Оперативный псевдоним

Прилив спермы заставил его закрыть глаза и застонать, руками он захватил Тоньку за уши, чтобы не дать отпрянуть, как обычно, однако на сей раз она все делала добросовестно и не только не попыталась выплюнуть, но, наоборот, удвоила усилия, торопя миг последних содроганий, и этой готовностью усилила остроту ощущений. Мощными толчками белковая жидкость выплеснулась в ротовую полость, за время вынужденного воздержания ее накопилось немало, но Тонька отлично справилась с конечной, самой ответственной фазой: не кашляла и не давилась, спокойно в несколько приемов сглотнула и продолжала успокаивающие движения, пока партнер не отпустил уши и сам не вытащил то, что осталось от боевого органа, утратившего ныне и стремительность, и твердость.

В тишине оба тяжело дышали, и кто-то должен был первым нарушить молчание.

– Ух ты, мне даже понравилось, – Тонька облизнула пересохшие губы. – Но зачем ты мне жопу набил, сказал бы – и все, я понятливая... Хорошо плетка легкая, а то бы всю кожу посек... Ты какой-то другой, бешеный...

Мне показалось, и убить мог...

– Твоего дружка Мелешина за малым не придушил, – тоже хрипло сказал Сергей. – Потому и отдал половину долга.

– Какой он мне дружок... Ну было пару раз, так это еще до тебя. Подумаешь...

Взгляд Лапина все время натыкался на следы засосов, Тонька полезла в шкаф и надела новый халат.

«Не помылась, сука, не подмылась, – подумал Лапин. – Потная, ноги грязные...»

Раньше он не обращал внимания на такие вещи, хотя Тонька действительно редко купалась: когда колонка не работает, греть воду целая морока. Сам он разделся догола, прошел в моечный отсек и обмылся стылой водой, причем убогость обстановки угнетала больше, чем холод.

– Ужинать будешь? – Антонина держалась как ни в чем не бывало. Обычная семейная разборка, оба погорячились, бывает.

– Там целый пакет для праздничного стола, – тоже миролюбиво отозвался он. – Я нашел хорошую работу, есть что отметить... Только ты одежду в порядок приведи – мне завтра идти оформляться.

– И куда же это? – проявила интерес Антонина.

– В банк. Зарплата – пятьсот долларов в месяц, – сдержанно сообщил Лапин.

– Ну ты даешь! Это вообще улет! – взвизгнула женщина, и он отметил, что она очень вульгарна. Манеры, голос, словечки... Раньше этого не было. Или он просто не замечал? Но получать одобрение близких для человека необходимо.

– Кое-что и сейчас у меня есть. – Он вытащил оставшиеся деньги и, заметив, как блеснули карие глаза, протянул Тоньке стодолларовую купюру.

– Ух ты! Ну крутизна! – Она плотно прижалась к Лапину, поцеловала в подбородок и потрогала промежность. – Это за то, что хорошо отсосала?

Сергея покоробило, он не нашелся, что ответить. В замок вставили ключ – Димка пришел вовремя.

Тиходонск, Богатяновка, 21 час 30 минут.

Лапин выкладывал на стол пакеты, коробки и банки, Антонина и Димка внимательно наблюдали. Они были доброжелательны и послушны, особенно пацан. Казалось, что он напряжен и даже несколько напуган.

– Это что? А это?

– Мидии в собственном соку. Суп из омаров. Сыр «Рокфор». А вот «Камамбер»...

– И сколько это стоит?

Сергей ответил. Домочадцы переглянулись, но он не обратил внимания.

– А вот рулет из индейки. Это балыковая колбаса. Олений язык...

– А это почем?

Сергей снова ответил и теперь заметил, как вытянулось у Тоньки лицо.

Он снисходительно усмехнулся.

– Вы когда-нибудь ели такое? Так чего жаться? Погуляем на всю катушку раз в жизни! Деньги теперь будут...

– Слышь, батя, – в устах пацана это обращение выражало высшую форму уважения и почтительности. – А сам-то ты эти цацки ел?

– Я... Нет...

– Так чего ж набрал столько? Вдруг гадость?

Лапин смешался. Вопрос был разумным и чрезвычайно практичным.

– Чего ж гадость... Где ты видел гадости за такие деньги? – И чтобы перевести разговор, вспомнил о сервировке стола. – Скатерть белая есть?

– Зачем? – Тонька вытаращила глаза, что означало демонстративное удивление.

– Чтоб красиво было... И одеться по правилам надо... Чисто, нарядно.

«Бордо» по этикету вообще положено пить в бабочке.

– В бабочке?.. – Пацан вовремя прикусил язык.

Тонька вздохнула, многозначительно покивала головой, но сделала Димке знак, чтобы не встревал. У Чокнутого свои приколы, придется потерпеть.

Через полчаса они уселись за ужин. Если бы сейчас заглянули на огонек Кружок, Кузьмич или Нинка из четвертой квартиры, то весь район облетел бы слух, что теперь чокнулось все семейство. Ибо в замызганной четырехметровой кухне вокруг покрытого белой скатертью стола сидели Лапин в новом, с влажными пятнами костюме и шикарном галстуке, Антонина в три года не надевавшемся, туго облегающем красном платье с глубоким треугольным декольте и Димка в единственной белой рубашке со старым лапинским галстуком.

А на столе красовались невиданные Богатяновкой деликатесы и две бутылки не правдоподобно дорогого сухого вина, которое, как всем известно, вообще невозможно пить – ни вкуса, ни крепости.

– Берите, пробуйте, – пригласил Сергей. – И загадывайте желания.

– Какие желания? – угрюмо спросил пацан. Ему явно не нравилась эта комедия. Он уже взял в рот округлую, пахнущую морем мидию, но тут же выплюнул ее в мусорное ведро. Густой розовый суп из омара он тоже есть не стал, плесень «Рокфора» вызвала отвращение. Сейчас он хмуро ковырял рулет из индейки.

– Когда ешь блюдо первый раз в жизни, нужно загадать желание, и оно непременно исполнится.

– Сказки все это, – недовольно процедил Димка.

– А я загадаю. – Тонька на миг закрыла глаза. – Хочу бросить этот проклятый «Супермаркет», хочу жить в нормальной квартире, хочу много денег. – Она посидела молча. – Ну что, открывать?

– Давай, ты уже на золотом троне во дворце, – съязвил пацан.

Тонька огляделась.

– И где же все?

– Желания исполняются не сразу, – будто извиняясь, улыбнулся Лапин. – Так же, как в тостах. Сейчас выпили, а когда-то исполнится.

– Тогда давайте хоть пить, – предложила Тонька. Она причесалась, собрала тяжелые волосы на затылке, как когда-то в молодости, и выглядела весьма эффектно. Чуть вздернутый носик, тонкие полукружья бровей, блядски блестящие глаза... Но Лапин помнил, что она не помылась. Впрочем, сейчас он не обращал внимания на нюансы. Он был взвинчен и потому непривычно многословен.

– С устрицами, мидиями, каракатицами, лобстерами лучше всего вот это, – Сергей откупорил бутылку белого мозельского, налил Тоньке, себе, замешкался, но плеснул половину фужера и Димке.

– Жадничаешь? – сквалыжно начал пацан. – Раз в жизни стол накрыл и жмется...

Он хотел сказать что-то еще, но оборвал фразу. Сегодня пасынок вел себя на редкость примерно.

– Надо пить мелкими глотками, смакуя... Чувствуете? Такой тонкий фруктовый запах... Вообще-то многие предпочитают из столовых вин французские и испанские сорта, им придает шарм легкая кислинка, но лично я считаю лучшим белое мозельское. Давайте выпьем за удачу! Ну как?

– Мне нравится, – подыграла ему Тонька и осторожно взяла припухшими губами округлое тельце мидии.

– Кислятина, – скривился пацан, опрокинув весь бокал. – И не забирает совсем. Как вода!

Индюшиное мясо со специями пришлось Димке по вкусу, он отправлял в рот ломоть за ломтем, и Антонина от экзотических мидий и омарового супа очень быстро перешла к копченой колбасе. Торжество кулинарных изысков на Мануфактурном, 8 не состоялось.

– Давайте попробуем «Бордо». Его называют лучшим лекарством от инфаркта, – Лапин старался исправить положение. – Во Франции есть такая провинция, Бордо, славящаяся особым сортом винограда... Это центр виноделия... В подвалах постоянная температура и всегда прохладно: семь-восемь градусов...

Он снова разлил, причем, задабривая Димку, налил ему, как всем, до краев.

– Предлагаю выпить за успехи всех нас.