Его вторая половина

— Да, конечно, приду.

— Оно совсем не острое, — нахмурившись, сказала Мадди, попробовав рагу из зеленых чили.

Патрик, находившийся за ее спиной, чуть не поперхнулся, но Мадди проигнорировала его. О’Рурки все как один толклись на кухне, якобы помогая готовить обед, но двенадцати человек все-таки было многовато, так что они в основном просто валяли дурака и болтали, обмениваясь недельными новостями. Любимой темой было ожидаемое прибавление в семье Бет и Кейна. И хотя дети оставались болезненной темой для Мадди, ей очень нравились и эта болтовня на кухне, и семейный уют.

Бет и Пигин быстро освоили искусство приготовления рулетиков тамалес. Объявив Шаннон стихийным бедствием на кухне, ее с позором выставили в гостиную накрывать на стол, а Патрику и его четверым братьям было поручено резать салат. Катлин трудилась над десертом — мексиканским изобретением из шоколада, — который Мадди особенно любила.

— Ответственный сотрудник «Кейн энтерпрайзиз» со степенью магистра режет на кухне помидоры, — брюзжал Нил О’Рурк.

— Это лучше, чем лук, — шутливо жаловался Кейн, морща свой красивый нос.

— Э, да я здесь единственный, кто работает по-настоящему, — заметил Патрик.

Он сидел в уголке, лениво потряхивая бутылочкой с заправкой для салата, который Мадди соорудила уже минут двадцать назад. Лилия, тигровая кошка Пигин цвета жженого сахара, примостилась у него на коленях, видимо решив, что это самое безопасное место в доме.

— Ха! — раздался дружный смех остальных четверых О’Рурков.

Мадди украдкой взглянула на Патрика. Тот улыбнулся ей в ответ одними губами.

На этот раз все семейство было в сборе, впервые после того вечера, когда Патрик объявил Мадди, что никогда не женится. Всякий раз, как эта сцена всплывала в ее памяти, Мадди охватывало раздражение. До чего же нелепо было говорить об этом после нескольких дней знакомства! А каково было ей сразу же получить отказ!

«Я хочу быть честен с тобой, потому что твой бывший жених с тобой честным не был».

Вспомнив слова Патрика, Мадди поджала губы. Мадди все никак не могла отделаться от мысли, что, будь она покрасивее, Патрик не спешил бы предупреждать ее, что не собирается жениться. Из отрывков семейных разговоров Мадди узнала, что Патрик питает слабость к эффектным брюнеткам с длинными ногами и искусственным загаром.

Она заставила себя отвести взгляд от Патрика, но не выдержала и снова посмотрела в его сторону. Не в состоянии побороть в себе нервное возбуждение, она подошла к нему и протянула руку к бутылочке с заправкой.

— Думаю, все уже перемешалось, — с намеренно безучастным видом сказала она.

Патрик приподнял темную бровь.

— Хочу, чтобы перемешалось наверняка.

— Ага, боишься, что тебя попросят еще что-нибудь сделать, — выкрикнул Нил, кидая последнюю порцию помидоров в миску с салатом.

Братья О’Рурки были удивительно похожи друг на друга. И Патрик был такой же гибкий и подвижный, как они, такой же изящный, несмотря на высокий рост и силу. Эту силу Мадди уже ощутила на себе, когда сидела у него на коленях, а его руки крепко сжимали ей бедра. Именно тогда она поняла, насколько эротичными могут быть одни лишь прикосновения.

— Что-нибудь еще? — спросил Патрик.

— Что-нибудь еще? — Мадди неосознанно провела кончиком языка по губам.

— Ну, то есть надо еще что-нибудь сделать? — Патрик нервно сглотнул, пытаясь сдержать инстинктивную реакцию своего тела на откровенно оценивающий взгляд Мадди. Патрик понимал, что Мадди действует неосознанно, и это вызывало в нем досаду. Хорошо бы, чтобы его возбуждение было менее очевидным, тем более на кухне у матери, но факт есть факт.

— Можешь есть. — Мадди взяла бутылочку и хотела отойти, но Патрик поймал ее за руку. — Что?

— Да так… ничего.

Патрик сам толком не знал, чего хотел, наверное, просто коснуться Мадди. Он был сбит с толку и не знал, как себя с ней вести. Она работала у него на радиостанции, была его служащей и в то же время являлась как бы частью его семьи. Каждый день с Мадди напоминал ему о том, о чем он предпочел бы не вспоминать: о смехе и поцелуях, о том, что она перевернула весь его мир.

Патрику было все труднее держать с ней дистанцию, поэтому вечером, когда все, закутавшись в плащи, уселись на заднем дворе полюбоваться ярким осенним закатом, он очутился на ступеньке рядом с Мадди. Она дрожала от холода — все никак не могла привыкнуть к промозглой здешней погоде.

— Сейчас вынесу тебе одеяло, — тихо сказал Патрик.

Мадди отрицательно покачала головой.

— Мне не холодно.

— Не спорь!

Патрик заботливо укрыл Мадди одеялом и обхватил за талию, убеждая себя, что любой джентльмен поступил бы именно так и никак не иначе. Мадди возмутилась было, но вслух протестовать не стала.

— Дикси упрашивает меня организовать для тебя радиошоу, — сказал Патрик после долгого молчания.

Мадди Джексон покорила радиослушателей, и у Патрика больше не осталось аргументов, чтобы не выпускать ее в эфир.

— Какое шоу?

— Дикси называет его «Час одиноких сердец». Одни радиослушатели будут дозваниваться в эфир, чтобы поведать тебе о своих сердечных делах, а другие — чтобы дать совет, что-то в этом роде. Передача будет транслироваться во второй половине дня, сразу после двенадцати. Ты будешь включать музыку, а между делом принимать по нескольку звонков.

— О!

— Как ты на это смотришь?

— Я думала, что ты против моего появления в эфире. В прошлый раз ты сказал, что я все испортила.

— Но я же извинился.

Не сказав ни слова, Мадди поднялась и ушла в дом.

Вздохнув, Патрик поплелся за ней и нашел ее у входа в детскую, предназначенную для племянниц. Эмми и Пегги крепко спали, свернувшись калачиком на огромных подушках. При виде близняшек в глазах Мадди появилась такая тоска, что Патрик снова тяжело вздохнул.

— Не надо, Мадди, — сказал он, — ты сама себе делаешь хуже.

— А ты нет?

— Вот только не надо начинать все сначала.

Мадди отступила в коридор.

— Я не ребенок, — прошептала она, — наверное, я кажусь девочкой, потому что болтаю без умолку и ни капли не смыслю в мужчинах. Но я тем не менее взрослая женщина, и все понимаю.

— Я вижу.

— Да? Когда ты просишь меня держаться от тебя подальше, то наверняка думаешь, что это мне во благо. Но на самом деле ты думаешь о себе, а не обо мне. Ты, как человек в футляре, боишься всего, что может нарушить твой покой, а остальное — отговорки.

— Ты не права, — возразил Патрик, защищаясь.

— Нет, ты человек в футляре! В твоем голосе уже слышатся враждебность и предостережение: «не подходи, Патрик О’Рурк этого не желает».

— Я не такой, как отец, я не могу отдавать себя целиком каждому, — поспешно ответил Патрик.

— Ты и не пытаешься. Просто боишься, что не сумеешь.

— Я и так знаю, что не сумею. — Патрик стиснул зубы. — Сколько я с тобой уже наворотил! В кои-то веки представилась возможность помочь Кейну и позаботиться о сестре его жены, а я все только испортил.

— Обо мне не надо заботиться! Это все твое воображение!

Патрик недоверчиво хмыкнул.

— Черта с два! Я вот пристаю к тебе, а ты позволяешь. А что, если бы я не остановился? Многие бы на моем месте не остановились. Но ты слишком наивна и ничего не понимаешь.

— Да, но я быстро учусь. Наверное, мне стоит сблизиться с другими мужчинами, чтобы набраться опыта.

Гнев и ревность ослепили Патрика, но стоило ему взглянуть на Мадди, как его волнение утихло. Он увидел в мягком рассеянном свете, падающем из детской, как по щеке Мадди медленно катится слеза, выдавая чувства, которые она тщетно пыталась скрыть.

— Ты просто хочешь позлить меня, — сказал он.

— И что, получается?

По лицу Патрика скользнула тень улыбки.

— Получается.

Мадди прислонилась к стене и закрыла глаза. Патрик привалился к стене рядом с Мадди, вдруг почувствовав, как он устал. Без нее все было тихо и спокойно, а теперь ничего не поймешь, полная неразбериха. При этом Патрик никак не мог уяснить, хочется ли ему, чтобы все осталось как есть, или нет.