Во власти девантара

Затем он увидел белые знамена над холмами. Ему пришлось использовать трубу Альвериха, чтобы узнать, что темное пятно в центре полевого знамени — это черное дерево Тьюреда.

Показались первые шеренги противника. Они появились по всей длине гряды холмов, медленно стекая в низину; ряд шел за рядом.

Нурамон поднял подзорную трубу. Сначала он увидел только золото и серебро, однако затем разглядел и воинов. Говорили, что большинство войска составляют выходцы из дикой Друсны. Их доспехи были целиком из металла и зрительно увеличивали ширину плеч. Шлемы серебристо сверкали под лучами солнца. А лица у них были золотыми, поскольку они носили маски. От волнения у Нурамона перехватило дух. Потому что эти маски изображали лицо Гийома, так сильно напоминавшее лицо Нороэлль. Нурамон перевел трубу влево, затем вправо и увидел повсюду лица своей возлюбленной.

Все больше и больше воинов переваливали через гряду. Первая шеренга уже достигла подножия. С левого фланга подошла конница, заградив вражескую пехоту. Их лица тоже скрывали золотые маски. Нурамон едва не терял сознание. Любой враг, будь он всадником или пехотинцем… у него будет лицо Нороэлль! А теперь ему приходится наблюдать за тем, как это войско формируется у подножия холма и выступает против них. Какое войско! Одна только конница уже была достойным противником.

Враги медленно продвигались вперед, и Нурамон заметил, как эльфы вокруг него забеспокоились. Номья склонилась к нему.

— Мы никогда еще не сражались против столь крупного войска.

— У нас перед ними одно важное преимущество, — тихо ответил Нурамон. — Для нас это последняя битва. Мы принесем в жертву все, если так будет нужно. А для них этот бой просто один из многих. Они думают, что если сегодня не выиграют, то в будущем их ждут другие возможности. Они удивятся. И не смей недооценивать карликов!

Номья кивнула и умолкла.

Тем временем враг подошел на расстояние примерно восьмисот шагов и застыл на месте. Теперь между ущельем и лесом находилось море воинов, и в любой миг мог хлынуть поток.

Вот вражеские конники снова пришли в движение. Сначала они скакали медленно, но вскоре прибавили шагу, понеслись быстрее, пока не перешли на галоп и не стали быстро приближаться широким фронтом. Их было более двенадцати рядов, они держали пики высоко поднятыми. Земля дрожала под грохотом их подков.

— Приготовьтесь! — крикнула воинам Номья. Ее лучники и конники наложили стрелы на тетиву. — Стреляем по твоему приказу, — сказала она Нурамону, поднимая руку. Стрелки прицелились.

Всадники находились от них на расстоянии примерно двух сотен шагов, когда Нурамон почувствовал, что Номья начинает беспокоиться и косится на него.

— Залп! — крикнул Нурамон.

Номья опустила руку, и сотни луков, щелкнув, пустили в полет шипящие стрелы. Смертоносный град обрушился на вражескую конницу.

Нурамон не видел, что происходило на фланге Мандреда, однако здесь, перед ними, строй врагов надломился. Кони и всадники падали на землю, их сшибали с ног или убивали новые стрелы. Выжившие пытались отойти как можно дальше и стремились к центру, потому что со стороны карликов в них не вылетело ни единого оперенного жала. Некоторые предпочитали отстать, таким образом растянув вражеский строй.

Номья подхватила лук Нурамона и стала стрелять. Все новые и новые стрелы посылали лучники во вражескую конницу. И тем не менее поток врагов все еще был мощен, и Нурамон стал переживать по поводу карликов.

Одного взгляда за спины вражеской конницы оказалось достаточно для Нурамона, чтобы понять, что пехота следует за конницей на некотором расстоянии. Он вынул из ножен полуторный меч и поднял его вверх.

— За мной, дети альвов! За Альвенмарк! — И он понесся вперед, а его отряд последовал за ним.

Еще чуть-чуть, и конница налетит на карликов. Нурамон ждал, что воины Венгальфа что-то предпримут. Казалось, перед ними не войско, а огромная стойка со щитами, что какой-то мудрый стратег придумал этот ход, чтобы враги подумали, что за ними скрываются воины, а их там не было вовсе. В пятидесяти шагах от карликов рыцари ордена опустили тяжелые пики. Двадцать шагов, а они все еще скакали столь быстро, словно ничто не могло преградить им дорогу. Десять шагов, и вот случилось! Между щитами карликов молниеносно выскочили партизаны; они развернули острия, чтобы древки стояли вертикально, и резким рывком подняли их вверх. Враги на полном скаку налетели на копья. Нурамон наблюдал за тем, как некоторым рыцарям удалось придержать своих коней. Но следовавшие за ними всадники толкнули их на пики. Некоторые всадники перескочили через острую стену и исчезли в рядах карликов. Но конница в целом была остановлена, словно наскочив на крепостную стену. Противники толкали друг друга, невольно продвигая на ощетинившийся строй.

Прежде чем они успели сообразить, что к чему, как на них налетел Нурамон со своими воинами. Эльф поднял меч. Однако когда он хотел уже обрушить его на первого врага, тот взглянул на него, и Нурамон увидел лицо своей возлюбленной. Он хотел пощадить врага, но рыцарь перешел в наступление. Нурамону казалось, что на него подняла руку Нороэлль, чтобы наказать его за неудачи. Клинок скользнул по его наплечнику и ушел вниз.

Атака эльфийских всадников постепенно замедлялась, они оказались в гуще битвы. Нурамон не мог нанести ни единого удара. Вокруг уже давно убивали и умирали. Его родственники заключили его в кольцо и защищали со всех сторон, в то время как он, словно завороженный, смотрел на лица врагов.

А затем Лумнуона ранили в ногу ударом меча, и он вскрикнул. Ничего не понимая, Нурамон поглядел в лицо-маску вражеского воина. Когда тот поднял меч, чтобы нанести удар в голову Лумнуону, Нурамона охватила ярость. Он нанес удар полуторным мечом. Клинок пронзил нагрудник рыцаря. Когда эльф выдернул меч из его тела, враг выпал из седла.

Внезапно Нурамон упал с коня, ударившись о землю. Над собой он увидел воина в маске, размахнувшегося, чтобы нанести удар.

Нурамон откатился в сторону и вскочил на ноги. Два удара врага он парировал, затем сделал вид, что хочет нанести удар в голову, левой рукой взмахнул клинком Гаомее и вонзил меч в горло врагу. Быстро огляделся вокруг и увидел, что окружен своими родственниками. И снова обернулся к воину Тьюреда. Тот лежал на спине и, издавая булькающие звуки, пытался дышать.

Нурамон склонился над обреченным на смерть и снял с него маску. Под ним оказалось испачканное кровью лицо юноши, глядевшего на него с презрением. Затем он плюнул кровью в лицо Нурамону и застыл с искаженным ненавистью лицом.

У Шалин Фалаха

Олловейн звонко хлопнул Фародина по плечу одетой в броню перчаткой.

— Это была последняя пряжка.

Фародин выпрямился, хоть и несколько неуклюже. Доспех был легче, чем он ожидал, и тем не менее он должен был сильно ограничить его в движениях.

Олловейн направился к ряду одетых в доспехи эльфов. Их было двадцать, на всех были гладкие латы, искусно изготовленные доспехи, от закругленных пластин которых должен был отразиться любой удар копья.

— Не забывайте опускать головы, когда мы пойдем в атаку! — напомнил Олловейн эльфийскому отряду. — Наше самое уязвимое место — это прорезь шлема. Люди знают это. Поэтому опустите головы!

— У них есть конница? — спросил эльф, стоявший перед Фародином. Его голос приобрел несколько металлическое звучание из-за опущенного забрала.

— Скажу честно. Со вчерашнего полудня не вернулся ни один из наших разведчиков. Мы сражаемся против них слишком долго. Они выучили наши военные хитрости. — Он вытянул руку и указал на небо. Там были видны силуэты трех хищных птиц, описывавших круги, широко расправив крылья. — Они научили пустельг охотиться на цветочных фей. Наши разведчицы знали о грозящей опасности. И тем не менее полетели. Берите пример с храбрых сердец наших маленьких сестер.