Найду и удержу

— Водкой, — быстро ответила Варя.

— Точно. Все знают и помнят. — Он вздохнул. — Если бы он компот варил, все давно бы про него забыли. Интересно получается, да? Почему-то то, от чего выпадает людям зло, в голове заседает крепче. Водка ведь зло, правда? — Он засмеялся, поднял руку, будто держал в ней стакан, поднес ко рту. Закинул голову и влил в себя невидимую жидкость. — Мой прадед велел передать своим потомкам: «Вы должны жертвовать на добрые дела в память обо мне». — Скурихин вздохнул. — Эх, если бы всякий человек имел крепкую волю...

— Тогда ваши доходы сократились бы... И вы бы не жертвовали столько, сколько сейчас, — заметила Варя.

— Да. Слаб человек. Слаб. — Он покачал головой. — Но не нам критиковать Создателя...

И не ей критиковать Скурихина, одернула себя Варя. Он уже много сделал для музея, а для ее отдела стал самым первым настоящим спонсором.

А все произошло вот так.

2

Когда Варя Беломытцева пришла работать в музей, ей показалось, что она окунулась в глубокое прошлое, хотя отдел родной природы — это и настоящее тоже. Варя оказалась за чистым столом и за чистым листом. Родион Степанович, ее дедушка, сумел добыть старый, списанный в институте компьютер.

Однажды, набирая текст, утомившись от ныряния взглядом в оригинал, который лежал слева от клавиатуры, она разозлилась настолько, что написала письмо директору. Ей нужен сканер, вот и все.

Директор вызвал ее к себе, вынул ее заявку и, пристально глядя на нее, уложил в папку с надписью: «Для спонсоров».

— Все поняла, Варвара Николаевна? Вот у них, — он потыкал желтым от табака пальцем в слово «спонсоров», — проси. — Потом отодвинул папку подальше от себя, и этот жест Варе показался брезгливым.

Чем дольше Варя работала в музее, тем яснее понимала, что ей придется научиться просить. Она не умела этого делать, и одна мысль, что она с кем-то чужим заговорит о деньгах, вгоняла ее в тоску.

В тот вечер Родион Степанович вернулся домой позднее обычного.

— Смотрите, девочки, с чем я сегодня! — Он засмеялся и опустил на пол прихожей коробку, в которой что-то звякнуло.

— Папа, ты купил наконец нормальную люстру в свою берлогу? — сказала Лидия Родионовна.

— Люстру? Да зачем она мне? — Родион Степанович покрутил головой. — Нет, я прошу вас, более того, я настаиваю, чтобы вы угадали, что я принес.

Варя уставилась на коробку из светлого картона.

— Родион Степанович принес нечто, чего никогда не приносил.

— Да. — Он вздохнул. — Ты, Варвара, не назвала сам предмет, но учуяла суть. Неужели какая-то разбилась? — Он втянул носом воздух. Пышные усы заколебались, борода вздернулась вверх, когда губы разъехались. — Дар-р-р... спонсор-pa! — прорычал он угрожающе.

— Кого? — удивилась Лидия Родионовна. — Папа, нам грозит еще один приб... — Она не договорила и прихлопнула рот ладошкой.

— Мама, он не прибалт, — насмешливо заметила Варя. — И я прошу тебя, перестань опасаться этого слова. Я практически здорова, — фыркнула Варя. — Где же ты откопал себе спонсора?

— Я? Ты думаешь, твой дед может у кого-то что-то просить? — Он выпятил грудь и подбоченился. — Всегда просили меня о чем-то. А если мне что-то было нужно, меня умоляли это принять... Понимаешь? Чувствуешь разницу?

— Кажется, я догадываюсь. Варины светлые брови сошлись на переносице. — В коробке звенят бутылки с пивом. А одарил тебя пивной божок Скурихин. Твой бывший студент.

— Ты просто... ручная Агата Кристи, — похвалил дед. — Все верно.

— Ручная? — повторила Лидия Романовна. — Как это, папа?

— Ну, домашняя, так будет точнее, — хмыкнул он.

— Родион Степанович, научи-и. — В голосе Вари слышалась такая искренняя мольба, что дед засмеялся.

— Что, приперло, да? Ох, музейный ты наш работник. Ладно. — Дед наклонился над коробкой и поднял ее. — Лидия, сушеную красноперку из Астрахани на стол! Соединим дары и поговорим о том, как надо обходиться со спонсорами.

Семейство уселось за стол, который занимал половину кухни. Большие пивные кружки с певчими птицами на боках вспенились, Родин Степанович постучал красноперкой по краю стола. А потом снял с нее шкурку и впился пальцами в хребет, отрывая длинные мясистые полоски.

— Какой ты ловкий, папа, — удивилась Лидия. — Я не помню, чтобы ты когда-то ел сушеную рыбу с пивом.

— Память юности, дорогая дочь. Прежде пиво и сушеная рыба относились к числу деликатесов. — Они выпили по большому глотку пива, и Родион Степанович сказал: — Скурихин — молодец. Нашел себя парень.

— В таком случае зачем он искал тебя? — спросила Варя.

— Тоже память прошлого. — Он улыбнулся. — Тревожит. Знаете, сквозь вот такую пену, — он поднял кружку и поднес ее к глазам, — ему хочется увидеть то, что ему до сих пор кажется значительным. Но по-прежнему недосягаемым.

Лидия фыркнула:

— Ну конечно. При его деньгах только и думать о птицах, которых он изучал сто лет назад. Он ведь почти мой ровесник.

— В том-то и дело. — Глаза Родиона Степановича искрились, как пивная пена в свете лампы, свисавшей над столом. — Он старой закалки, пока смущается своего богатства. Вы бы видели, как он ко мне кинулся. Затащил к себе в ресторан, одарил пивом. Его шофер довез меня на черном джипе до самого подъезда.

— Тебя кто-нибудь видел? — со смехом спросила Варя.

— Ага. — Родион Степанович веселился, как подросток. — Старушка Филимоновна. Она гуляла со своей разжиревшей таксой.

— Та, которая увидела меня в шубе из енота и сказала, что я богачка? — засмеялась Лидия.

— Она. — Родион Степанович отмахнулся.

— Значит, ты понял, как привлечь спонсоров? — спросила Варя. Больше всего ей хотелось узнать это. — Как? — Варя так резко подалась к деду, что пиво выплеснулось через край.

— Веди себя так, будто ты делаешь одолжение тому, от кого принимаешь помощь.

— Дикая мысль, папа, — с привычной для нее прямотой заявила Лидия.

— Тем не менее она верна. Особенно для такого маленького городка, как наш Суходольск. Но самое главное — найти первого.

— Дедушка! Родион Степанович! Отдай его мне! — молящим голосом попросила Варя.

— Дарю, — сказал он. — Кстати, за это он будет мне премного благодарен. Он не знал, что для меня сделать, а я ему теперь скажу... — Дед сощурился. — Все! Я понял! Я тебя, Варвара, сведу с ним. Но при одном условии.

— Каком?