Доброе сердце

После того как дверь закрылась, Сьюзен еще долго сидела, сложив руки на коленях, глядя на огонь и не двигаясь. Она пыталась разрешить загадку Шона Форрестера. Но ничего не получалось. Сьюзен была слишком неопытна в отношениях с мужчинами. Она, конечно, читала, что мужчина гораздо больше зависит от своих сексуальных импульсов, чем женщина. Той свойственно сначала открывать душу, а затем отдавать тело, даже если мужчине это все равно.

Может быть, именно так произошло сегодня с ними? Детская игра в снежки освободила Шона, которого слишком долго мучили боль и утраты. Увлеченный, он поддался инстинкту и остановился лишь после того, как вернулся к реальности.

Она задумчиво разглаживала пальцами лоб. Тебе повезло, Сью, повторяла она себе. Менее порядочный человек не упустил бы такую легкую добычу. Он просто взял бы тебя прямо там, в снегу, а потом и здесь, у огня...

Она поставила локти на колени и прикрыла глаза руками, почувствовав мгновенную слабость, непроизвольное разочарование от своих рассуждений и недоумение: а чем уж так особенно хороша эта порядочность?

Усталость неожиданной волной охватила ее плечи, шею, руки. Сьюзен, обратилась она к себе с усмешкой, сегодня у тебя был очень трудный день. Она вспомнила, как паниковала, узнав, что Дональд не поедет вместе с ней, долгую прогулку по лесу, работу под маленьким навесом, потом путешествие в больницу и... снег. Неужели все это произошло сегодня?

Она слегка поежилась, чувствуя огромную усталость и ощутив наконец, что действительно замерзла, легла на диванчик, подложив под голову руку, подтянув ноги под большой, теплый халат и не отрывая глаз от огня. Потом закрыла глаза — пушистые ресницы отбрасывали на лицо нежную тень — и уже не смогла открыть их.

Сьюзен проснулась и сначала почувствовала знакомый запах дров, лесной свежести и слабый аромат чего-то необыкновенно вкусного. Она услышала собственный вздох, потрескивание камина и... больше ничего. Было очень тихо.

Открыв глаза, она увидела догорающие угли, моргнула и не сразу смогла понять, где находится. Наверное, она проспала долго. Слабый свет горел за спиной, и Сьюзен смогла разглядеть пушистый плед, которым ее заботливо укрыл Шон, когда она спала. Подтянув его к подбородку и нежась в его тепле, она улыбнулась, представив эту восхитительную картину.

Шон... Она быстро села в постели, оглядела комнату и увидела его.

Подтянув кресло и оттоманку поближе к огню, он поставил их так, чтобы видеть ее. Он смотрел на меня, когда я спала. Сьюзен почувствовала, как сильно и радостно забилось ее сердце.

Теперь он спал, откинув голову и положив руки на подлокотники. Афганский плед закрывал его ноги, но белая рубашка так и не была застегнута. Во сне его мужественное лицо стало еще прекраснее.

Она смотрела на темные пряди, так упрямо, по-мальчишески падающие на широкий лоб, прямой нос, смелую линию подбородка и не могла оторвать взгляда. Взглянув на этот четко очерченный рот, она мгновенно вспомнила вчерашние ощущения, и горячая краска залила ее щеки. Сьюзен быстро отвернулась.

Она посидела в тишине, уставившись на почерневшие кирпичи камина.

Вспомни что-нибудь еще, — приказала она себе, сильно прикусив нижнюю губу и стараясь сосредоточиться. — Как он извинялся за то, что произошло вчера, будто для него это было лишь бездумное, импульсивное «ребячество».

Она вздохнула и повернулась к маленькому столику, стоящему рядом с ее диваном. Столик сервирован для кофе, но там были еще корзинка, прикрытая льняной салфеткой, какие-то вазочки и маленькое блюдо с серебряной крышкой. Сьюзен наклонилась над ним, и глубоко вдохнула какой-то незнакомый запах.

Все, вероятно, остыло давным-давно, но запах все еще дразнил.

Он принес тебе ужин прямо сюда, а потом смотрел на тебя, когда ты спала. Она нахмурилась недовольная тем, что ее мысли упорно возвращаются к этим пустякам. Перестань, велела она себе. Да, он принес ужин на подносе — и что, по-твоему, это выражение его любви к тебе? То же самое делают и официанты. И он не смотрел на тебя, когда ты спала. Это уж просто глупо. Он просто поставил кресло поближе к огню, чтобы согреться. Вот и все. Ради бога, Сьюзен, когда же ты наконец вырастешь?

Она осторожно потянулась к серебряной крышке, но потом решила, что бесшумно открыть ее все равно не удастся. Вместо этого она приподняла салфетку с хлебной корзиночки и обнаружила горку булочек. Сразу почувствовав голод, она взяла одну и жадно надкусила ее. Подсохшая корочка хрустнула, и это прозвучало слишком громко в глубокой тишине комнаты. Сьюзен замерла и быстро взглянула на Шона, чтобы убедиться, что не разбудила его. Она выскользнула из-под пледа, на цыпочках подкралась к дивану и с тревогой заглянула ему в лицо. Он спал.

Она с облегчением вздохнула и повернулась, оглядывая комнату. И вдруг застыла в полном изумлении.

Лес был прямо здесь, в доме, — она увидела стеклянную стену, выходящую на поросший лесом холм. Наверное, когда она спала, Шон включил внешнее освещение, и теперь огни освещали волшебный ландшафт, подчеркивая засыпанные снегом кроны деревьев и изящно поникшие листья, поблескивающие льдинками.

Подобрав полы халата, она подошла поближе к стеклу и замерла в восхищении.

Сьюзен наконец неохотно отвернулась от окна и рассмотрела комнату, которую едва увидела вчера. Это была его комната, и она с нежным вниманием разглядывала каждую мелочь.

Помещение явно больше, чем показалось ей вчера, но мебели в ней было совсем немного: напротив камина стояла массивная кровать, по обеим сторонам которой находились тумбочки с зажженными бра и груды книг. Книжные шкафы стояли у противоположной стены. На огромном гардеробе, возвышавшемся у внутренней стены, тоже лежали книги. В каждом углу комнаты располагалась целая оранжерея растений в горшках, и она улыбнулась, увидев сосны в огромных кадках, вспоминая, что их запах она сумела распознать вчера даже в темноте.

Здесь не было никаких безделушек, предметов искусства — ничего, что отвлекало бы взгляд, зато присутствовало все, что нужно, — вечная красота природы, радующая глаз, и книги, радующие душу.

Это похоже и на твою комнату — проникла в ее сознание непрошеная мысль. Вы оба живете книгами и тем, что каждый день видите из своих окон. Ты понимаешь, как вы похожи?

Сьюзен медленно повернулась и посмотрела на спящего Шона, думая, что как ни великолепна эта комната, он самое прекрасное в ней. Нет, ответила она самой себе. Мы совсем непохожи.

А потом, погрустнев и как-то совсем не думая о приличиях, она взобралась на огромную кровать и, запахнув толстый махровый халат, свернулась на ней калачиком. Она еще раз посмотрела в окно, потом, повернув голову, взглянула на Шона и уснула.

Сьюзен проснулась, когда в комнату стал проникать слабый серый свет раннего утра. Она быстро села и оглядела комнату.

Камин давно погас, маленького столика с подносом не было. Шон ушел. За окном снег влажными комочками осыпался с ветвей и листьев. Между деревьями двигались какие-то тени. Присмотревшись к одной из них, Сьюзен вскочила с постели, и у нее вырвалось непроизвольное «Шон!». Потом она громко позвала его:

— Шон! Шон!

Он вышел из леса среди нескольких красавцев-оленей, но услышав ее крик, обернулся и быстро пошел к дому.

Она услышала как хлопнули двери зала, и Шон ворвался в комнату.

— Что случилось, Сью? С тобой все... О! — он остановился у кровати, мягко усмехнувшись, переведя взгляд от окна на ее лицо. — Тебе нравятся олени?

Она не могла оторвать глаз от заиндевевшего окна.

— Посмотри, посмотри на них, — прошептала она. — Они такие необычные. Я даже не верю, что вижу их наяву.

— Они прекрасны и удивительны, но я вижу их каждое утро. Они приходят вон к той кормушке, видишь? — он подошел и постучал по стеклу.

Как ни странно, олени не убежали, а только подняли свои прекрасные головы, посмотрели в сторону дома и спокойно вернулись к своему корму.