Прикосновение Макса

О. О нем, конечно. Максе. Если все это было не более, чем мечтой, то очевидно она мечтала о нем. Это имело смысл, что он был частью ее мечты. Какая бы женщина в ее положении, не могла иметь такой мечты? Как в тех детских сказках, которые она помнила, принц спасал бедную, заколдованную принцессу, и они жили долго и счастливо.

За исключением того, что мечты развеивались, когда заканчивался сон.

Затуманенный ум Дайны больше отказывался думать. Она как— то неопределенно знала, что машина остановилась, и Макс вынул ее. Было здание, и куда-то двигался лифт. Макс продолжал говорить с нею, но она не вслушивалась в слова, а только в их успокаивающее звучание. Через некоторое время был другой голос, голос женщины, добрый и материнский. Макс прекратил говорить, и продолжал звучать голос только этой доброй женщины. Кто-то помог ей раздеться и уложил на мягкую, теплую кровать.

Она чувствовала себя в безопасности, и это было такое облегчение, что впервые за очень долгое время, она позволила себе отключиться. Исчез женский голос и комната с задернутыми шторами погрузилась в темноту, подальше от всеобщего мира. Она спала так глубоко, как даже не мечтала.

В конечном счете, чернота, казалось, уменьшилась, и у нее действительно была мечта. По крайней мере, она думала, что мечтает.

Она мечтала, что вставала с кровати, и проходила через затемненную и незнакомую комнату, так как ее разбудили голоса. Она приоткрыла дверь всего на несколько дюймов, и немедленно голоса зазвучали более четко, и стал виден свет, падавший через небольшой холл, из кабинета или гостиной. Звучали два голоса. Один принадлежал Максу. Другой, тоже мужской, казался ей незнакомым.

— … и это все, что можно, — грубо сказал Макс, не приглашая оспорить его слова.

— Я не предлагаю ничего больше. Успокойся, Макс. — спокойно сказал другой человек. — Совершенно очевидно, что ты не собираешься использовать Дайну, чтобы поймать этого парня. Я все понимаю и согласен с этим. Все что я говорю, так это то, что он ввязывается в очень большую неприятность и пытается найти помощь внутри. Он очень хочет эту коллекцию, и он, несомненно, попробует еще раз.

Ответ Макса вначале показался отдаленным, а затем более четким, как будто он беспокойно перемещался по комнате. — Ты согласен со мной? Он не тот же ублюдок, который причинил боль Дайне два года назад?

— Я бы сказал нет. Насильники обычно не становятся ворами, по крайней мере, так я слышал.

— Я хочу их обоих, — с пугающей мягкостью произнес Макс. — То животное два года назад, и больного ублюдка, который терроризирует ее сейчас. Я хочу, чтобы они оба жарились в аду.

После небольшой паузы, в течение которой напряжение Дайны только возрастало, второй человек разумно ответил. — Макс, при определенных усилиях, мы возможно и получим нашего парня, но того в Бостоне? Ты читал полицейские отчеты, не было достаточного количества улик, чтобы установить единственного подозреваемого. Он очень опытный. Он знал, что она находилась под охраной, и тем не менее пришел за ней всего лишь с небольшим электронным устройством, чтобы нейтрализовать их оборудование.

Посетитель глубоко вздохнул. — Он сунул свой нос в это дело, но отнюдь не был небрежен. Не оставил никаких следов. И больше не было нападений, такого же почерка, как в случае с Дайной, или, по крайней мере, они не зарегистрированы в полиции. Если ублюдка не переехал автобус, то все, что мы можем принять — или он изменил своему почерку или затаился. В любом случае он вне досягаемости.

— Так похож на полицейского.

— Похорони эту мысль. И не стреляй в гонца, ладно? Я только указываю на то, что ты уже знаешь. И если он не проявит себя каким-либо способом, то это животное из Бостона — вне досягаемости.

— Я не могу смириться с этим, — сказал Макс.

— Тебе придется. Кроме того, подумай о Дайне. Она никогда не будет чувствовать себя в безопасности, если ты будешь продолжать копать вокруг того, что случилось два года назад. Позвольте этому остаться в прошлом. Нам лучше сконцентрироваться на том, что происходит сейчас.

Макс надолго затих, а затем глубоко вздохнул. — Хорошо, ты высказал свое мнение. Так…, как мы поймаем его, не привлекая Дайну?

— Как я уже сказал, он хочет коллекцию. Он будет пробовать что-то ещё. Мы только должны быть готовыми к этому.

— Действительно ли я прав, полагая, что это два разных человека? — спросил Макс.

— Второй мужчина казался немного смущенным. — К сожалению, да. Я предполагал, что он никогда не использует сообщника в качестве инструмента. Это были ты или я, кто сказал, что воры выйдут из тени, как только ты решишь выставить свою коллекцию?

— Я не помню, но, кажется, это высказывание оказалось пророческим.

— Я сказал, — незнакомец вздохнул. — Мне жаль, Макс. Я не понимал, что все настолько усложнится. Ещё есть время отменить выставку, если ты хочешь.

— Нет, я хочу продолжить. Только ты должен узнать имя и внешность этого ублюдка, хорошо? И мы поймаем, по крайней мере, хоть одного из них.

— Ты подразумеваешь, что ты поймаешь?

Дайне снилось, будто она встала с кровати, закрыла дверь и снова вернулась в постель.

Когда она, наконец, окончательно проснулась, ее разбудил солнечный свет, заливший комнату даже сквозь шторы. Она почувствовала, что проспала очень долго.

Присев на кровати, девушка медленно повернулась, осматривая обстановку, не понимая, где в этот момент находится. Это была не ее комната, и не ее кровать. Она лежала на красивой старой двуспальной кровати, составляющей лишь часть антикварного гарнитура в спальне. В комнате чувствовалась рука женщины: шторы и кровать были расписаны цветочными узорами в пастельных тонах. Она недоуменно перевела взгляд на свое одеяние и поразилась, увидев, что на ней одета простая, но красивая шелковая ночная рубашка.

Ночная рубашка, такая же чужая, как и комната.

Когда её затуманенное сознание прояснилось, она начала вспоминать. Макс. Она рассказала ему все! Но каким это образом он вытянул из нее правду.?

Она вспомнила, что после ужина, поехала к нему домой. Но когда же это было?

— Доброе утро.

Дина обернулась по сторонам. Голос показались ей смутно знакомым.

Перед ней стояла женщина средних лет: полная, с аккуратно собранными волосами и благородным выражением лица. Дайна не могла вспомнить откуда её знает.

— Уже Утро? — Неуверенно спросила она. — Неужели субботнее утро?

— Сейчас примерно восемь.

— Уже субботнее утро. Святые небеса! Она проспала больше пятнадцати часов!

Женщина улыбнулась.

— Я, миссис Перри, экономка мистера Макса. Вы, наверное, не помните почти ничего о том, что было вчера. Вам уже лучше?

— Да, спасибо. — Дайна быстро взглянула на свою ночную рубашку и добавила:

— Я просто немного растерялась. Неужели я проспала весь вчерашний день?

— Вы просто нуждались в хорошем отдыхе.

Затем миссис Перри добавила:

— Ванная комната справа. Если хотите, то можете принять душ. Ваша одежда лежит на стуле. Чистая и выглаженная. Мистер Макс в данный момент занят, но он присоединится к вам за завтраком примерно через полчаса.

«Чувствую себя разбитой» пробормотала Дайна.

— Спасибо.

Экономка повернулась, чтобы уйти, но вопрос Дайны ее остановил:

— Миссис Перри? Чья это ночная рубашка? — Она показала на свою шёлковую ночную рубашку. Любая женщина с лёгкостью поняла бы скрытый смысл заданного вопроса. Миссис Перри улыбнулась.

— Вчера вечером я помогла Вам переодеться. Ночная рубашка принадлежит матери мистера Макса. Она такого же хрупкого телосложения, как и вы. Мать Макса очень привлекательная женщина.

Поскольку она несколько раз в году приезжает погостить в Сан-Франциско, мистер Макс держит эту комнату для неё.

— Но… — только хотела сказать девушка, как за экономкой уже тихо закрылась дверь и большинство вопросов так и остались без ответа. Поднявшись с удобной кровати, Дайна прошла в душ.