: обряжаться в сапоги и расстреливать других людей, или обряжаться в белые простыни и вешать других людей, или обряжаться в узкие джинсы, хвататься за гитары и созывать других людей на концерт. Только дайте им новый символ веры соответствующего фасона, и их умы и сердца – ваши. А когда из тебя с детства воспитывают сатаниста или сатанистку, новизна пропадает. Сатанизмом можно заниматься вечером по субботам. В остальное время ты живешь как можешь, точно так же, как и все остальные. Кроме того, сестра Мэри была медсестрой, а медсестры, во что бы они ни верили, в первую очередь медсестры: они носят часы на руке, повернув их циферблатом внутрь, сохраняют спокойствие в любой ситуации и всегда хотят чаю. Сестра Мэри очень надеялась, что кто-нибудь ее вскоре сменит; она выполнила свою часть ответственного задания, а теперь хотела чаю.
Дела человеческие становятся намного яснее, если четко понимать, что причина великих триумфов и трагедий истории не в том, что люди по природе своей добры или злы, но в том, что по природе своей они – люди.
В дверь постучали, и она открыла.
– Уже все, или еще нет? – спросил мистер Янг. – Я отец. Муж. И то и другое. Оба.
Сестра Мэри ожидала, что американский атташе по культурным связям будет выглядеть как Си-Си из «Санта-Барбары» или хотя бы Мейсон. Мистер Янг не был похож ни на одного американца из тех, которых она видела по телевизору, разве что на одного по-отечески добродушного шерифа из детективного сериала (не самого плохого)[4]. Он ее несколько разочаровал. И куртка его тоже ей не понравилась.
Она постаралась скрыть разочарование.
– О да, – сказала она. – Поздравляю. Ваша жена спит, бедняжка.
Мистер Янг заглянул ей через плечо. – Двойня? – спросил он. И стал доставать трубку из кармана. И не стал доставать трубку. И снова стал. – Двойня? Никто ничего не говорил про двойню.
– Нет-нет, – затараторила сестра Мэри. – Этот не ваш. Этот… этот чужой. Просто смотрю за ним, пока сестра Грейс не вернулась. Нет-нет, – повторяла она, указывая на Врага Рода Человеческого, Низвергателя Царей, Ангела Преисподней, Великого Зверя, именуемого Дракон, Князя Мира, Отца Лжи, Отродье Сатаны и Повелителя Тьмы, – вот этот вот точно ваш. От макушки до самых копытичек… которых у него нет, – торопливо добавила она.
Мистер Янг склонился над младенцем.
– Ну да, – с сомнением в голосе произнес он. – Похоже, пошел в меня. Ну что ж, здоров и весел?
– Разумеется, – ответила сестра Мэри. – Абсолютно нормальный ребенок, – добавила она. – Очень, очень нормальный.
Они замолчали и уставились на спящего младенца.
– У вас почти нет акцента, – сказала сестра Мэри. – Вы у нас давно?
– Лет десять, – чуть-чуть озадаченно ответил мистер Янг. – Перешел на другую работу, понимаете ли, и пришлось переехать.
– У вас, должно быть, очень интересная работа, – сказала сестра Мэри.
Мистер Янг благодарно взглянул на нее. Не всякому удается проявить интерес к животрепещущим проблемам бухгалтерского учета.
– Наверно, там, откуда вы приехали, все было по-другому, – продолжала сестра Мэри.
– Наверно, – согласился мистер Янг, который никогда об этом не задумывался. Насколько ему помнилось, Лутон был очень похож на Тэдфилд. Такие же живые изгороди от дома до вокзала. Такие же люди.
– Дома были повыше, это уж точно, – безрассудно предположила сестра Мэри.
Мистер Янг удивленно взглянул на нее. Единственный высокий дом, который ему вспомнился, был зданием банка «Альянс и Листер».
– И вас, наверное, часто приглашают в гости. Приемы на открытом воздухе, все такое, – монашку было не остановить.
С этой темой мистер Янг был знаком лучше. Дейрдре очень нравились вечеринки в саду.
– О да, – с чувством сказал он. – Дейрдра сама варит для них варенье. А мне обычно приходится помогать с играми. «Испорченный телефон», ну вы понимаете…
Об этом аспекте жизни в Букингемском дворце сестра Мэри никогда не задумывалась, но теперь поняла, почему туда невозможно дозвониться.
– Что же они его не починят? – удивилась она. – А если что случится?
– Извините?
– Знаете, мне очень нравится семья королевы.
– И мне тоже, – оживился мистер Янг, с благодарностью перепрыгивая на так удачно подвернувшуюся льдину в безумном потоке сознания. По крайней мере, разговор в отношении королевской семьи не вызывал опасений. Если, конечно, речь шла о настоящих ее представителях, которые добросовестно выполняют свою работу, приветствуя народ с балкона и спуская на воду новый авианосец. Не тех, которые всю ночь шляются по клубам и блюют на папарацци[5].
4
Того, в котором в роли детектива выступает маленькая пожилая особа, и в котором нет ни одной погони. А если есть, то машины едут очень, очень медленно.
5
Здесь, возможно, следует заметить: мистер Янг полагал, что «папарацци» – это разновидность итальянского линолеума.