Страница 6 из 27
— Однако, голова кружится своим порядком, а ветер — посмотри, Сейнтрас. Да мы мчимся с быстротою бомбы!.. Выдержит ли наш дирижабль?
Сейнтрас припал к люку и просвистал.
— Дирижабль выдержит, — сказал он. — Но.
— Говори же, говори!
— Такая быстрота свидетельствует, что существует резкая разница между температурой приполярной и температурой полярной. Ты, пожалуй, прав.
Он закрыл люк и опять вышел на галерею.
— Термометр поднялся, он уже выше нуля. Поди сюда, Венаск! — дрогнувшим голосом закричал он.
Венаск вышел на галерею. Ветер был страшный, но теплый. Самое же удивительное было то, что вдали, на горизонте, стоял яркий фиолетовый день и бросал на все части машины и на лица воздухоплавателей странный, бледный отблеск.
VI
Венаск затрепетал: впереди было нечто неведомое, было чудо, и пот выступил у него на висках. Он нервно схватился за балюстраду обеими руками.
Чем больше подвигался дирижабль, тем фиолетовый день становился ярче и распространялся на весь горизонт.
— Какое-то удивительное фиолетовое северное сияние, — пробормотал Сейнтрас.
Баллон, между тем, попав в сравнительно теплую атмосферу, стал подниматься выше, вследствие прогрессивного расширения водорода. Фиолетовый отблеск падал на снега и на серую землю. Казалось, что перед глазами фиолетовое стекло. Через несколько минут пропали последние следы снега. Термометр показывал шесть градусов тепла. Все относительно, и поэтому температура эта стала казаться им жаркой; воздухоплаватели облились потом. Впрочем, этому способствовало их тоскливое состояние: ничего не может быть страшнее неведомого.
Через некоторое время стали появляться растения, низкорослые и похожие на кактусы и папоротники. А почву покрывала короткая зелень.
В ней даже не было ничего земного. Густой туман разорвался, как плащ, и показалось полярное солнце на самом краю долины, громадное и подобное тусклому металлическому щиту. Власть царя нашей планеты здесь была очень ограничена; ни один луч не отделялся от солнца; все утопало в сиянии фиолетового дня.
В воздухе близ баллона раздался хлопающий шум крыла; то тень скользнула, издала пронзительный крик и ударилась о кровлю каюты.
Сейнтрас и Венаск тщетно старались проследить, какое это создание приветствовало их прибытие на полюс; но тень уже исчезла.
— Ужас, что такое! — простонал Сейнтрас и обернулся к Венаску.
Оба они увидели друг друга и испугались. Слезы дрожали на их глазах и были синего цвета. Губы как-то странно вздулись и полярный свет углубил их морщины.
— Мы похожи на трупы! — вскричал Сейнтрас.
— Мужайся! — сурово сказал Венаск. — Нам надо позаботиться о нервах и не распускаться. Решительно ничто нам не угрожает. Напротив, хорошо, что мы нашли нечто в высшей степени новое. Будем только благоразумны.
— Конечно, конечно, — пробормотал Сейнтрас, но все его тело трепетало.
Опять они услышали пронзительные крики, на которые отвечали другие крики. Перед ними вертикально прорезала воздух большая летучая мышь с длинным, толстым клювом.
— Я тебе говорил, что мы откроем новую фауну; необходимо бросить якорь.
— Что ты! — с ужасом вскричал Сейнтрас.
— Повторяю, необходимо сойти на землю. Я сейчас заряжу свой карабин, и мы наберем образчиков минералов, растений и даже, если можно, животных.
— Скорее я взорву баллон, чем послушаюсь тебя! — свирепо закричал Сейнтрас. — Я начальник, и ты мне должен повиноваться!
VII
Но мало-помалу Сейнтрас успокоился и согласился, что естественно-историческое исследование полюса обязательно сделать. Он только попросил отсрочки, на что Венаск согласился. Баллон летел на высоте четырехсот футов.
Пейзаж мало изменился, но растительность стала выше и гуще; впрочем, все полярные растения стремились разрастаться в ширину. Небеса их больше не притягивали к себе.
Вскоре воздухоплаватели увидели реку, и опять показались снега, лежавшие кое-где кучками.
Венаск первый заметил, однако, что снега эти движутся.
— В самом деле, — вскричал Сейнтрас, — снега двигаются. Но, может быть, это стада полярных баранов?
— Или это нам только кажется!
— Пожалуйста, сойдем скорей на землю! — вскричал Венаск.
Любопытство Сейнтраса было так возбуждено, что он готов был исполнить желание друга, как в эту самую минуту фиолетовый свет внезапно погас. Стало так темно, что воздухоплаватели некоторое время не могли ничего разобрать. Потом уже в небесах они увидели бледные звезды и неопределенные белесоватые пятна на земле, которые продолжали шевелиться.
— Мне кажется, что я слышу, как оттуда доносится шепот и какой-то странный свистящий шелест.
На этот раз и Венаском овладел ужас.
— Улетим, пожалуй, поскорее.
— То-то и есть, — мрачно сказал Сейнтрас. — Поскорее удирать!
— Северный полюс от нас не уйдет, — стал рассуждать Венаск: — сначала надо привести в порядок наши мысли и выработать план кампании.
— А! наконец, и мы перестали с ума сходить, — обрадовался Сейнтрас: — мы сейчас взмоем на высоту этак в тысячу футов, а не то и выше.
Он повернул несколько рукояток и придал мотору самую сильную скорость. Но новая, страшная загадка: мотор бешено заревел, и манометр стал показывать, что дальше машина не выдержит давления, и оболочка лопнет; однако, все было бесполезно. Баллон остановился и не мог двинуться ни взад, ни вперед, словно какие-то невидимые, но страшные цепи спутали его и неудержимо стали притягивать к земле.
Сейнтрас и Венаск стояли у балюстрады в отчаянии и недоумении. На одном из холмов они увидели силуэт большого серого диска на высоком стержне: не было сомнения — перед ними стоял какой-то аппарат, сделанный интеллигентными существами. Это было ясно, как дважды два. Но они не успели обменяться по этому поводу никакими соображениями. Сейнтрас бросился в каюту, пролепетал только цепенеющими губами: «Что же делать теперь?», и заснул. Венаск последовал его примеру.
VIII
Венаск проснулся и не мог сказать, сколько времени он спал. Вернее, он не спал, а находился в летаргическом состоянии. Сейнтрас еще храпел. На лбу у него были глубокие морщины. Его сон был населен, очевидно, кошмарами. В толстые хрустальные окна каюты проникал фиолетовый свет — значит, был уже день.
Венаск вышел на галерею и увидел, что балкон покоится на земле, а мотор не действует, потому что иссякла эссенция.
Шар несколько сплющился, но стоял в воздухе, словно подпираемый стойками; ничто не было испорчено. Он хотел выровнять шар, слегка сдвинув его с места, и не мог. Каюта с мотором стояла на продолговатом прямоугольном темном камне.
Сойдя на землю с карабином в руке, Венаск понял, что он и его товарищ находятся во власти каких-то таинственных интеллигентных существ, и что дирижабль попал в ловушку. В кустах кактусов и папоротников что-то прошуршало. Венаск выстрелил и грохотом выстрела разбудил Сейнтраса, который выскочил на галерею.
— Ну, хорошо ты спал?
— Плохо. Точно под хлороформом.
— И я тоже.
— Черт знает что! Мне снилось, что меня ощупывали какие-то твари своими щупальцами.
— И меня тоже. Только сознание не совсем потухало.
— Вот, вот, я же и говорю, как под хлороформом.
— Что же ты намерен делать, Сейнтрас?
— Не знаю, а там посмотрим.
Он сделал несколько шагов и вспрыгнул на желтый продолговатый камень. Но на нем он не мог сделать и двух шагов, как упал. Венаск бросился к товарищу на помощь и стал его стаскивать с камня.
— Беги, куда глаза глядят! — закричал Сейнтрас.
— Что ты с ума сошел!.. Лучше сбрось сапоги. У тебя ботинки на стальных гвоздях. А ведь это магнит, понимаешь? Это мне сейчас пришло в голову.
Сейнтрас послушался и благополучно сошел с камня. От отчаяния он быстро перешел к необузданной радости.