Подвал

– Добро пожаловать в «Дом чудовищ». – Это было произнесено низким торжественным голосом. – Меня зовут Мэгги Кутч, и этот дом принадлежит мне. Я открыла его для посетителей в тридцать первом году, вскоре после трагедии, унесшей жизни моего мужа и троих детей. Вы можете спросить себя, с чего это вдруг женщина захотела водить посторонних людей по дому, где разыгралось ее личное горе. Ответ простой: ДЕНЬГИ.

В толпе раздался тихий смешок. Старуха мило улыбнулась, повернулась и заковыляла к дому по гравиевой дорожке. У начала ведущей на веранду лестницы она остановилась, обхватила рукой в ссадинах колонну, подпирающую балкон, и показала вверх тростью.

– Именно тут они повесили бедного Гэса Гаучера. Ему тогда только исполнилось восемнадцать, и он был здесь проездом, направляясь в Сан-Франциско к своему брату, который работал там в банях Сутро. Гэс зашел сюда во второй половине дня второго августа 1903 года и взялся колоть дрова для миссис Лили Торн, которая была первой хозяйкой этого дома. В качестве платы за работу Лили накормила его, и он собирался вскоре отправиться дальше. Но в эту ночь чудовище нанесло свой первый удар. Никто, кроме самой Лили, не остался в живых. Она же выскочила на улицу и кричала так, будто встретилась лицом к лицу с самим дьяволом.

В ту же ночь шериф собрал отряд добровольцев. Они обыскали весь дом от подвала до чердака, но не увидели ни единой живой души. Только разорванные и изувеченные тела сестры Лили и двух ее мальчиков. Тогда стали прочесывать лесистые склоны близлежащих холмов, и вскоре на одной из полян был обнаружен Гэс Гаучер, который спал крепким сном.

Некоторые горожане припомнили, что видели его накануне вечером возле дома Торнов. И, недолго думая, власти решили, что он и есть преступник. Его судили. Но на этом суде не было свидетелей, поскольку в живых осталась одна только Лили, а она все время находилась в бреду. Гэса признали виновным, причем сделали это довольно быстро. Вечером разъяренная толпа вытащила его из старой тюрьмы, Они приволокли бедного парня на это самое место, перекинули веревку через перила балкона и вздернули его.

Но, конечно, Гэс Гаучер никого не убивал. Как выяснилось впоследствии, убийства в доме совершило чудовище. А теперь давайте войдем внутрь.

Все поднялись по шести деревянным ступенькам на широкое крыльцо дома.

– Вы видите здесь новую дверь. В прежнюю недавно стреляли, чтобы открыть ее. Вы, наверное, и сами знаете об этом из новостей. Один из местных полицейских несколько раз выстрелил в дверь из пистолета, чтобы сломать замок и проникнуть внутрь. Но лучше бы он остался снаружи…

– Скажите, – произнес критически настроенный толстый мальчик, – а как попали в дом Зиглеры?

– Они пробрались сюда, точно воры, выбив для этого заднее окно.

– Спасибо. – Он улыбнулся всей группе, очевидно, очень довольный своим вполне уместным вопросом.

– Таким образом, – продолжала Мэгги Кутч, – наша полиция испортила ценный антикварный запор. Но нам удалось сохранить старые петли и дверное кольцо. – Она постучала тростью по бронзовому кольцу. – Как видите, оно отлито в форме обезьяньей лапы – у Лили Торн была страсть к обезьянам.

Мэгги открыла дверь. Группа проследовала за ней внутрь дома.

– Я попрошу кого-нибудь закрыть дверь, а то сюда залетят мухи. – Она подняла трость. – А вот вам еще одна обезьяна.

Донна услышала, как ее дочь тихо вскрикнула, но ничуть не рассердилась на девочку. У стены стояло чучело отвратительной гориллы, кольцом выставившей перед собой передние лапы. Зверь оскалился и, казалось, готов был укусить любого входящего.

– Это подставка для зонтов, – пояснила Мэгги. Она бросила трость в кольцо, образованное обезьяньими лапами, и тут же вытащила ее обратно. – А теперь я покажу вам то место, где произошло самое первое нападение. Пройдемте в гостиную.

Сэнди взяла Донну за руку и с тревогой посмотрела на мать, входя в просторную комнату слева от вестибюля.

– Когда я въехала в этот дом в тридцать первом году, – продолжала рассказывать Мэгги, – он был точно таким же, каким его оставила Лили Торн в ту роковую ночь за двадцать восемь лет до моего приезда, когда чудовище совершило нападение на ее семью. С того времени в доме никто не жил. Ни один человек не отваживался поселиться здесь.

– А как же вы отважились? – скептически спросил все тот же круглощекий надменный мальчик.

– Мы с мужем были простыми и бесхитростными людьми, – ответила Мэгги. – И в то время искренне верили, что именно Гэс Гаучер совершил это грязное преступление. Ведь никому тогда даже в голову не приходило, что в доме может существовать какое-либо чудовище.

Донна посмотрела на мужчину из кафе. Он стоял впереди нее со своим тощим седым приятелем. Донна подняла руку:

– Миссис Кутч!

– Да?

– Скажите, а это совершенно точно известно, что Гэс Гаучер был ни в чем не виновен?

– К сожалению, я не застала его в живых и не успела лично спросить у него об этом. – Кое-кто из посетителей засмеялся. Стоявший перед Донной мужчина обернулся и с интересом посмотрел на нее. Донна отвела взгляд. – Может быть, он был хулиган, мелкий жулик, – продолжала Мэгги, – и вообще никудышный человек. И наверняка не отличался большим умом… Но каждый в Малкаса-пойнт, кто хоть раз видел его, мог с уверенностью сказать, что он не нападал на Торнов.

– А почему все так уверены в этом?

– У него не было когтей, милая.

Некоторые захихикали. Круглощекий мальчик с удивлением покосился на Донну, хмыкнул и отвернулся. Но мужчина из кафе продолжал неотрывно смотреть на нее, и, наконец, их глаза снова встретились. Его взгляд держал Донну в напряжении, одновременно вызывая где-то внизу живота странную слабость.

Потрясенная всем этим. Донна постаралась привести свои чувства в порядок и, через силу отвернувшись от него, вновь обратила внимание на происходящее вокруг.

– …через окно кухни, – продолжала говорить Мэгги Кутч. – Пожалуйста, пройдите за эту ширму.

Когда группа приблизилась к трехсекционной ширме из папье-маше, которая отделяла часть комнаты, кто-то сдавленно вскрикнул. Некоторые экскурсанты тяжело задышали, у других вырвались стоны отвращения. По толпе прокатился невнятный ропот. Донна тоже прошла вслед за дочерью в отгороженную часть помещения, увидела лежащую на полу окровавленную руку и тут же столкнулась с Сэнди, Испуганно отскочившей назад.

Мэгги ухмыльнулась, довольная произведенным эффектом.

Донна отвела Сэнди к другому концу ширмы. На полу лежало некое подобие женщины с нелепо задранной на высокую пыльную кушетку ногой. Блестящие немигагощие глаза были устремлены в потолок, на окровавленном лице застыла гримаса ужаса и агонии. Куски ночной сорочки в кровавых пятнах едва прикрывали ее тело на животе и груди.

– Чудовище разорвало эту ширму, – оказала Мэгги, – и через кушетку прыгнуло на Этель Хьюз, сестру Лили, застав ее врасплох, когда та читала журнал «Сэтердей ивнинг пост». Вот тот самый журнал. – Мэгги указала тростью на измятую выцветшую брошюру. – Все здесь осталось в точности так, как было в ту ужасную ночь. – Она приятно улыбнулась гостям. – Кроме, конечно, тела. Его восковая копия была изготовлена по моей просьбе мсье Клодом Дюбуа в 1936 году. Все раны на теле полностью соответствуют реальным повреждениям трупа, даже след от укуса на шее. Для воссоздания таких мельчайших подробностей мы использовали полицейские фотографии, запечатлевшие убитую в морге. А вот эта ночная рубашка – именно та самая, которая была на Этель в роковую ночь ее гибели. Темные пятна, которые вы здесь видите, – натуральные следы ее крови.

– Скажите, а подверглась ли она при нападении изнасилованию? – натянутым голосом спросил седоволосый мужчина.

Доброжелательные глаза Мэгги стали жесткими, когда она повернулась к нему.

– Нет, – ледяным тоном отрезала она.

– А я слышал совсем другое.

– Я не могу отвечать за все, что вы слышали, сэр. Я знаю только то, что я знаю. А это гораздо больше, чем кто-либо другой, живой или мертвый. Но мне доподлинно известно, что чудовище этого дома никогда не совершало сексуального насилия над своими жертвами.