Наследница трона

Она пожала плечами.

— Не было времени помыться.

— Я знал, что ты будешь здесь, когда я проснусь.

Гисхильда только легонько покачала головой. Чушь какая! Этого не знала даже она сама.

— Я попросил Беорна кое-что принести… для тебя. Он посмотрел на меня так, словно меня тролль по голове ударил, когда я сказал ему, что купить. Но сделал. Трудно было достать это в Гаспале. По крайней мере так он сказал… — Внезапно дыхание Эрека стало тяжелым.

Ему было трудно говорить. Он пытался не обращать на это внимания, но его раны были слишком серьезны.

Левая рука была крепко привязана к груди тугой повязкой. Он с трудом шевелился. Опираясь на правую руку, он сел на постели. Внезапно он покачнулся.

Гисхильда испугалась, что он завалится на бок и упадет с кровати, но ее муж удержался.

Она поставила кружку и оба бокала на пол.

— Тебе следовало бы быть немного осторожнее.

— О, моя жена мне указывает. Хороший ли это знак? — Он ухмыльнулся, однако на лбу его блестели капельки пота. Каждое движение изматывало его.

Гисхильда спросила себя, хорошая ли это была идея — прийти сюда. Не важно, что там думает Морвенна, он ее муж. Она ничего ему не сделает! Одному Луту известно, какого мужа ей выберут, если Эрек умрет. Упаси боже, все могло быть гораздо хуже! Поскольку брак ее оказался бесплодным, собрание дворян выберет нового мужа.

— Стул. — Эрек указал за спину Гисхильды. — Беорн набросил сверху мой плащ. Чтобы никто не видел. Это должен быть сюрприз. Только для тебя.

Гисхильда смотрела на него, ничего не понимая. Может быть, у него жар?

— Под плащом сюрприз для тебя!

Королева кивнула. Что он, интересно, придумал? Она подошла к стулу и подняла залитый кровью плащ. Под ним лежал букет полевых цветов. Головки их поникли. Нужно было поставить их в воду. Зелень была увядшей, и тем не менее Гисхильда была тронута. Внезапно на глаза ей навернулись слезы. Последним, кто дарил ей цветы, был Люк. Три года назад.

— Разве не хороший сюрприз? — тихо спросил Эрек, и на лице его читалось разочарование.

Ей было жаль его. Он так старался.

— Нет! — Голос задрожал. Проклятье! Почему пара увядших цветов настолько вывела ее из равновесия? Нужно взять себя в руки!

— Юливее клялась мне, что всем женщинам нравится, когда им дарят цветы. Я не очень опытен в таких делах. Я бы скорее подарил тебе кинжал. А Фенрил полагал, что самочкам нравятся молодые цыплята. Только их нужно как следует обескровить.

— Что?

— Да, я тоже подумал, что ты не придешь от этого в восторг. А он прямо завелся. Я подумал…

— С кем еще ты говорил об этом?

— Только с Юливее и Фенрилом. Ну, и с Беорном, конечно. Я хотел еще спросить Брандакса, но Юливее мне отсоветовала. Она сказала, что у кобольдов очень своеобразное представление о подарках.

— А чего это ты вдруг решил сделать мне подарок? — раздраженно спросила Гисхильда.

— Потому что я все еще надеюсь, что смогу завоевать твое сердце.

Он произнес это с такой обезоруживающей искренностью, что она уставилась на него с открытым ртом.

— Я могу надеяться?

Больше выносить его взгляд Гисхильда не могла. Склонилась за кружкой, налила водку в оба бокала. Внезапно в голове пронеслись слова Морвенны.

— Нужно опорожнить кружку. Моим цветам нужна вода. Тогда они, быть может, отойдут.

— Да, хорошая идея. В питье я понимаю больше, чем в красивых словах для женщин.

Это тоже было сказано совершенно чистосердечно. Без циничного подтекста. Она протянула ему один бокал. То была «Медвежья настойка» из Хоннигсвальда. Самая дорогая и самая крепкая водка Фьордландии. Обжигала горло словно огнем. Гисхильда опустошила кубок одним глотком. Потом вздохнула и налила себе еще.

— Да у тебя слезы на глазах.

— Я немного разучилась пить, — ворчливо ответила она.

Облокотилась на постель. Она чувствовала бесконечную усталость. И не пыталась бороться со слезами. Она не всхлипывала. Не дышала тяжело. Ребенком она плакала совершенно иначе. Это всего лишь слезы, сказала она себе. Она не огорчилась, она не слаба!

Эрек зажал бокал между ногами. Застонал от боли и негромко выругался, когда сел прямо. С трудом повернулся на бок и положил руку ей на голову. Мягко-мягко.

Он не сказал ничего, и Гисхильда была ему за это благодарна.

Пробуждение

Разбудил Гисхильду луч солнца, устроившийся на ее лице. Должно быть, эльфийский корабль взял курс на север, раз утреннее солнце светило в стеклянные сплетения цветов витража на окне ее каюты. Потянувшись, она пыталась удержать сон. Он был таким настоящим. Они любили друг друга. В лодочке на озере, к которому ездили иногда.

Королева почувствовала, как корабль мягко покачивается на волнах. Ей нравились корабли. Мысли ее унеслись к путешествию на «Ловце ветров». Примарх Леон изгнал все сорок седьмое звено Львов на «Ловец ветров», чтобы наказать за единственную победу на Бугурте.

Гисхильда улыбнулась, вспомнив о том, с каким усердием Люк учился в то лето целоваться. При мысли об этом ее тело мягко содрогнулось. Ей не хватало его поцелуев. Несмотря на свою любовь к Люку, тогда она каждый день думала о том, как убежит. Жизнь — странная штука! Сейчас она отдала бы королевство за то, чтобы снова пережить то лето.

Эмерелль объяснила ей, что примарх и магистр ордена были мастерами обмана. Эльфийка предупреждала Гисхильду, чтобы она не верила ни единому чувству, которое испытывала по отношению к Валлонкуру. Она должна была представить себе орден как лживого обольстителя, нацелившегося на ее наследство, а не на любовь, — так говорила королева.

Но любовь Люка была настоящей! Она не была глупа, она не верила ни одному из учителей Церкви Тьюреда. И она ни за что не восстала бы против богов Фьордландии, хоть они никогда и не отвечали на ее молитвы. Но как любовь Люка могла быть обманом? Это было вне власти Ордена. Где же он сейчас, интересно?

Негромкий стон оторвал ее от мыслей. Она резко села и открыла глаза. И то, что она увидела, показалось ей кошмаром. Она лежала рядом с Эреком. Голая! И он тоже был голым, не считая тугой повязки, привязавшей его левую руку к груди.

Ткань повязки была красна от крови. Он казался еще более бледным, чем вчера вечером. Все тело его покрывали капельки пота. Кончиками пальцев Гисхильда дотронулась до груди Эрека. Она была прохладной. Ему нужна помощь!

Королева выбралась из постели и едва не споткнулась о кружку. Прошлая ночь вспоминалась смутно. В какой-то момент она принесла воду. И вторую кружку «Медвежьей настойки». Цветы ожили. Повисшие было головки поднялись.

Гисхильда схватила свою рубашку, лежавшую на полу, остальную одежду запихнула ногой под кровать. Поспешно оделась. Рубашка спускалась ниже бедер.

Торопливыми движениями завязала шнуровку и открыла дверь каюты. В глаза, словно кинжалы, вонзились яркие солнечные лучи. Рот наполнился отвратительным привкусом. На миг она испугалась, что придется подойти к поручням и выблевать. Ее мучила резкая боль в голове.

С трудом огляделась по сторонам. Заметила, как на нее смотрят, но попыталась не обращать внимания на эти взгляды. Наконец нашла Морвенну. Эльфийка была на передней палубе, с ранеными. Она пыталась напоить воина, которому пуля аркебузы пробила щеку.

Морвенна заметила ее прежде, чем она успела к ней обратиться. Мягко опустила голову раненого на ложе. Затем презрительно взглянула на Гисхильду.

— Ты хотела действовать наверняка. — Она произнесла это на языке эльфов, чтобы никто из раненых не понял ее слов.

Гисхильда проглотила обиду.

— Ему плохо. Пожалуйста, идем со мной. Скорее!

— Передо мной можешь не притворяться. — Морвенна мельком взглянула на мужчину, за которым только что ухаживала, затем выпрямилась. — Некоторые из них умрут прежде, чем мы доберемся до Фьордландии. А большинство никогда не смогут держать в руках меч. Впрочем, они не поймут то, что я тебе говорю. Ты меня удивляешь. В тебе больше от Эмерелль, чем, как я полагала, может быть в человеке. Водки тебе было, наверное, мало. Ты еще и любила его, чтобы отнять у него последние силы. Хотя мужчины шепчутся, что в сердце своем ты холоднее мертвой рыбы. А теперь ты доказала, что можешь вести себя как шлюха, когда это служит твоим целям. Ты…