Обретенная любовь

— Успокойся. Ты только что сказала, что любишь меня.

Его тон был таким решительным, что Джина нашла в себе силы не обращать внимания на то, что происходило в ее сердце.

— Вообще-то я солгала, — проговорила она, с трудом переводя дыхание. — Это все из-за бренди. Ведь ты мне даже не нравишься!

— Я тоже не уверен, что нравлюсь тебе. — Он смотрел на нее из-под полуопущенных век. — Для молодой женщины, в которой только начинает просыпаться чувственность, то, что сейчас произошло, всего лишь случайность.

— О да, без сомнения. — Голос ее сломался и стал грустным. — Именно так об этом и думай. Я просто сентиментальная дура. Признаюсь вам, мистер Брандт, я целовалась уже миллион раз до сегодняшнего вечера!

Его глаза угрожающе блеснули.

— Тогда это совершенно другое дело!

Сайрус вновь наклонил темноволосую голову, девушка попыталась оттолкнуть его, но уже через минуту не противилась ему, стала мягкой и податливой. Горячие слезы покатились по щекам. Он попробовал на вкус эти соленые капельки-бриллиантики и поднял голову.

— Черт, черт, черт! — пробормотал он, убирая волосы с ее висков. — В этом-то вся беда — ты начала с бренди, а закончила пьяной истерикой!

Джина потерла глаза руками.

— А я думала, что для женщины, которую чуть не изнасиловали, а вдобавок здорово осмеяли, и все за один вечер, я неплохо держусь!

Его голос приобрел насмешливый оттенок.

— Ни один мужчина в здравом уме не подумает презирать тебя, Джина. Ты просто должна понимать, как это прозвучит, прежде чем скажешь что-нибудь вроде той фразы.

Она закрыла глаза не в силах посмотреть на него:

— Хорошо, можешь успокоиться. Поверь мне, я больше никогда не скажу ничего подобного. Буду держаться подальше от тебя.

— Только попробуй! — голос его прозвучал беспощадно.

Захлопав глазами, Джина уставилась на него в растерянности:

— Я не понимаю. Не понимаю тебя!

Он коснулся пальцем ее коротенького прямого носа:

— Разве это не то, чего мы так ждем? Сколько тебе лет? Двадцать два? И ты так рано встретилась с любовью. Мне скоро тридцать шесть, а я впервые полюбил, хотя за эти годы у меня было много женщин...

Джина вырвалась из его объятий.

— Я не хочу слушать истории о твоих любовных похождениях. Не хочу и не буду! — прошептала она и закрыла уши руками.

Он разразился громким смехом:

— Джина, признаюсь, что никто не может так взбодрить меня и озадачить! — Сквозь деревья подъездной дорожки фары машины высветили их фигуры. — Это Симмонсы, правда? — он придвинулся к ней, прислушиваясь к шуму двигателя. — Дорогу, должно быть, уже расчистили, и они скоро будут здесь. Думаю, я дождусь их и поговорю с Фрэнком. — Он положил руку ей на плечо. — С твоим новым управляющим. А ты иди в дом, дорогая.

— О нет, я всего лишь владею этой землей! В любом случае я буду молиться за тебя, — прошептала она, — каждый день. Ты такой мудрый, очень, очень мудрый. И хороший!

В ответ Сайрус иронично усмехнулся, и она почувствовала боль и тоску.

— Давай с тобой как-нибудь неспешно и обстоятельно поговорим на эту тему, хорошо? Но не сейчас. Иди в дом.

— Почему? Я прошу тебя! У меня не часто возникает потребность в дружеской и конструктивной критике.

— Уйдешь ты отсюда или нет?! Симмонсы уже здесь. Иди выпей чашечку кофе с Тэа.

На этот раз Джина послушалась. Она прошла в дом, а потом в свою комнату. Причесала волосы, смазала лосьоном горящее лицо и подкрасила губы. Да, к ней пришла любовь. Ее первая любовь, и она очень боялась, что последняя!

Глава 11

Скрывавшаяся за пушистыми переплетающимися акациями Розовая Лагуна была очень красивым местом. Здесь всегда было множество птиц и бабочек, а воду украшали гирлянды водяных лилий, давших лагуне название. Прохладный растительный мир был полон пастельных тонов, легких, нежных и даже прозрачных. И так много зелени! «Да за целую жизнь будет трудно уловить все оттенки этих светлых красок», — подумала Джина. Недели летели незаметно, и каждый день был обманчиво спокоен. Она всерьез занялась эскизами и лучшие отсылала Делии Хант для серии книжек о Коке-коале.

Большинство зарисовок передавали неповторимое очарование этого края. Она сделала очень много рисунков диких животных, стараясь запечатлеть их хладнокровное достоинство, мягкие лапы и настороженные уши. Делия даже не подозревала, сколько же Джина охотилась и выслеживала подходящий объект, чтобы зарисовать, прежде чем он ускользнет в тень. Она рисовала всевозможных птичек, начиная с крохотного малинового чекана и кончая огромным орлом. Буквально в двух шагах от дома Джина нашла столько удачных объектов для зарисовок, что ей хватало работы с утра до вечера, благо она рисовала с огромным увлечением и радостью.

В это тихое жаркое утро она отложила свой альбом и повернулась к Бэкки, сидящей словно маленькая королева с венком из желтых цветов на голове.

— Ты как, моя радость, хорошо проводишь время?

Бэкки кивнула и взглянула на нее большущими ясными глазами, похожими на золотистые ирисы. Она улыбнулась, и Джина почувствовала, что сердце ее переворачивается от этой задумчиво-грустной улыбки. Она взяла детскую ручонку, поглаживая нежные хрупкие пальчики.

— Однажды, моя маленькая подружка, ты будешь сидеть рядом со мной и болтать, и петь, прямо как эти пташки сейчас. Ты мне скажешь: «Джина, научи меня рисовать игуану». И случится это очень скоро. Я знаю. А что, может быть, даже сегодня!

Бэкки, как котенок, потерлась личиком о плечо Джины, завороженная мягким нежным голосом. Она раскрыла ротик как маленькая птичка, очень старалась — но ни один звук не вышел оттуда! В ее маленьком личике, как в зеркале, отражались печаль и смирение. Джина крепко обняла малышку.

— Ну, ну, не надо так волноваться. Твой непослушный голос убежал куда-то к пяткам, но он уже в пути наверх. А очень скоро он вылетит из твоего ротика в тот самый момент, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Смотри, я покажу тебе!

Джина подняла свой альбом, раскрыв его на чистой странице. Она начала изображать маленьких героев мультяшек, похожих на охотников за исчезнувшим голосом Бэкки. Некоторое время они сидели, прижавшись друг к другу, на залитой солнцем лужайке в тени деревца, и обе наслаждались происходящим.

Судя по положению солнца, время приближалось к обеденному, и Кира, наверное, уже заждалась их. Джина взяла купальник и полотенце Бэкки и вместе со своими вещами сложила в сумку. Она поднялась и посмотрела на ребенка.

— Нам пора домой, малышка, а то мамочка уже ждет нас. Я только окунусь последний раз — и мы пойдем. Посиди здесь и подожди меня.

Бэкки кивнула, и Джина стянула с себя желтое шелковое платье с розовыми и оранжевыми цветами и осталась в купальнике-бикини. Она зашла в реку по пояс, закручивая на ходу волосы в пучок, боясь намочить их. Затем погрузилась в воду и поплыла вниз по течению. Какое блаженство! И все же Джина повернула назад. Казалось, по прохладной зеленоватой воде летела тонкая золотая стрела. Когда девушка выходила, Бэкки махнула ей ручкой, и Джина в ответ сделала то же самое. Срезая обратный путь, она наступила на булыжник.

— Передай мне, пожалуйста, полотенце, дорогая, — сказала Джина и застыла, прислушиваясь.

По узенькой дорожке к ним приближались всадники. Бэкки тоже не двигалась, всматриваясь. Наконец Джине удалось разглядеть наездников: знакомая высокая мужская фигура и молоденькая женщина... Барбара! В голове Джины промелькнула забавная идея снова нырнуть в воду, но с ней рядом была Бэкки, которая напряженно наблюдала и ждала, и девушка осталась на месте.

Оба наездника спешились. Сайрус Брандт быстро подошел к крутой насыпи.

— Что, даже не поприветствуете меня?

Бэкки подбежала к своему дяде и потянула его за руку. Он посмотрел на нее сверху вниз, расплываясь в улыбке:

— Ну, что это за маленькая принцесса? Представься нам! — он поднял ее на руки, целуя тронутые солнцем щечки.