Мексиканские негодяи

126.

- Антонио. Антонио. Антонио…

- А! Что, Мария?

- Скажи мне что-нибудь на ночь.

- Спи.

- Ну, Антонио, ты просто отделался от меня. Скажи хотя бы два слова.

- Спи, Мария.

- Да нет. Пожелай мне что-нибудь…

- Я желаю тебе уснуть. Немедленно.

- Антонио, ты не понял, или делаешь вид. Назови меня каким-нибудь ласковым словом.

- Каким?

- Ну… кнопочка… или ласточка. Короче, зверьком или предметиком.

- Крыса и тумба. Спи.

- Антонио, ты что, издеваешься?

- Я назвал тебя животным и предметом. Что тебе еще нужно?

- Пожелай, чтобы мне что-нибудь приснилось.

- Я желаю, чтобы тебе что-нибудь приснилось. Все?

- Нет, Антонио, так не желают. Попробуй пожелать еще раз.

- Так, все, ты меня разбудила. Что же делать?… О, я придумал! Неси сюда текилу, я буду пить и желать тебе целую ночь. А ты, Мария, попробуй заснуть…

127.

- Мария!

- Да, Антонио.

- Поздравляю тебя, ты стала участницей социологического опроса.

- Ура, ура!… а какого, Антонио?

- Кто в нашей семье самый популярный человек.

- А из кого я могу выбирать?

- Ты, я и наша покойная служанка Хуанита, но ее называть нельзя.

- Хорошо, тогда я выбираю тебя.

- Ну, вот и все, Мария. Как и предсказывали эти негодяи-социологи, в этом конкурсе победил я.

- Как это, Антонио? Я думала, что ты проголосуешь за меня…

- Ну, Мария, все же было по честному, я искренне высказал свое мнение. В конце концов, ты заняла почетное второе место. А на прошлой неделе ты победила в конкурсе на самую некрасивую женщину в нашей семье, обогнав даже покойную Хуаниту, а я себе представляю, как она сейчас выглядит. И мой голос все решил.

- Знаешь, мне почему-то было не очень приятно победить в том конкурсе.

- Ничего. Завтра, я почти уверен, ты победишь в опросе «Человек, больше всех любящий мыть посуду». Или «Женщина, больше всех похожая на свеклу». Это очень почетно. А пока давай обмоем мою победу и горечь твоего поражения, которой я буду закусывать текилу. Ну, и, конечно, почетное третье место Хуаниты, которая так ни до чего такого и не дожила.

128.

- Антонио!

- Да, Мария.

- Я хочу тебя обрадовать. Я уже на двенадцатом месяце.

- Что, Мария?

- Я беременна. Уже 11 с лишним месяцев.

- Странно, Мария, а где же твой живот? Что говорят врачи?

- Врачи говорят, что я не беременна.

- А почему ты решила, что беременна?

- Ну, как же! Все последнее время я ем соленые огурцы, и меня тошнит.

- Н-да. А, напомни-ка, Мария, сколько ты носила нашего сына?

- Два года, пока он не начал ходить.

- Я имею в виду, в животе.

- Не помню, Антонио, это же наш приемный сын.

- Хорошо, Мария, последний вопрос – а где у нас что-нибудь тяжелое?

- Антонио, а, может быть, не стоит?

- Нет, Мария, тебе это сейчас ох, как надо! (Бьет). Вибрируешь? Вот и молодец. А я пойду пройдусь.

129.

- Антонио!

- А… что… а… Мария, почему ты так рано вернулась?

- Ну, как же, Антонио, сегодня же последняя 147 серия популярнейшего сериала «Роковая любовь девятерых, или любовный параллелепипед». Я должна ее посмотреть.

- Н-нет! Эту серию буду смотреть я.

- Но ты же никогда не смотрел этот сериал!

- Ну, и что я там пропустил – всего 146 серий! Я сразу все пойму. Что там было в этом сериале?

- Ну, там Лусия родила ребенка…

- Вот и достаточно. Иди, Мария.

- Подожди, а почему мы не можем смотреть сериал вместе?

- Как это – вместе? Вот если я ем котлету, то это моя котлета, и я ем ее сам. А если ее будешь есть еще и ты, то мне меньше достанется, а скорее всего, вообще ничего. Иди, Мария.

- Но куда?

- Иди в магазин, купи себе что-нибудь из… хлеба.

- Ну, хорошо… Антонио!

- Это опять ты! Почему ты вернулась?

- Я хотела спросить, а почему на столике два бокала шампанского, а ты в одних трусах?

- Бокалы… это я буду играть Моцарта… и Сальери в драмкружке. А в трусах я потому, что у меня еще нет костюма. Если ты будешь еще что-то спрашивать… я не знаю, что отвечать. И тогда я могу проговориться, что у меня в шкафу наша соседка Этель. А зачем тебе это знать?

- Ой, да, там такой беспорядок, ни в коем случае не говори мне этого. Все, я пошла.

130.

- Антонио, Антонио!

- Что, Мария?

- Скажи мне, а разве так может быть, что в «Красной Шапочке» волк съел бабушку и саму Шапочку, а когда охотники распороли ему живот, они оказались целыми и невредимыми?

- Нет, конечно, в жизни он бы ел их по другому, и, когда охотники вскрыли бы ему живот, там бы оказались небольшие фрагменты тел со следами воздействия желудочного сока и небольшие непереваренные предметы вроде очков или вязальных спиц. Просто, это художественный вымысел.

- Н-да? А этот деревянный человечек с длинным носом? Я еще понимаю – деревянная нога, как это было у нашего соседа Пабло Игнасио, помнишь?

- Да, он еще топил ею печь в холодные зимы.

- Но чтобы весь деревянный! Или эта история про лягушку, которая превращалась в красавицу и обратно?

- Да, это бред. Я знаю нескольких красавиц, которые за 10-15 лет превратились в жаб, но чтобы обратно!…

- Знаешь, что это значит? Эти негодяи – авторы сказок – оболванивают наших детей.

- Ты права, Мария. А когда дети вырастают, они верят любым глупостям, которые говорят политики.

- Хорошо, что мы не читали нашим детям сказки. И вообще не учили их читать, чтобы выросли порядочными людьми.

- Да. Теперь один из этих порядочных людей сидит в тюрьме.

- Ну и что? Все порядочные люди сидели в тюрьме – Сократ, декабристы, Ходорковский.

- Да. Давай выпьем за нас – диссидентов. Мы единственные порядочные люди в этой негодяйской стране.

- Я – наша мексиканская Елена Боннер.

- А я – наш мексиканский Валерий Новодворский.

131.

- Антонио, Антонио!

- Что случилось, Мария, почему ты так кричишь?

- Знаешь, что я узнала? Оказывается, в шоколаде есть белки.

- Белки в шоколаде? Мария, ты что-то путаешь. Бывает клюква в шоколаде, зефир в шоколаде. А белки бывают в колесе, но это есть нельзя.

- Антонио, но на этой шоколадке красным по белому написано: жиры – 28 грамм, углеводы – 59 грамм, белки – 6 грамм.

- А ну-ка, дай, я посмотрю. Да, действительно, белки. А, все понятно. Белки попадают в шоколад вместе с орехами. Помнишь этот детский стишок: «Белка песенки поет и орешки все грызет». Белки очищают орехи от скорлупы, и их иногда затягивает в ореходробильную машину. А там же огромное производство, и этим негодяям некогда разбираться, где белки, а где орехи. Тем более, что белки на 90% состоят из орехов.

- Но это же так противно – есть белок.

- Ну, почему? Белки очень полезны, они уничтожают вредных насекомых. И даже в измельченном виде они не теряют своих свойств.

- Все равно мне неприятно. Я не буду есть этот шоколад.

- И правильно, не ешь. Его буду есть я. В нем много всего полезного – жиры, углеводы, белки.

- Ой, Антонио, так вот же – это не белки, а белки.

- Правильно. В белках очень много белков. Этот шоколад богат белками, белками, углеводами и жирами. Все, Мария, отстань от меня, я буду все это есть.

132.

- Мария… Мария…

- Да, Антонио.

- А кто это сегодня всю ночь стучался к нам в дверь?

- Ты, Антонио.

- А чего я хотел?

- Чтобы я пустила тебя домой.

- А почему ты не пускала?

- Потому что ты был уже дома.

- Да? Ну, так выпустила бы меня наружу, может быть, мне хотелось погулять, или справить естественные надобности…