Голос куррупиры

Жоао упал на колени и обхватил обеими руками ствол дерева. В луче света его смуглое лицо блестело от пота, его глаза были расширены и невидящи. Далтон хлопнул его по плечу, но тот только сильнее обхватил ствол и жалобно захныкал:

- Assombra-me – Это сводит меня с ума!

Далтон направил луч фонаря вперёд, но ничего не увидел. Затем внезапно не дальше, чем в пятидесяти ярдах из темноты появился одиночный пылающий глаз, пролетел по воздуху и ударился об землю, вспыхнув ослепительным блеском с белым дымом. Яркий, как дневной, свет залил прогалину, и Далтон увидел силуэт человека, сжимающего винтовку и водящего её стволом из стороны в сторону.

Он бросился на сияние осветительного патрона, крича:

- Туэйт, идиот! Вы не сможете…

И тут куррупира заговорила.

Её рёв шёл как будто со всех сторон, от земли, с деревьев, с воздуха. Он был как удар под дых, от которого перехватывает дыхание. Он ревел, связывая волю слышащих, гася и втаптывая её, как угли тухнущего костра.

Далтон нащупал одной рукой карман, но его рука ускользнула в безвещественную пустоту, в то время как на его зрение угрожающе наступала слепота. Смутно он видел Туэйта, в двух шагах перед собой, начавшего поднимать оружие, но застывшего и лишь чуть покачивавшегося под ударами волн звука.

Уже пошла вторая тема – гипнотизирующее облигато приглашения к смерти, манящее сюда… сюда… от муки и ужаса, которыми затоплял сознание чудовищный голос.

Туэйт сделал шаг негнущимися ногами, потом ещё и ещё, по направлению к чёрной стене мато, что вздымалась за прогалиной. С содроганием Далтон понял, что тоже сделал безвольный шаг вперёд. Голос куррупиры триумфально усилился.

Могучим усилием воли Далтон приблизил пальцы, которых не чувствовал, к вещи в своём кармане. Как будто поднимая гору, он поднёс её к своим губам.

Высокая мелодичная нота ножом прорезалась сквозь грохот кошмарных барабанов. На пределе возможностей Далтон двигал пальцами и дул, и дул…

Пронзительный и тягучий, звук свирели тёк по его венам, царапая иголками, сражаясь с цепенящим ядом песни куррупиры.

Далтон не был музыкантом, но, как ему казалось позже, родовой инстинкт был с ним, направляя его дыхание и его пальцы. Сила чудовища слагалась из тьмы, холода и усталости от существования, отвращающих от жизни и толкающих в небытие.

 Но сила свирели слагалась из жизни, света и тепла, возрождения жизни после ухода зимы, из зелени, смеха и любви. В ней была жизнь, жизнь людей, умерших за тысячи поколений, даже жизнь мастера на чужой планете, сохранившего её форму и сущность ради этого мгновения.

Далтон заставил себя двигаться, пока не очутился рядом с Туэйтом, но тот оставался недвижимым, а Далтон не осмеливался прерваться ни на мгновение, пока чудовище всё ещё ревёт во тьме перед ним. Свет патрона краснел, умирая…

Спустя, казалось, вечность, он заметил движение, увидел, как дуло винтовки поднимается вверх. Выстрел оглушил его, но принёс несравненное облегчение. И тут же голос куррупиры смолк. В кустах перед ними, среди изломанных ветвей, они почувствовали стремительное скользящее движение  огромного тела.

Они бросились вслед за шумом, одержимые каким-то неистовством, не обращая внимания на шипы и хлещущие ветки. Свет фонаря вонзился во тьму, но ничего не обнаружил. Из-под покрова теней снова донёсся квакающий бас, но Туэйт выстрелил дважды, и вновь наступила тишина, прерываемая хрустом веток.

По краю воды, полускрытое среди силуэтов деревьев, двигалось что-то чёрное,  огромное, влажно блестящее. Туэйт упал на одно колено и открыл по нему огонь, опустошая магазин.

Они ринулись вперёд к границе болота, хлюпая ногами по глубокой грязи. Далтон водил фонариком по поверхности воды, и ещё не успокоившаяся рябь на ней, казалось, отливала красным.

Туэйт первым нарушил тишину. Он мрачно произнёс:

- Чертовски удачно для меня то, что вы оказались здесь. Оно овладело мной.

Далтон без слов кивнул.

- Но откуда вы узнали, что делать? – спросил Туэйт.

- Это не моё открытие, - спокойно ответил лингвист. – Наши далёкие предки встретили эту угрозу и изобрели оружие против неё. Иначе человек не смог бы выжить. Детали я узнал из марсианской записи, когда сумел её перевести. К счастью марсиане также сохранили образец оружия, изобретённого нашими предками.

Он поднял маленькую тростниковую флейту и глаза археолога расширились от узнавания.

Далтон поглядел на тёмную трясину, поверхность которой постепенно успокаивалась.

- В начале был голос зла – но была также и музыка добра, созданная, чтобы сражаться с ним. Слава Богу, что в замысле Его больше одной основной ноты!