Мексиканские негодяи

- Мария, я не могу послать в баню нас обоих. Тебя – еще ладно, но сам себя… Это должен сделать кто-нибудь третий, например, негодяй Альваро, который, когда напьется, сидит на углу и посылает всех, но не в баню, а гораздо дальше.

- Антонио, Антонио, ну, подожди. Не надо никого никуда посылать. Смотри, я иду в баню. Пойдем со мной за компанию.

- Ага! Значит ты обычно ходишь в баню с какой-то компанией, а сейчас они, видимо, не могут, и ты хочешь, чтобы я пошел за нее. А ну быстро рассказывай, с какими негодяями ты ходишь в баню?

- Антонио, что ты несешь?

- Я несу палку, чтобы тебя ударить. Вот тебе, получай! В баню она собралась с какой-то компанией!

- Антонио, ты все перепутал.

- Ничего я не перепутал. Хотел ударить по голове – и ударил. А сейчас получай по спине.

- Но я же просто хотела пойти в баню…

- Вот и иди в баню. Пошла вон из моей квартиры. Прощай, немытая Мария… не помню, как там дальше…

106.

- Мария.

- Да, Антонио.

- Ты слышала – исполняется 10 лет сорокалетию журнала «Мексика для вас». В честь этого они проводят конкурс…

- Нет, если красоты, то я не могу – во-первых, у меня нет купальника моего размера, а во-вторых, я готовлю обед.

- Мария, вообще-то я знаю еще одну причину, но сейчас не об этом. Они проводят другой конкурс – на лучшее двустишие о Мексике.

- И что, там хорошие призы?

- Очень. Разыгрываются десять будильников, двадцать бейсболок и тридцать сумочек ди-джея.

- Антонио, а зачем ди-джею столько сумочек?

- Не знаю… скорее всего, незачем, поэтому он и выставил их в качестве приза.

- А если ты выиграешь этот приз, что ты с ним будешь делать? Зачем тебе тридцать сумочек ди-джея?

- Ну, Мария, сначала надо их выиграть, а потом разберемся. Я уже написал одно двустишие, слушай: «Ты дорога мне, Мексика больше, чем ненормативная лексика». Ну, как?

- Потрясающе. Но ведь это неправда.

- Да, я согласен с тобой, Мария. Как поэт и гражданин я не имею права лгать своему народу. Тогда так: «Я люблю тебя, Мексика, больше кактусового кексика».

- А вот это обидно, Антонио. Неужели ты совсем не ценишь мой кактусовый кекс с кактусовой корицей и кактусовым изюмом?

- Но все-таки Мексику я люблю несколько больше… хотя… А если так: «Я люблю тебя, Мексика, больше чем нашего песика Рексика».

- Какого Рексика, Антонио, у нас нет никакого песика?

- Это творческий домысел.

- А если приедет комиссия и выяснит, что никакого Рексика у нас нет?

- А мы заведем. Только какого-нибудь плохонького, чтобы я любил его заведомо меньше Мексики. Все, я посылаю. Считай, что тридцать сумочек у тебя в кармане.

- Да. Конечно, если тебя не засудят.

- Что? Нет, в тюрягу я больше не сяду.

- Антонио, ты не понял…

- Все я понял. Я ухожу. Дай мне пистолет и две тысячи песо, я сделаю пластическую операцию. В дверь я не пойду, меня там наверняка ждет засада. Прыгаю в окно. (Свист, удар, цокот копыт).

- Смотри-ка, ускакал. А ведь это была деревянная лошадка. Мой мексиканский Денис Давыдов. Если надо, я поеду за тобой в Сибирь.

- (Кричит издали). Не надо!

107.

- Антонио! Антонио!

- А! Что, Мария?

- Я поняла – так больше продолжаться не может. Нам нужно что-то решать.

- Да, Мария, я с тобой абсолютно согласен. А который час?

- Какое это имеет значение, когда решаются наши судьбы?

- Прости, Мария, конечно, никакого… а что нужно решать?

- Мы не можем так дальше жить. Судьба поставила нас перед выбором. Выбирай Антонио – либо ты, либо я!

- Ну, я не знаю, Мария… а если я выберу тебя?

- Буду я.

- А если меня?…

- Как это – тебя? Нет, Антонио, ты не можешь так поступить со мной, матерью двух твоих детей, не считая еще одного и хомячка Густаво.

- Хорошо, Мария, я выберу кого-нибудь другого… только надо понять, кто из нас придет первым…

- Что ты имеешь в виду, Антонио?

- Не знаю. Ты же сама просила, чтобы я выбрал, на кого поставить. Или нет?

- Не помню, Антонио. Мне так плохо, мне приснился страшный сон, а тут опять ты со своими лошадьми.

- Да, я веду себя, как негодяй. Мария, давай так: бросим две бумажки в шляпу, и наш попугай вытащит одну из них.

- Давай. Только у нас нет никакого попугая.

- А мы возьмем его у соседей, этих негодяев Хименесов. (Стучит в стену). Эй, негодяи Хименесы, просыпайтесь! Нам нужен ваш попугай Бенито. Он будет рукой судьбы.

- Не будет. Он сдох три дня назад. Тем более, что Бенито был не попугай, а бульдог.

- Вот негодяй, не мог сдохнуть на три дня позже. Ладно, пусть тянет хомячок Густаво. И если в бумажке все совпадет, то мы выиграем машину – я правильно понял?

- Наверно, Антонио. А почему ты не спишь?

- Не помню. А, меня разбудили эти негодяи Хименесы, чтобы сказать что умер их попугай бульдог Бенито.

- Вот негодяи! Завтра ночью мы им отомстим. А пока спи, Антонио.

108.

- Антонио!

- Да, Мария.

- А почему ты вчера назвал меня кривоногой дурой и стервой?

- По двум причинам. Во-первых, милые бранятся – только тешатся, а мне как раз захотелось потешиться. А, во-вторых, потому, что ты действительно кривоногая дура и стерва.

- Ну, допустим. А что именно ты себе тешишь, когда меня так называешь?

- Дурой и стервой? Да все!

- Ой, Антонио, так у тебя тешотка!

- Что такое?

- Ну, когда ты себе все время что-то тешишь.

- То-то я чувствую, что недомогаю. То есть, я почти все могаю, но немножко недо. Я знаю одно хорошее народное средство. Открой литровую бутылку текилы, налей в блюдечко пятьдесят грамм, намочи ватку и разотри меня. Остальное я выпью, чтобы не пропадало.

- А я?

- А ты уходи.

- Почему?

- Мне может не помочь, и я умру. Не хочу, чтобы ты видела, как я страдаю.

- Тогда я позову священника.

- Зачем? Что, я не выпью один девятьсот пятьдесят грамм текилы? Дура кривоногая!

- Что?

- Ничего. Иди уже. Дай умереть спокойно.

109.

- Мария!

- Да, Антонио.

- Мне кажется, я слышу зов предков.

- И что он тебе подсказывает?

- Что надо подняться к дедушке, по-моему, это он меня зовет.

- Зачем, ведь мы были у него всего месяц назад?

- Наверное, ему что-нибудь нужно.

- Что ему может быть нужно? Он просто спекулирует на нашей любви. Вспомни, в прошлый раз, когда мы пришли к нему, мы принесли ему банан, бутерброд с кактусовым маслом и леденец, а этот негодяй даже не сказал спасибо.

- Ну, во-первых, он немой, а во-вторых, когда мы вошли, он спал, и, пока мы ждали, что он проснется, ты все съела.

- Ну, положим, банан съел ты.

- Конечно, буду я ждать, пока проснется твой дедушка!

- Как это – мой? Это твой дедушка.

- Мой?! Да у меня вообще никогда не было дедушки.

- А кто же тогда у нас наверху?

- Не знаю. Но я помню, что его внесли вместе с мебелью, когда мы въезжали в эту квартиру двадцать лет назад.

- Так нам его подкинули! Вот негодяи – эти мексиканцы: рожают дедушек, а потом подкидывают их порядочным людям.

- Мария, а давай сдадим его в дом малютки.

- Но он же дедушка.

- Зато довольно маленький. И наверняка какая-нибудь семья, которая не может иметь дедушек, его удедит… удедерит… удедушкит.

- Какой ты у меня умный… и человечный!

110.

- Антонио! Куда это ты так тихо крадешься?

- Я не крадусь, я иду.

- Куда?

- На войну.

- Но ведь никакой войны сейчас нет!

- Правильно, сейчас – нет. Все ждут меня… в смысле, в любой момент она может начаться.

- А кто хочет на нас напасть?

- Да кто угодно! Например, Ирландия.

- А почему?