Страница 72 из 93
— Прости, пожалуйста, Уивер, — начал он, — но ты никогда не показывал, что предпочитаешь…
Я стукнул кулаком по столу с такой силой, что все повернули головы в нашу сторону. Мне было все равно, лишь бы Элиас прекратил свою болтовню, пока я еще в силах сдерживаться, чтобы не ударить его.
— Ты прекрасно знал о моих чувствах, — сказал я. — Это возмутительно.
— Это еще почему? — поинтересовался он. — Если бы ты захотел, она была бы твоей. Ты сам отказался.
— Черт возьми, Элиас, я и представить не мог, что ты поведешь себя настолько глупо. Неужели ты действительно думаешь, что ее не оставили равнодушной твои чары?
— Знаешь, оскорблять меня вовсе не обязательно.
— Ты прав. — Как бы я ни был на него зол, разрушать нашу дружбу из-за этого не следовало. — Несмотря на все твои чары, знай: ей было нужно выведать, что тебе известно, и только.
— Разумеется. А мне было нужно то, что у нее есть. Думаю, это своего рода состязание, кто уступит товар, а кто останется при своем. В нашем случае она ничего у меня не выведала, а я ничего от нее не получил.
— Она постоянно находилась у тебя перед глазами, пока была в комнате?
— Нет, не постоянно. Мужчина не станет пользоваться ночным горшком в присутствии дамы.
— А твои записи по нашему расследованию все еще у тебя на столе?
— Мой почерк трудно разобрать неподготовленному человеку, — поспешно сказал он, но я заметил, что его голос задрожал. Его одолевали сомнения.
Меня сомнения не одолевали.
— Стоя у твоей двери, я произнес имена Абсалома Пеппера и Тизера.
— Значит, надо было соблюдать осмотрительность.
Я промолчал, так как в этом отношении он был, в общем-то, прав. Я смотрел перед собой, а Элиас тем временем кусал губы и потягивал эль.
— Знаешь, — сказал он, — я не хотел тебя задеть. Тебе следовало яснее дать знать о своих чувствах к ней. Наверное, я должен был внимательнее отнестись к ним, но на уме у меня было одно — как бы затащить красивую женщину в постель. Вероятно, это слабая отговорка, но лучшей у меня нет. И вполне вероятно, она совершенно не собиралась позволить увлечь ее в постель. Естественно, мы этого никогда не узнаем, но она просто согласилась подняться ко мне в комнаты. Между нами ничего не было…
— Хватит! — рявкнул я. — Дело сделано. Она слишком много знает, а у нас слишком мало времени. Значит, мы должны спешить.
— Спешить куда?
— Нам надо найти мистера Тизера. Он собирался финансировать проект Пеппера, следовательно, должен быть в курсе. И это ключ к разгадке всего дела. Могу только уповать на то, что мы найдем его раньше, чем она.
Ни один из нас не был настроен на дружескую беседу, но я заставил себя позабыть о распрях. Элиас сделал то же самое.
— Ты хорошо знаешь район?
— Знаю только, что он довольно неприглядный и лучше было бы туда вовсе не ходить. Но догадываюсь, что все равно придется.
Итак, мы отправились в Холборн и были в двух кварталах от того места, где, по мнению миссис Пеппер, можно было найти Тизера. В это мгновение из переулка выступили темные силуэты и перегородили нам дорогу. Я напрягся и схватился за шпагу, а Элиас шагнул назад, прячась за мной. Перед нами стояло человек шесть или семь, и меня бы крайне обеспокоило это обстоятельство, если бы я не почувствовал, что мужчинам недостает уверенности, с которой обычно ведут себя люди, склонные к насилию. Они выглядели скованными и неопытными и, кажется, сами нас боялись.
— Что тут у нас? — выкрикнул один.
— Похоже, парочка содомитов, — ответил другой. — Не бойтесь, грешники, ночь в тюрьме пойдет вам на пользу, у вас будет достаточно времени, чтобы молить Господа о прощении, вы еще можете спасти ваши души.
Я сомневался, что тюрьма, куда содомит заключался на ночь, может спасти чью-либо душу. Угодившего в эту зловонную дыру ожидали нескончаемые издевательства. В подобных местах сложилась традиция — самые отъявленные преступники заставляли содомитов поглощать человеческое дерьмо, и в больших количествах.
— Эй вы, — сказал я. — Я вас не знаю, и вы меня тоже. Идите своей дорогой.
— Никуда я не пойду! — крикнул тот, кто, как мне показалось, назвал нас содомитами. — Я слуга Господа, сэр, и выполняю волю Его. — Его голос дрожал, как у уличного проповедника.
— Сомневаюсь, — сказал я, догадавшись, что перед нами члены Общества реформации нравов или другой подобной организации, расплодившихся в последние годы.
Эти блюстители нравственности рыскали по ночным улицам и охотились на тех, чье поведение нарушало заповеди Господни и законы королевства, — если, конечно, речь не шла об откровенных бандитах, которые могли и сдачи дать, таких реформисты предпочитали обходить стороной. Бог знает, почему констебли и мировые судьи уполномочили этих людей быть их представителями, и вот группа религиозных фанатиков могла схватить пьяного или человека, пожелавшего воспользоваться услугами проститутки, и бросить в тюрьму, где его ожидала ужасная ночь. Я уже упоминал о кошмарной участи содомитов, но редко кому удавалось избежать жестоких побоев и унижений.
— В нашем городе существует комендантский час, — сказал реформист.
— Слышал о таком, — ответил я, — но не встречал еще никого, кто бы относился к нему серьезно, кроме фанатиков вроде вас. Мы с другом просто шли по улице и не причиняли никому беспокойства.
— Мы видели, что вы просто шли по улице, но я-то знаю, вы собираетесь заняться самым что ни на есть гнусным делом, совершить преступление, противное Господу и природе.
— Так, с меня хватит, — сказал я и обнажил шпагу.
Мужчины ахнули, словно не подозревали, что человек, идущий по своим делам, может воспротивиться таким позорным обвинениям.
— Никакой я не содомит и не делаю ничего предосудительного, — заявил я, — но обучен бойцовскому искусству. Так вот, я спрашиваю, кто из вас готов сразиться со мной?
Наступила тишина, в которой было слышно лишь их дыхание.
— Ладно, на первый раз хватит. Теперь ступайте, — сказал я и для убедительности взмахнул шпагой.
Это возымело действие — трусливые забияки от религии немедленно разбежались, а мы с Элиасом продолжили свой путь. Пройдя около квартала, мы добрались до места, о котором говорила миссис Пеппер.
Элиас огляделся:
— О черт!
— Что такое?
— Я, кажется, начинаю понимать, отчего реформисты поняли нас превратно. Если моя догадка верна, мы найдем этого мистера Тизера у Мамаши Клэп.[9]
— Мамаша Клэп? — воскликнул я. — Так зовут содержательницу борделя? Еще более неправдоподобно, чем приятель по имени Тизер.
— Думаю, они часть одного и того же явления. Могу со всей ответственностью заявить, что у Мамаши Клэп самый знаменитый бордель для мужеложцев во всей метрополии.
Мне совершенно не хотелось посещать бордель для мужеложцев, и я был готов заявить это вслух. Но, открыв рот, подумал, что для человека, привыкшего сталкиваться со всевозможными опасностями, довольно странно давать задний ход перед тем, что не представляло никакой прямой угрозы. Возможно, мне не нравилось, как ведут себя некоторые мужчины, как не нравились, например, трусы, но они не представляли опасности для моего существования.
Я оглядел Элиаса.
— Стучи в дверь ты, — сказал я, — у тебя лучше получится завоевать их доверие.
Я думал, он обидится на меня, но он только рассмеялся.
— Наконец-то я нашел то, что наполняет душу Бенджамина Уивера страхом, — сказал он, — и возможно, способ вернуть утерянное расположение.
Элиас решительно постучал в дверь, и через мгновение его усилия были вознаграждены. Дверь распахнулась, и перед нами предстала особа, одетая как служанка, но это была не девушка. Это был мужчина, довольно рослый, в женской одежде и в парике, поверх которого был надет аккуратный маленький чепец. Все это и так было довольно нелепо, но у мужчины, ко всему, на лице была щетина, и хоть он присел в реверансе и держался чрезвычайно серьезно, выглядел комично и гротескно.