Мой талисман

«Теперь меня оставят в покое, – убеждала она сама себя, – князю нужен наследник, значит, он не будет больше истязать мать, чтобы не повредить ребенку».

Ресовский, казалось, потерял к ней всякий интерес, чего нельзя было сказать о Тимохе. Тот, хотя и не заходил во флигель управляющего, но внимательно следил за Натальей, когда та появлялась во дворе или заходила в главный дом. Сколько раз он пугал женщину, бесшумно возникая на ее пути, а потом размахивая перед ее носом огромной ручищей или хлыстом. Легче становилось, когда князь уезжал куда-нибудь, он всегда брал с собой Тимоху. Но таких поездок за восемь месяцев, прошедших с момента ее венчания со Смушкевичем, Наталья насчитала только четыре. Все остальное время громила-блондин находился в доме и преследовал Сикорскую.

– Что тебе нужно? – однажды спросила она Тимоху, набравшись храбрости. – Ты хочешь меня?

– Обалдела, барынька, – обиделся Тимоха, – да на тебя ни один мужик не посмотрит, тем более я. Только ты, змея подколодная, в наш дом обманом пролезла, за это придется тебе заплатить дорогой ценой.

– Каким обманом? – испугалась Наталья. – О чем ты говоришь?

– Барин узнал, как ты, дрянь, его опоила, – ощерился Тимоха. – Его министр Голицын к провидице возил, та, как на барина посмотрела, так сразу и сказала, что водой на месячной крови его опоили. Теперь на свободу он вырвется, только если один из вас умрет. Так ты не сомневайся, что умрет не мой барин, я об этом позабочусь.

– Ошиблась ваша провидица! – в отчаянии крикнула Сикорская. – Никого я не опаивала!

– А по мне все равно – ошиблась она или нет, все равно тебе в нашем доме не жить, да и отродье твое наколдованное здесь не нужно! – отрезал блондин.

– Не тебе это решать, – попыталась защищаться Наталья, – барину нужен наследник.

– Ему и без наследников неплохо, и семья ему не нужна, – убежденно заявил Тимоха. – У него я есть. Больше нам никто не нужен.

Сикорская ужаснулась его ненависти. Она растревожила медведя в берлоге, но откуда же она могла знать о том, что за человек князь Ресовский, и о том, что в его доме живет такое чудовище, как Тимоха. Похоже, что тот задумал убить ее сразу же после рождения ребенка. Наталья надеялась, что он все-таки не решится на преступление, пока она беременна. Но недооценивать силу его ненависти было нельзя, поэтому женщина начала срочно искать хоть какой-то выход из создавшегося ужасного положения.

Ее живот уже сильно округлился, когда она решилась написать письмо Минкиной в Грузино. Женщина униженно умоляла Настасью встретиться с ней, когда та будет в столице. Сикорская просила бывшую подругу писать ей на адрес мадам Клариссы. Она тайком наведывалась на Охту раз в неделю и, наконец, получила долгожданный ответ от Минкиной. Ужасными каракулями малограмотной женщины та писала:

«Подруга, жаль, что тебя постигла печальная участь. Батюшка наш после разговора с царем велел не упоминать больше твоего имени. Но я тебя очень жалею. Приеду в столицу в сентябре и останусь на два месяца. Дам знать на этот адрес».

Минкина действительно дала ей знать, как только появилась в Санкт-Петербурге, они встретились на Охте и каждая с жалостью посмотрела на другую. Наталья увидела, что Минкина начинает спиваться, фигура ее, когда-то прекрасная, теперь окончательно расплылась, а лицо стало багровым. А Настасья с жалостью кивнула на огромный живот Сикорской и спросила:

– И как это тебя угораздило, мать моя?

Наталье ничего не оставалось, как все рассказать Минкиной. Она промолчала только про заговоренную воду, а все остальное выложила как на духу.

– Батюшка Алексей Андреевич говорил мне, какая скотина этот министр просвещения Голицын, а твой Ресовский – его дружок и ближайший помощник, – заметила Настасья. – Одно не пойму: как ты с этими скотами связалась и что делать будешь?

– Рожу ребенка, отдам Ресовскому и уйду, – сказала Сикорская.

За все кошмарные месяцы, проведенные в доме князя, она была уже согласна уйти с пустыми руками, если не считать объемный саквояж с серебряными вещами, которые она потихоньку набрала в доме. Ресовский был богат, но не считал нужным взять нового управляющего вместо умершего Смушкевича. Он опасался огласки своей своеобразной личной жизни, поэтому вещи находились в доме без присмотра, и Наталья этим уже воспользовалась.

– Может быть, ты и права, – подумав, согласилась с подругой Минкина. – Только куда ты пойдешь?

– Мне уже все равно, – грустно ответила Сикорская.

– У меня есть к тебе предложение, – помолчав, сказала Настасья, – поможешь мне, а я помогу тебе.

– Говори, – заинтересовалась Наталья.

– Батюшка наш, похоже, совсем голову потерял, – осторожно начала Минкина. – Чего задумал – казну своей наследницей сделать. Говорит, будто всем государю обязан, хочет просить, чтобы император принял его наследство и сам им распорядился. Неслыханное дело!

– А я чем могу помочь? – удивилась Сикорская.

– У меня много денег. Батюшка наш такую силу забрал при дворе, что без его ведома теперь ничего не решается. Вот людишки разные, чтобы дела свои решить, ко мне дорожку протоптали, знают, что я у батюшки раба послушная, за это он к моему мнению и прислушивается. Так деньжонки и набрались. Хочу я их теперь с умом вложить.

Минкина замолчала, обдумывая, что сказать Наталье, потом продолжила:

– Мне нужно имение хорошее купить. Как раз в тридцати верстах от Грузина такое продается. Но я на себя его оформить не могу – графу сразу донесут, начнет он во всем измену подозревать. А на тебя – в самый раз. Будешь у меня имением управлять. Тут тебе и жилье, и доход. Я знаю, что ты меня не подведешь, побоишься. И правильно, меня нужно бояться. Ну, что скажешь?

Наглая крестьянка даже не понимала, какое оскорбление она нанесла Сикорской. Но сейчас это был единственный выход. К тому же отчаянная мысль мелькнула в мозгу Натальи. Женщина подумала, что нужно оформить на себя имение, а потом с его тайной владелицей может случиться какое-нибудь несчастье, например, ее зарежут крепостные, которых она за малейшую провинность жестоко истязала. Боясь, что Минкина прочтет на ее лице крамольные мысли, женщина постаралась принять раболепный вид и сказала:

– Конечно, дорогая, я согласна.

– Я знала, что ты согласишься, – улыбнулась Настасья, – послезавтра торги по тому имению. Вот тебе адрес поверенного, это здесь, на Охте, он будет ждать тебя завтра, возьмешь свой паспорт и поедешь туда. Поверенный скажет тебе, что нужно сделать.

Сикорская пообещала подруге сделать все так, как нужно, и на следующий день разыскала маленькую обшарпанную контору в одном из невзрачных домов Охты.

– Мадам, вы пришли насчет покупки имения с торгов? – встретил ее маленький плутоватый мужчина в самом модном сюртуке и блестящих сапогах из тонкой кожи.

– Да, это правда, – согласилась Наталья, не зная, что еще нужно говорить.

– Деньги уже прибыли, теперь нужен ваш паспорт, – ответил поверенный.

Сикорская протянула ему свой паспорт, обдумывая услышанное. Значит, Минкина уже передала этому франту деньги за имение. И не боится рисковать, глупая крестьянка! Но она тут же сказала себе, что Настасья правильно рассчитала, что с любовницей всесильного Аракчеева никто связываться не будет, да и денег у той, похоже, теперь курыне клюют. Наталью даже передернуло от зависти, когда она подумала, какие взятки берет теперь ее подруга. Пока она размышляла, поверенный, переписав данные паспорта,вернул документ Сикорской.

– Прошу вас, мадам, прибыть по этому адресу завтра к трем часам пополудни, – сказал он, протягивая женщине листок. Ваше присутствие обязательно, поскольку мы не успеем заверить доверенность на мое имя у нотариуса. Слишком поздно вас нашли. Так что – до завтра.

Сикорская попрощалась и ушла. Теперь она поняла, почему получила такое предложение от Минкиной: ту поджимали сроки, имение уходило с молотка, и, видимо, никого кроме нее Настасья найти не успевала.