Дикие

Переводчик кивнул.

— Этот парень понимать. — Он начал всхлипывать. Гарри сказал:

— Связь придет искать нас скоро. Вероятно, они уже ищут нас, потому что я не выстрелил в три часа сигнальной ракетой. Они знают, где мы находимся. Я сказал пилоту, что мы направлялись в деревню Малонг.

— Нет, господин. — Переводчик зарыдал сильнее. — Этого парня название не принадлежит этой деревне. — Слово «Малонг», — объяснил он, обозначало тип почвы, и в него входило много, много деревень: «В Малонге», означало «в болоте». — Мы проиграли, господин.

27

Женщины, дрожащие от страха, с бьющимися сердцами, растворились опять в сумраке джунглей, подальше от той отрубленной руки с ее ужасной змеиной татуировкой, прочь от калейдоскопа цветов и шума туземного праздника. Когда они прошли назад около сотни ярдов, Анни, теперь идущая замыкающей, свистнула. Женщины остановились.

Анни сказала:

— По крайней мере теперь мы знаем, где находимся. Это была деревня Катанга, поэтому, если мы обойдем вокруг нее к востоку, мы вернемся к Уильям Пени.

Кэри прошептала:

— Не слишком далеко на восток. Мы не посмеем выйти за пределы слышимости от деревни, потому что это наши координаты.

Они пошли дальше. Каждый треск ветки, каждый шорох, каждый щебет птиц заставляли их трепетать до кончиков пальцев от ужаса. Паника заставила их задыхаться, но страх послал адреналин в их кровеносные сосуды, придавая им новую силу и проворство, когда они пробирались вокруг деревни. Наконец они достигли знакомой узкой тропинки, которая проходила к северу.

Благодарные женщины поспешили по ней, быстрее и быстрее, пока их бесшумные прыжки в джунглях не превратились в бег, потом и в безумную, безудержную гонку. Не заботясь, кого или что они могли встретить на тропинке (все знание джунглей было забыто в панике), они в ужасе неслись вперед. Ни одна не остановилась, чтобы посмотреть, следовала ли женщина позади нее. Анни позади чувствовала себя так, будто ее спина могла в любой момент почувствовать укол стрелы с отравленным наконечником.

Как только они заметили Бирманский мост, они повернули налево, в запретную зону. Они напролом мчались через сырые кусты. Встревоженные длиннохвостые попугаи кричали, птицы били крыльями в тревоге.

— Стой! Пэтти! — кричала Анни, но бегущие оборванные фигуры торопились вперед, пока, в конце концов, не остановились, дрожа, на окраине своего лагеря.

Весь день Сильвана пробыла в чистилище своего изобретения. Неоднократно, она спрашивала себя, как могла она подвергнуть опасности жизни своих подруг? Как могла она подвергнуть опасности свою собственную жизнь? Она могла быть найдена задушенной этим утром под тем деревом. И как могла разборчивая миссис Грэхем извиваться от страсти, надежды и благодарности под грязным, расчетливым маленьким сутенером, которого она знала только несколько дней. Разум Сильваны сердито задавал эти вопросы, но она знала, что предал ее не разум. Она была предана собственным голодным телом.

Услышав звуки шумного возвращения других женщин, она испугалась. Потом пришло чувство непреодолимого облегчения. Она закинула винтовку за спину и быстро соскользнула вниз со сторожевого дерева.

— Что случилось? — мягко сказала она. Рыдая и дрожа, стуча зубами от страха, женщины говорили бессвязно.

— Воды! — Сюзи направилась к ведру.

Они все столпились вокруг ведра, зачерпывая из него ладонями, занятые только утолением своей жажды.

Увидев вопросительное лицо Сильваны, Анни сказала:

— Он мертв.

Глаза Сильваны наполнились слезами. Она знала, что ей следовало радоваться, услышав это, потому что это означало, что они больше не были в непосредственной опасности. Но она чувствовала себя так, будто ее сердце физически сжалось.

Анни сказала мягко:

— Он был вором, Сильвана. Он украл наши часы. У тебя он украл что-то другое.

Когда Анни тихо рассказывала Сильване, что они видели, Сюзи начала кричать.

— Я не могу выносить это проклятое ужасное место. Вы думаете, мы когда-нибудь убежим? Анни сказала:

— Прекрати это, Сюзи! Не время для истерик. Мы не должны думать ни о чем, кроме постройки того плота! Сегодня вечером мы отдыхаем, но как только проснемся, то работаем без перерыва, пока он не будет закончен!

Сюзи заныла:

— Разве мы не могли бы построить плот поменьше и отплыть завтра вечером?

— Нет! — резко сказала Кэри. — Какой смысл проходить через все это, а потом выходить в море на плоту, который слишком мал? Нас смоет с него, как только мы окажемся в бурном море. Это займет только два дня, и мы закончим его, как следует.

Пэтти кивнула.

— Мы выжили здесь в течение четырех месяцев, можем выдержать и еще пару дней.

Сквозь зубовный скрежет, Анни сказала:

— Мы будем работать, пока не свалимся. Мы сосредоточимся на этом проклятом плоте и уедем с этого острова во что бы то ни стало! Сейчас давайте поедим что-нибудь и пойдем спать. Сильвана, тебе придется держать наблюдения как можно дольше. Этой ночью нам всем надо выспаться.

Сильване удалось держать наблюдение до утра. Как только деревья лагеря стали различимыми, она разбудила других женщин. Они подняли свои застывшие тела с постелей, думали только о плоте, пока ели куски холодного мяса попугаев с тарелок из листьев таро. Они решили попытаться работать во время изнуряющей полуденной жары. Во время работы они не разговаривали. Аура страха и волнения нависала над ними, и они работали быстро, связывая бамбуковые жерди переплетенными лозами. Их разорванные перчатки для ловли рыбы теперь пропахли плесенью и гнилью. Анни полагала, что их хватит ненадолго.

Во время пятиминутного перерыва Сюзи повернулась к Пэтти и сказала с удивительной робостью:

— Ты могла бы, может быть, проверить по своим часам, какая дата сегодня?

— Кто, к черту беспокоится? — Пэтти нахмурилась, но проверила свои часы. — Двенадцатое марта. — Сюзи расплакалась.

Кэри спросила:

— Это день рождения? Сюзи кивнула, плача.

— Бретта. Завтра.

— Прекрати это! — сердито сказала Анни. — Если хочешь поплакать, уйди и плачь одна. Ты знаешь правила.

Все знали, что депрессия более заразна, чем корь, и что она ослабляла их как группу. Внезапно Пэтти перестала тянуть лозы и подняла голову.

— Что за шум?

Кэри удивленно сказала:

— Это подвесной мотор. Он звучит именно так. Могло бы это быть?

— Продолжайте работать, все, — сказала Анни. — Пэтти, пойди посмотри, что это за шум.

Через несколько минут Пэтти вернулась.

— Маленькая лодка только что вошла в лагуну, — сообщила она. — На борту трое мужчин. Они выглядят, как солдаты.

Женщины вскочили на ноги. Анни переспросила:

— Только трое мужчин? Ты уверена? Здесь нас пятеро и у нас есть две винтовки. Пэтти кивнула.

— Трое мужчин.

— Ты видишь, что происходит, когда у нас нет наблюдателя? — Кэри сердито дышала, когда они бежали на вершину утеса.

Они бросились в грубую траву, доходящую до колен, подползли, как змеи, к краю утеса и медленно подняли головы.

В центре лагуны маленькая лодка приближалась к пляжу. Подвесной двигатель внезапно заглох, и якорь был брошен через борт.

Анни прошептала:

— Насколько высокий прилив?

— Начинается, — шепнула Кэри в ответ.

— Отлив был в восемь часов. Прилив около восьми вечера.

Осторожно, Сюзи подняла голову выше.

— Они, кажется, не в воинственном настроении. И, очевидно, не ищут нас, слава Богу.

Три одетых в военную форму фигуры в лодке смеялись и шутили, пока снимали ботинки, подвертывали свои брюки и прыгали за борт.

Когда последний мужчина спрыгнул, поставленная на якорь лодка дернулась и развернулась. Покрашенные черным, на ее белом борту, были слова «Пэрэдайз-Бэй».

Мужчины перешли вброд на берег, неся бутылки и яркие оранжевые полотенца. Пэтти сказала: