Прикосновение Макса

— Откуда Вы знаете, что это тот же самый человек, любимая?

Она моргнула и выглядела определенно озадаченной, но ее ответ прозвучал решительно. — Поскольку все происходит как тогда. Сначала звонки по телефону. Этот голос я никогда не забуду, такой шепчущий и жестокий … его подарки. Поникшие цветы, оставленные ночью у меня под дверью.

Она снова моргнула, на сей раз, еле сдерживая слезы, а голос неудержимо дрожал.

— Я проснулась, и он был там. У … у изголовья моей кровати. У него был нож. Как раньше. Он сказал…, он сказал, что сделает это снова, снова причинит мне боль, но ещё большую. Если я не сделаю того, что он хочет.

Видение того, о чем она рассказывала, заставило Макса впервые в жизни хотеть смерти другого человека. И это заставило его рассердиться на самого себя. За несколько дней, до того как он нанял человека следить за ней, этот больной ублюдок терроризировал ее. Проклятие, ну почему он не начал действовать раньше!

— Я так боялась, — шептала она. Я…я не могла думать. Полиция не может остановить его, я знаю. Они не смогли остановить его прежде.

— Они пытались? — мягко спросил Макс.

— В Бостоне? — Слезы, которые она пыталась сдержать, медленно струились по ее пепельным щекам. — Сначала, когда он только начал звонить и оставлять подарки, они сказали, что ничего не могут поделать, так как фактически он не причинил мне боли. Но когда другая женщина была изнасилована кем-то, кто также звонил и оставлял подарки, они думали, что это тот же самый человек и он может придти за мной.

— Что случилось?

— Они поставили капкан, — шептала она. — Я согласилась, потому что хотела, чтобы они поймали его. Я хотела сделать … хоть что-то. И … и они сказали, что смогут защитить меня. Были полицейские около моей квартиры, и они прослушивали мой телефон. Но он никогда не оставался на линии достаточно долго, чтобы проследить за ним. И проходили дни, без каких-либо признаков его присутствия. Когда… когда он наконец пришел за мной, было видно, что он удивлен тем, как полицейские пытались поймать его.

Она восстановила шаткое дыхание. — Он…он вошел, не потревожив сигнализацию. И у него была небольшая коробка, которая издает успокоительный сигнал, чтобы помочь вам заснуть. Он оставил коробку для полиции, чтобы они нашли ее, как будто насмехался над ними. Он называл это устройство белым шумом. Это заблокировало все микрофоны и устройства прослушки, которые были установлены в моей спальне. Так они не могли слышать, что он делал со мной. Они были снаружи, всего в нескольких ярдах, и не могли остановить его, потому что они …они не знали о его присутствии. Они не знали, что он причинял мне боль.

В глазах Дайны было выражение такой боли, какой Макс никогда не видел, такой — что ее раны были глубоки и кровоточили даже по прошествии двух лет. Последней вещью, которой он хотел — это заставлять ее заново проходить все это, но уже было слишком поздно останавливаться.

— Как долго Вы оставались в Бостоне после этого, Дайна? — мягко спросил он.

— Я оставалась ещё в течение многих месяцев, — невыразительно ответила она, как будто все чувства были выжать из нее. — Все — все доктора и адвокаты, все говорили, что я поправлюсь. Что я излечусь и перестану бояться. Мои друзья говорили тоже самое. И мой брат Гленн. Но я никогда не чувствовала себя в безопасности, независимо от того сколько бы ни было замков на окнах и дверях. А страх продолжал расти. Наконец, я поняла, что должна бежать из Бостона. Я знала, что должна начать все заново.

— Так Вы и приехали сюда?

Она кивнула. — Друг в центре реабилитации сказал мне, что я могу изменить все — мое имя и данные. У меня оставалось немного денег от наследства родителей, достаточно, чтобы переехать сюда и начать все сначала. Куратор музея, где я работала В Бостоне, дал мне замечательную характеристику, и он достаточно понимал, что я хочу использовать мою новую фамилию. Таким образом, я была уверена, что могу получить здесь хорошую работу.

— Остальное было просто. Я переехала сюда прошлой осенью. Нашла работу с неполной занятостью и работала там, подыскивая что-то лучшее. Когда я получила работу в музее… Я думала, что я действительно могу начать все сначала.

— Но он позвонил?

Дайна яростно задрожала. — Он позвонил.

Макс очень не хотел продолжать, но он должен был знать все, и надеялся, что для нее будет лучше выплеснуть это все сразу. — Дайна, действительно ли Вы уверены, что это тот же самый человек?

— Он шептал, — ее ответ был почти не слышен. — Я никогда не смогу забыть этот голос. Как только я услышала его, я знала, что это он, что он снова нашел меня. Сначала я думала, что это просто кошмар, но … это реальность.

Макс хотел протянуть пуки и обнять ее. Он хотел обещать ей безопасность, что теперь он будет заботиться о ней. Но после того, что случилось с обещаниями полиции два года назад, он знал, что она не поверит ему. Насильник причинил ей больше, чем физический вред и страх — он разрушил ее доверие, ее способность чувствовать себя защищенной, веру в обещания.

— я хотела бежать снова, — тихо прошептала она, — но … но он сказал, что опять найдет меня. И убьет меня, я верю ему. Таким образом, я сделала все, чего он хотел. Вчера вечером я открыла дверь. И зашла в крыло, глее находиться самый близкий вход на выставку. Я сожалею. Я сожалею, но я не знала, что еще делать.

— Все в порядке, Дайна. Я не обвиняю Вас. Никто не обвинит Вас. — Он вложил каждую унцию убеждения в свои слова и бережно взял за плечи.

— Я не хотела делать этого, — бормотала она. — Но я так боялась. Так боюсь…

— Я знаю. Не волнуйтесь больше об этом. Я больше не позволю ему причинить Вам боль, любимая, я обещаю. — Клятва вырвалась прежде, чем он смог остановить ее, ведомый необходимостью заверить ее в своей способности защитить. Но как он и ожидал, Дайна не поверила обещаниям.

— Вы не сможете остановить его. Полиция уже пыталась, и у них было много людей и оборудования…

— Не берите в голову полицию. — Она была совершенно исчерпана, он мог видеть это, как и то, что больше всего она нуждалась в отдыхе. Она все ещё пристально смотрела на него, как будто не могла отвести взгляд, и он использовал эту хрупкую связь в своих интересах. Мягко он произнес, — я нуждаюсь в Вашем доверии, Дайна. Вы очень устали и должны отдохнуть. Я не могу отвезти Вас в Вашу квартиру, где Вы будете не в состоянии заснуть. Ведь Вы не спали все эти дни, не так ли?

Она покачала головой. — Нет. Ведь он мог войти. — В этих простых словах было эхо абсолютного ужаса.

— Я хочу отвезти Вас туда, куда он не сможет войти. В место, где Вы будете в безопасности, где сможете отдохнуть. Вы позволить мне сделать это?

— Куда?

— В мою квартиру. — Он почувствовал, как она напряглась.

— Все в порядке, любимая, я обещаю. Моя домработница там, и она останется с Вами. Я только хочу удостовериться, малыш, что Вы хоть немного поспите. Вы позволите мне это? Доверитесь?

Доверять ему? Она подумала о том, что сделала, но в данный момент она была такой уставшей, что не могла ясно рассуждать. Ничто в ее голове не имело никакого смысла, единственное, в чем она была уверена — в усталости изматывающей ее. Она почувствовала, как медленно кивнула в ответ на его нежный вопрос, и не возражала, когда он встал, и поднял ее на ноги. Она позволила ему поместить ее в машину и тихо сидела рядом, когда он занял свое место.

Он был прав, она должна поспать. Возможно, когда она проснется, она поймет, что все это было лишь плодом воображения, кошмаром. Она слышала его голос, понимая, что он позвонил кому-то по телефону, но не воспринимала слова. Он мягко спросил, как ее звали до того, как она сменила имя, и она сказала, что ее фамилия была Локвуд.

Или возможно, это было только в ее воображении. Возможность того, что все это является только кошмаром, заставило ее нахмуриться и изо всех сил попытаться понять, почему эта вероятность совсем не казалась ей приятной.