Братство Света

Однако грудь мужчины тяжело вздымалась. Он был в бессознательном состоянии, не более того.

Аграв осторожно перевернул человека с птичьим профилем на спину, и повернулся к следующему пленнику, как вдруг краем глаза почувствовал за спиной какое-то движение. Вагр что-то крикнул ему, но расслышать лесоруб уже ничего не успел. Ему на затылок обрушился удар и крепкие пальцы вцепились в горло.

Прямо в ухо голос, полный ненависти, прошептал на странно исковерканном языке:

— Сдохни, собака Нечистого!

С огромным трудом и не без помощи Вагра ему удалось освободиться от навалившегося бронзового тела. Мужчина вновь потерял сознание. Видно это усилие окончательно его доконало. На всякий случай они связали ему руки. Никому не хотелось оказаться задушенным в темноте иноземцем, который склонен из-за перенесенных лишений воспринимать все, что движется, как слуг Нечистого.

К тому времени мерные удары в дверь, производимые Ушанами, стихли. Не сумев взломать темницу, союзники удалились.

Продолжившие спасение пленных лесорубы наткнулись на двух парней, которых ранее встречали на ярмарках в приморских поселениях.

Один, руки которого были вставлены в деревянные колодки, а спина исхлестана бичами, слабо стонал и просил, чтобы его оставили умирать и больше не били. У второго оказалась отъедена ступня. Аграв тормошил его, потом принялся легонько бить по щека.

— Оставьте его, жизнь давно уже покинула это тело.

Голос, казавшийся сильным и звучным, принадлежал старику. Повернувшиеся на эти слова лесорубы одновременно вскрикнули от удивления.

Измученный человек преобразился. Он словно бы впитал в себя солнечный свет, лившийся в проломленную крышу темницы. Осунувшееся лицо его все еще напоминало маску покойника, но белки глаз сияли, словно чистый снег на горных вершинах.

Сейчас он уже не лежал жалкой кучей костей, а сидел, опираясь на руку и внимательно вглядывался в лица освободителей.

— Там наверху бой? Я чувствую, что вокруг много злобы и много смертей. Слишком много даже для этого проклятого места.

— Собаки Нечистого перебиты. Похоже, ваши мучения закончились.

— И кто же победители? Неужели флоридяне поднялись на Нечистого?

Вагр и Аграв угрюмо промолчали. Старик забормотал что-то и погрузился в свои мысли, но потом встрепенулся, как ужаленный:

— Похоже, если пытки не сломили моей воли, то смогли лишить элементарной вежливости. Я ведь даже не отблагодарил вас добрым словом, храбрые юноши?

— Да что вы, что вы… — скривил губы Вагр, а Аграв, раздраженный величавым тоном спасенного, буркнул:

— Помолчи, старик, не мешай.

Горестно вздохнув, седовласый стал медленно подниматься, цепляясь дрожащими пальцами за бревна стены.

В это время снаружи раздались подряд несколько мощных ударов, и дверь рухнула, едва не придавив Вагра.

В проходе возник лемут-росомаха. Аграв попятился было, шаря глазами по полу в поисках отброшенной сабли, но мутант указал лапой наружу, издал какое-то бурчание, и удалился странной прыгающей походкой.

Аграв перевел дыхание, когда за его спиной возник седовласый. Бывший пленник удивленным вздохом проводил прыгающего лемута, и протянул себе под нос:

— Вот оно как… Кажется, я что-то начинаю понимать.

Рыжий хмыкнул, пожал плечами и грубовато сказал:

— Тебе легче, старик. Я вот абсолютно ничего не понимаю.

Старик повел себя странно. Выйдя на трясущихся от измождения ногах наружу, он уселся прямо на землю и обхватил голову руками, причитая:

— Горе мне, горе, старому болвану!

Аграв переглянулся с приятелем и покрутил пальцем у виска. Вагр с кривой ухмылкой кивнул:

— Точно, дед повредился головой.

Они вышли и осмотрелись. Стервятники кружились сплошной крикливой тучей где-то в районе гавани. У тюрьмы мертвых лемутов уже не было, только тянулись по земле кровавые следы. Похоже, Ушаны всех мертвых солдат Нечистого стащили в одно место, над которым сейчас и собирались трупоеды. Никаких звуков, напоминающих о схватке, не было слышно, лишь изредка раздавалось перелаивание высоких голосов желтых мутантов. Наверняка, из гарнизона к данному мгновению уже никого нет в живых.

Старик все еще продолжал причитать. Вагру и Аграву, жадно дышавшим свежим морозным воздухом после кровавого затхлого духа тюрьмы совершенно не хотелось возвращаться в проклятое помещении. Но раздававшиеся оттуда стоны будоражили совесть.

— Пошли, вытащим живых на воздух, — толкнул Бородач своего приятеля. Тот, в свою очередь, прикрикнул на старика:

— Эй, дед, кончай причитать. Сходил бы к гавани, принес воды. Все бы польза с тебя. Не бойся, тебя никто не тронет.

Седовласый вдруг замолчал и поднялся. Аграв уже исчез внутри, а Вагр замер, пораженный: старик вскочил одним плавным точным движением, как если бы не он немного ранее шел на трясущихся ногах, держась за стену. И голос его стал сильнее и звонче:

— Действительно, что же это я! Внутри есть живые, святой долг им помочь. Со своими подозрениями разберусь потом.

Говорил он так, словно обращался только к себе. Отстранив рукой стоящего с раскрытым ртом Вагра, седовласый прошел в темницу. Он тут же остановил Аграва, пытавшегося поднять один из живых скелетов, дравшихся с лемутами:

— Оставь их, юноша! Им уже не помогу даже я.

Аграв пожал плечами, но странная сила повелительного голоса спасенного подействовала и на него. Старик коротко огляделся и уверенно указал на человека с орлиным клювом, кинувшегося недавно на лесоруба:

— Берите этого.

Лесорубы переглянулись, и пошли к обладателю бронзовой кожи. Старик же принялся возиться возле «кота».

— Странный дед… — сказал Вагр, прислоняя к наружной стене темницы безжизненное тело.

— Точно. Пошли, возьмем флоридянина, — ответил Аграв.

Пока они выносили двоих раненых жителей приморских поселков, седовласый умудрился вытащить на свет и свежий воздух лемута. На вопросительные взгляды лесорубов он ответил, борясь с одышкой:

— Этот иир’ова первым освободился от цепей и кинулся на тюремщика. Он и этот вот метс, — тут седобородый указал на человека с орлиным профилем, — отомкнули кандалы на большинстве живых, когда явились Крысы и Ревуны, чтобы нас прикончить.

— Короче, он тоже пленник Нечистого, — Аграв с удивлением осмотрел длинную фигуру существа, названного стариком иир’ова. Кошачья морда в этот момент шевельнулась, и на лесорубов уставились внимательные глаза.

— Сейчас я облегчу его боль, — сказал седовласый, сел прямо на землю рядом с «котом», и уставился тому в переносицу. Несколько мгновений по телу иир’ова шла волна конвульсивных подергиваний, потом глаза заволоклись пеленой, и один из героев схватки затих. Старик молча сидел и гладил выступающий лоб мутанта, что-то бормоча.

Аграв увлек приятеля внутрь тюрьмы за рукав, и лихорадочно зашептал в ухо:

— Слушай, да это же колдовство! Наверное, старикан — один из колдунов, чем-то неугодивший С’Муге!

— Вряд ли… — Вагр казался задумчивым, и напряженно тер лоб, словно силился вспомнить что-то. — В детстве, еще когда мы шли с севера, к моей семье прибился один такой же… Видел его коричневые лохмотья?

— Ну? — тупо спросил Аграв.

— Это одежда эливенеров.

— Первый раз слышу. Но он все равно колдун.

Вагр безнадежно махнул рукой. Он не был коренным жителем Флориды. Семья его жила на более цивилизованном севере, откуда и пришла на полуостров. О мире он знал намного больше своего приятеля, родившегося в среде давно оторванных от остального человечества колонистов.

— Колдовство бывает разное.

— Да уж конечно…

— Ладно. Главное, не мешай и уж тем более, не пытайся убить.

Эта короткая перепалка была прервана появлением седовласого. Тот прошествовал мимо замолчавших при его появлении лесорубов и замер посреди темницы, прикрыв глаза. Некоторое время в жутком помещении стояла оглушительная тишина, наконец старик изрек:

— Здесь больше нет живых. Увы. Давайте займемся собой, а потом теми, кого удалось спасти.