Страница 9 из 20
— На какие шиши?
— Вот этого не знаю. С мужем разошлась, живет одна… Я тебе только одно скажу: одета она явно не по средствам. Слишком дорого для порядочной женщины… Да ладно, что мы все черт-те о чем! Хватит. Уже пришли.
Обойдя припаркованный вплотную к подъезду массивный черный «ЗИМ», они поднялись на второй этаж.
— Хотя бы сказала, к кому и по какому поводу.
Крылов оглядел обитую обожженными досками дверь, бронзовую табличку с витиеватой надписью: «Р. Рогальский».
— Галка — школьная подруга, сто лет не виделись, а на днях встретились случайно в магазине… — Рита не закончила фразу.
— Наконец-то!
На пороге стояла миниатюрная симпатичная брюнетка в рискованно декольтированном платье, подвижная, быстрая — этакий живчик с голой спиной.
— Думала, уже не придете!
В одно мгновение она расцеловала Риту в щеки, царственно подала Крылову расслабленную кисть и, явно удивившись, что он ограничился рукопожатием, увлекла в комнату.
Во главе богатого стола сухопарый, с лошадиным лицом человек в сером отлично пошитом костюме стоя произносил тост. Прервавшись на полуслове, он недовольно повернул к вошедшим строгое лицо с бородавкой на правой щеке. Эту бородавку Крылов уже; видел, но когда и где — не помнил, очевидно, в одну из необязательных мимолетных встреч, которыми изобиловала его служба.
— Подруга немного задержалась, — извиняющимся тоном сказала Галина и, указывая пальцем, спешно представила десяток напряженно застывших с рюмками гостей.
Не успев опомниться, Крылов оказался между круглолицей скованно чувствующей себя Надеждой и крепко пахнущей дорогими духами Викой, похожей на маленькую тропическую птичку с ярким оперением.
— …Но теперь, Ромик, работать тебе будет сложнее, — продолжил тостующий. — Больше ответственности, строже спрос. Из рядового труженика ты превратился в руководителя, в подчинении у тебя люди, на плечах — план.
От души поздравляю, хочу пожелать успеха в новой должности и не сомневаюсь, что ты сумеешь преодолеть все трудности!
Растроганный хозяин протянул через стол мощную, длинную, как оглобля, руку, тонко запел хрусталь.
— Ты молодой, растущий, дай Бог, не последний раз пьем за твое повышение.
Очевидную снисходительность интонации Рогальский принимал как должное.
— Спасибо, Иван Варфоломеевич, большое спасибо…
Необычное отчество оказалось второй броской причиной, и Крылов вспомнил все вплоть до фамилии: семь лет назад у Кизирова обворовали дачу, и он почему-то старался преуменьшить размер ущерба, чем удивлял работающего по делу Волошина: странный потерпевший.
Судя по уверенным манеайм, обкатаным официальным оборотам речи и властному тону, он перерос должность прораба стройуправления. Вон как почтительно слушают его Рогальские, да и остальные, кроме, пожалуй, Семена Федотовича. Тот всем своим видом дает понять, что тоже важная шишка.
Крылов терпеть не мог незнакомых компаний, пришел сюда только из-за Риты, которую хозяйка посадила между собой и пегим — неудачно покрасился, что ли? — Толиком, и сейчас, подавляя нарастающее раздражение, пытался определить, что же за люди выпивают, закусывают" смеются и оживленно болтают вокруг него.
— Ах нет, Семен, я плохо переношу тропики, и потом змеи… Хочу в круиз по северным морям, — капризно говорила отстранение — красивая Элизабет, отправляя в рот прозрачно-розовый ломтик семги.
— …выменял малый альбом Дали — ну и вещь, доложу я вам, — ум за разум заходит!..
— …достань, не пожалеешь: вся жизнь царского двора описана, министры, военные, и как его убили…
— …Алексей Андреевич специальный экстракт принес, финский. Капнешь на камни — пар мятой пахнет… Что-то последний раз его не было, видно, ревизия не окончилась…
— Тихо, товарищи! — внушительно сказал Семен Федотович, поднимаясь с рюмкой, и шум моментально стих. — Я предлагаю поднять бокалы за нашего друга Алексея Андреевича Бадаева. Многие из присутствующих его знают — это честный и порядочный человек, готовый прийти на помощь в трудную минуту. Сейчас у него неприятности по работе — козни недоброжелателей и завистников, но мы не дадим Алексея в обиду, каждый найдет веское слово, чтобы защитить его от кляузников и анонимщиков!
— За Алексея Андреевича!
С суровой сосредоточенностью все истово, будто оказывая помощь попавшему в беду товарищу, выпили до дна.
Крылов поставил на стол чуть пригубленную рюмку, поймал осуждающий взгляд Кизирова и принял его, увидел мелькнувшую искорку узнавания, которая тут же потухла: где уж там — мимолетная встреча в коридорах отдела, вот Волошина он бы узнал… И все же что-то удержало негласного тамаду от готового сорваться замечания, он отвернулся и принялся за бутерброд с икрой.
Строгость момента прошла, снова ели, добродушно улыбались, разговаривали.
— …с моего номера ничего не видно, тем более туман, ну, думаю, зря все, расслабился, а он как раз на меня и вышел…
Начинающий полнеть парень с развитыми надбровными дугами и носом бывшего боксера вскинул воображаемое ружье, и жест получился убедительнее, чем его недавние рассуждения о сюрреализме Сальвадора Дали.
— Ты, Орех, не первый раз засыпаешь, — хохотнул гориллообразный Рогальский и угодливо добавил:
— Хорошо, что Иван Варфоломеевич не дремал, — ушел бы зверь!
— …Никогда не подумаешь, что из воска! В зале ужасов — мороз по коже, одна из нашей группы чуть в обморок не упала!
Элизабет повернулась к Рите, в мочке уха вспыхнула сине-зеленая искра, Крылов перехватил жадный взгляд Ореха.
— Вы были в Англии? А во Франции? Где же вы были? Ну что вы, обязательно поезжайте! Париж, Эйфелева башня — на фотографиях совсем не то…
— …Зауэр «три кольца» лучше, тут меня никто не переубедит…
Крылову казалось, что все разговоры нарочиты и призваны создать некий уровень, отвечающий представлению собравшихся об атмосфере светского общения.
Но все их старания изобразить если не интеллектуальную элиту, то по крайней мере достаточно близкий к ней круг были напрасны. Хотя Крылов мог поклясться, что сами они этого не понимают и любуется собой: умными, развитыми, осведомленными о вещах, недоступных всяким середнячкам. Но разве может напыжившаяся кошка выдать себя за тигра?
— Первый раз попала в избранное общество, все такие умные, культурные. — Приняв молчаливость Крылова за смущение. Надежда почувствовала в нем родственную душу, а выпитый коньяк способствовал доверительности и откровенности. — Мы люди простые — я в магазине, муж слесарем…
Она вдруг осеклась, будто сболтнула лишнее, даже испуг метнулся в глазах:
— В таких домах никогда не бывала, вот и сижу как дура… Когда кругом незнакомые и сказать нечего, каждый себя дураком почувствует, правда ведь?
— Как же оказались у незнакомых? — нехотя ответил не расположенный к беседе Крылов.
— Галину знаю, доставала ей кое-что: сапоги, пиджак кожаный…
— Наденька, милая, мне тоже сапоги позарез нужны! — перегнулась через Крылова, щекоча лицо густо надушенными волосами. Вика. — Зима на носу, а я разута, сделай, век не забуду! Что надо — с меня!
Надежда выпрямилась, ощутив привычную почву под ногами, — куда девалась сконфуженность!
— Приходи в универмаг, пятая секция, спросишь Толстошееву, — с достоинством ответствовала она. — Мы хоть и не начальники, но тоже кое-что можем!
— Поменяемся местами? — возбужденно попросила Вика, переставляя тарелки. — Хочу выпить с подругой". А пальто с ламой сейчас есть?
Крылов пересел, оказавшись рядом с Рогальским.
— Все кричат: "Ах, какой спектакль! ", билетов не достать, по четвертаку продают, ну, купил — чепуха на постном масле…
— Ты не прав, Ромик, надо воспитывать вкус, чаще бывать в театрах, постепенно начнешь понимать… — втолковывал Семен Федотович.
Они продолжали пыжиться. Но запал скоро пройдет, иссякнет запас умных слов, а выпитое спиртное довершит дело, и вечеринка войдет в привычное русло, когда сразу станет видно, кто есть кто.