Жестокие игры

Боевиков вывели во двор и поставили около здания сауны. Всего их оказалось семнадцать человек — двенадцать парней и пять девиц, включая мою «гренадершу». Здесь же были руководитель банды Кандобин и его заместитель Сердюков. Затем их посадили в машины и развезли по ИВС города таким образом, чтобы они не имели возможности друг с другом общаться.

— Сергей Петрович, — обратился Рокотов к Колесову, — пригласите, пожалуйста, понятых.

Через пару минут Сергей привел двух железнодорожных рабочих в ярких оранжевых куртках и мы приступили к основательному шмону сауны, называемом обыском. Через полчаса в подвале нашли несколько деревянных яжиков с целым арсеналом оружия. Здесь были: автоматы «Калашникова» и «Узи», пистолеты «Макарова» и «ТТ», кольты, ручные гранаты и даже два гранотомета. Для чего банде нужна была такая прорва оружия, предстоит выяснить на следствии. Скорее всего — для продажи. Определенно.

Вернулся домой далеко за полночь. Но Светлана не спала — ждала меня. Обняла, поцеловала, сочувственно проговорила:

— Замотала тебя, Дима, вконец эта работа.

И усталось больше не давила на плечи, и сознание уже не мучил вопрос: «А на хрена это все нужно?», во всем теле и вообще ощущалась легкость необыкновенная. Все же хорошо, когда у человека прочные тыла. Да с такими тылами, как у меня, можно горы свернуть и даже этого не заметить. Определенно.

— Все нормально, Света, все путем! — проговорил беспечно, как самый отчаянный оптимист на свете. — У нас пожрать что-нибудь есть?

— Конечно. Я уже замучилась все подогревать. Иди, мой руки.

А потом мы лежали в постели и мечтали о моем отпуске, как о чем-то совершенно несбыточном и нереальном. Боже, каких только планов мы не строили, где только не побывали. Но я-то знал точно, что придет он, пролетит и оставит после себя тревожное ощущение чего-то недоделанного, недосвершившегося, как недосказанная история или недописанный роман.

А утром меня разбудил звонок подполковника отдела по борьбе с наркотиками Вадима Вахрушева.

— Ты знаешь, что сегодня ночью прибыл контейнер? — спросил он меня.

Ё-маё! Со всеми этими заморочками я совершенно забыл про этот контейнер. Не до него было. Да и сейчас, если честно, он был мне совершенно неинтересен. Пусть им занимаются те, кому это положено. А у меня своих дел выше крыши.

— Допустим. И что ты этим хочешь сказать?

— Как это?! — озадачился Вадим. — Ты ведь сам хотел участвовать в задержании.

— Я?!

— А то кто же. — Мое удивление окончательно сбило его с толку. Голос теперь у него был совсем растерянным. — Сам же говорил.

— И ты этому поверил? О святая простота! Это бы означало, что я вам в чем-то недоверяю. Не знаю, как вас, а меня бы это обидело. Я доверяю вам, ребята, даже больше, чем себе. Уверен, что в вашем отделе собраны настоящие ассы своего дела. И как бы я не хотел, но не вправе мешать вашей работе. Интуиция мне подсказывает, что без меня вы это сделаете гораздо лучше и профессиональнее. Так что, ни пуха вам, ребята, не пера!

— К черту! — недружелюбно сказал Вахрушев и положил трубку.

А ближе к вечеру он поймал меня в коридоре управления, притиснул к стене и, сжав солидные кулаки, с обидой и даже надрывом проговорил:

— Ты что трепался, что там две тонны героина?! — На его симпатичном курносом лице было написано явное разочарование, будто он был обманут мной в лучших чувствах.

— А сколько там, Вадик?

— Всего триста килограммов.

— "Всего триста", — передразнил я его. — Тебе этого мало?

— Но ведь не две тонны.

— Ну ты, блин, даешь! — возмутился я. — Ответь мне честно, глядя в мои красивые глаза, — ты когда-нибудь в своей жизни изымал такую партию героина?

— При чем тут это, — пробурчал Вахрушев, отступая.

— Нет, ты не уходи от ответа. Изымал?

— Ну и что? Ты же говорил, что там две тонны.

— Ну, ошибся человек. С кем не бывает. А ты сразу за грудки лапать! А ещё в милиции работаешь! Стыдно! Гнать таких надо из милиции поганой метлой, чтоб форму не позорили, понимаешь! Нет, ты не подполковник милиции, ты по своим методам работы — какой-нибудь штурмбанфюрер СС. Определенно. Да и те, думаю, не допускали подобного отношения к солуживцам.

— Ты что, охринел совсем?! — растерялся Вадим и отступил ещё на один шаг, кося глазом — свободен ли коридор для срочного отступления.

— А ну прекрати лается, архаровец! — заорал я, уже наступая. — Совсем, блин, оборзел, будто нахаловская шпана! Вместо того, чтобы отблагодарить человека, набрасывается на него с кулаками, бандит!

— Ну, я в смысле и хотел того.

— Чего — того?

— Хотел пригласить отметить это дело вечерком.

— Вот с этого и надо было начинать. А то размахался тут, хунвейбиновец!

— Извини! — покаяно проговорил Вахрушев. — Как ты сегодня вечером? Здесь есть одно премилое кафе. Посидим, отметим это дело, побалякаем.

— Хорошее мероприятие. Но сегодня не могу. Давай на завтра?

— Хорошо. Давай завтра.

— Ну и как прошла операция? Задержали оптовиков?

— Все нормально. Знаешь куда привезли контейнер?

— Конечно. Я ж в нем сидел.

— На склад охранной фирмы «Законность». Представляешь?!

— Ни хрена себе, компот из сухофруктов, да?! — присвистнул я.

— А что тебя так удивило? — спросил Вадим.

— А то, что теперь нам не открутиться от твоих наркотиков. Представители этой фирмы наши постоянные клиенты. Вы кого-нибудь арестовали?

— Конечно. Директора фирмы Васюкова, его заместителя Обушкова и ещё четверых сотрудников сопровождавших и выдававших героин мелким оптовикам и ещё четверых этих самых оптовиков. Сейчас с ними работают следователи. Значит, вместе будем работать?

— Выходит, что так.

— Слушай, Дима, а ты не хочешь снова съездить на Кавказ? Ты ведь уже там знаешь, что к чему.

— Нет. И не уговаривай. У меня скоро свадьба.

— Свадьба? — расстроился Вадим. — Свадьба — это конечно уважительная причина. Выходит, что мне придется ехать. Шеф уже намекал. Вот черт! Неохота! Ладно, бывай, Дима! Я завтра тебе брякну.

— Звони, — ответил, пожимая ему на прощание руку.

Пошел доложить о новости шефу. Дело стремительно разрасталось до неимоверных размеров. Похоже, что в этом году мне не видеть отпуска, как собственных ушей. Определенно.

Глава седьмая: Иванов. К встрече все готово.

Утренние газеты вышли с сенсационными заголовками: «Жертва мафии», «Беспредел», — извещали одни. «Кто стоит за убийством следователя Иванова?», «Кто остановит мафию?» — вопрошали вторые. «Третий передел собственности ещё не окончен», — предупреждали третьи. И во всех фотография моего «окровавленного трупа» на лесничной площадке. Егтпетские ночи! Страшно, аж жуть! Да, заварил я кашу. Теперь буду ходить по городу и пугать своим видом знакомых, как упырь или вурдалак. Представляю, что сейчас твориться в прокуратуре — прокурор не успевает отвечать на телефонные звонки. Но иначе нельзя. Убийство старшего следователя по особо важным делам облпрокуратуры не может пройти не замеченным. А те, кто его заказывал, должны убедиться, что дело сделано.

Я обосновался на конспиративной квартире, где мы разговаривали с Леонтьевым, а Светлана доставляла всю информацию о стремительно развивающихся событиях. Она смотрела на меня нежно, робко и грустно, будто на моем лице уже проступили признаки приближающейся смерти.

«Дурак! — возмутился Иванов. — Совсем, блин, крыша поехала! Ты говори, говори, да не заговаривайся».

«Извини, приятель! — тут же согласился я с ним. — Я действительно ляпнул что-то не то».

— Я уже устала делать скорбное лицо и отвечать на соболезнование, — пожаловалась Светлана.

— Терпи, золотко. Скоро мы дадим сообщение о том, что слухи о моей смерти были сильно преувеличены, и тогда тебя все будут поздравлять с моим чудесным «воскрешением». Представляешь, — сколько будет желающих побывать на нашей свадьбе?