Страница 6 из 7
Вдруг, словно по чьей-то неслышной команде, со всех сторон послышался оглушительный крысиный писк. Вся масса омерзительных грызунов, скопившаяся в лесу, волной ринулась на зверей. Крысы грызли их, давили всей массой, били огромными голыми хвостами, их серые тела мелькали повсюду. Поражало, что звери никак не реагировали, не пытались отбиться от нападающей мерзости. Никто из них даже не зарычал и не застонал от боли. Перед глазами промелькнул облепленный грызунами бурый медведь, огромная крыса вцепилась ему в глотку, а лапы могучего лесного зверя даже не шелохнулись, чтобы сомкнуть свои смертоносные объятия.
Николай отступал к кромке воды, а навстречу ему неторопливо ползла та самая крыса, что смотрела на него с ветки дерева. Она поднялась на задних лапках, глядя торжествующе, и улыбалась своим поганым крысиным ртом. Коля вспомнил про нож за голенищем сапога. Рука его сама потянулась вниз, пальцы нащупали рукоять. С пронзительным криком «сдохни!» он неожиданно для самого себя рванулся вперед и ударил крысу ножом в брюхо. Снизу вверх. И еще раз, и еще…
– Колян, проснись! – рука трясла его за плечо, продрав глаза, он увидел обеспокоенное лицо Вани. – Не ори! Ты чего?!
– Приснилось… – хрипло сказал Удальцов пересохшим горлом. Он приподнялся на локте, осмотрелся. Вокруг была лесная чащоба, меж деревьев едва пробивался призрачный утренний свет. Где-то неподалеку закуковала кукушка, но считать, сколько осталось жить, ребята не стали. Разведчики торопливо собирались, наспех перекусили олениной, запили водой, затем тщательно обулись, намотав на ноги свежие портянки. Сверились с картой и компасом. Пошли.
Они в растерянности присели в небольшом овраге, чтобы передохнуть и еще раз попытаться привязаться к местности. Либо врала карта, либо они заблудились. Верить в последнее совершенно не хотелось. Вгляделись в бесстрастные обозначения карты: нет, все было верно. Возвышенность «83» была на месте. Именно на ней они сейчас и находились. На месте была и безымянная речушка. Но не было ни тупиковой дороги, ни деревушки, хотя на карте она отмечена…
– Смотри, – Ваня толкнул товарища в плечо и указал пальцем в просвет между деревьями. – Видишь, просека? Пойдем-ка, поглядим…
Они пошли, почти не скрываясь, беспечно, как на прогулке. Эта беспечность чуть не погубила их. Видимо, сказалась лесная тишина, настроившая ребят на мирный лад, в душе даже появилось обманчивое ощущение, будто кругом мир, а громыхавшей повсюду войны не существует и никогда не было. Разведчики расслабились настолько, что Конкин даже запрокинул автомат себе на правое плечо, а Удальцов насвистывал любимый мотивчик…
Спустившись с холма, они шли вдоль круглой низменности, поросшей густым кустарником. И обомлели – то, что казалось пустошью с удаления, превратилось в проплешину, закрытую растительностью, словно пучками волос, прикрывающими стыдливую лысину. Между высоких кустарников, торчавших из земли, словно веники, виднелись обгоревшие пятна. Подойдя поближе к одному из пятен, они различили остатки сгоревших бревен…
– …Смотри, Ваня, – Удальцов поперхнулся и замер на месте. – Это ж печка! Точно, печка торчит! А это… это же яблоня!
Откуда-то сзади, из-за холма, на котором они находились совсем недавно, раздался душераздирающий вой. И дикий крик, отдаленно напоминавший голос человека. Сразу же там, сзади, вспыхнула стрельба, которая так же внезапно стихла. И началась снова… Где-то бухнула граната.
Парни и сами не поняли, как оказались в кустах с оружием наизготовку. Затаившись, они ждали развития событий, просто потому, что не знали, что происходит. Их глаза устремились на холм, за которым, очевидно, сейчас кипел бой. Даже издалека было понятно, что стреляют всего несколько человек, настораживал только тот нечеловеческий вой. Он зазвучал вновь, словно некий яростный призыв к бою, оглашаемый, чтобы заледенить сердца и души врагов, победить их еще до начала схватки. Только ребята были не из пугливых и истошных криков не боялись.
Конкин повернулся к товарищу и на пальцах показал, что неплохо бы переместиться в глубь деревни.
– Давай рванем, может это наши бьются?! – Ваню трясло от азарта предстоящей схватки, он уже приготовил гранату и собирался вскочить на ноги.
– Куда?! – яростным шепотом спросил Удальцов, держа автомат за цевье левой рукой, а правой смахивая со лба крупные капли пота и назойливую мошкару. Круглыми глазами он уставился на товарища. – Какие НАШИ?! Сидим тихо, ждем!
Взрыв гранаты хлопнул совсем близко, повернувшись, они увидели облако поднявшейся пыли и земли на самой вершине холма. Яростно полыхнула автоматная очередь. Удальцов рванул из-за пазухи висящий на ремешках бинокль, прильнул к окулярам. Вот сверху вниз отчаянно понесся плотный бородатый мужчина в сапогах и брезентовой куртке с немецким автоматом в руках. Николай отчетливо видел его перекошенное ужасом лицо. Следом за ним мелькнула огромная зеленая тень. Удальцову показалось, что он сходит с ума. То, что он увидел в обычный военно-полевой бинокль, не вписывалось ни в какие рамки обыденности. Он увидел… нет, ему показалось, что он увидел что-то вроде огромного летающего крокодила, вроде тех буро-зеленых тварей, что он видел в книжках.
Удальцов отнял от глаз бинокль и потер глаза, затем кинул быстрый взгляд на Конкина. Иван сидел с открытым ртом. Круглыми вытаращенными глазами он смотрел на происходящее на холме. Похоже, он увидел то же самое, что и Николай.
– Ты видел, а? – хриплым шепотом спросил Иван и, не дожидаясь подтверждения товарища, прильнул к автомату.
Зеленых тварей на холме становилось больше. Разведчики наблюдали за тем, как через холм перебегают люди, а следом за ними тенями мелькают «крокодилы». Люди, судя по внешнему виду – партизаны, бежали отчаянно, изредка останавливаясь, чтобы пустить очередь, но сопротивление их моментально подавлялось зелеными тварями. Вот через гребень холма густой цепью бодро перевалили эсэсовцы в полевой форме, они не стреляли.
– Что это за х…?! – открыл рот Конкин, но Удальцов вовремя зажал ему рот. Всего в нескольких метрах от густого кустарника, где они лежали, пробежали несколько эсэсовцев. Они тащили ручной пулемет и бежали навстречу убегавшим партизанам, чтобы зажать их. Двое эсэсовцев пробежали прямо по останкам сгоревшей избы, ботинками разворошив сгоревшие останки так, что из-под обуглившихся остатков древесины показалась сгоревшая человеческая рука. Подождав, пока немцы пробегут мимо, ребята стали пятиться ползком, чтобы отодвинуться подальше от места столкновения. Конкин, правда, отступал совсем неохотно, то и дело прикладываясь к автомату. Но они помнили, что не имели права обнаруживать свое присутствие здесь. Одно дело – партизаны, а у разведчиков своя «песня». Поэтому они продолжали ползти назад, пока не доползли до канавы. Скатились вниз и уперлись… в наставленное на них дуло автомата!
– Кто вы такие? – хриплым шепотом спросил их плечистый бородатый парень с изможденным лицом, одетый в обноски и натянутую поверх эсэсовскую куртку. Руки его чуть дрожали, но взгляд был тверд. – И что вы здесь делаете?
– Тише, братишка, свои! – шепнул Николай, переводя дыхание.
Они тихо брели по странному лесу. Обычный на вид ельник оказался совершенно зловещим местом. Степан Коловрат уверенно вел их между деревьями, впритирку к веткам, нагнувшись, а иногда и ползком. Один раз Иван напрягся, вскинул автомат, но Степан, не оборачиваясь, махнул рукой.
– Идем… не отвлекайся! – новый товарищ вел себя спокойно, словно провел тут всю жизнь.
На елях, на высоте метров четырех от земли, висели тела. Растерзанные, в изорванных лохмотьях, они висели на ветках уже несколько дней, судя по запаху и вьющимся вокруг мухам. Ребят передернуло, но Степан, не сбавляя шага, невозмутимо бросил им:
– Выродки в футбол играли…
Стрельба сзади понемногу стихала, затем раздался сдвоенный мощный взрыв, и шум боя угас. Затем лес прорезал дикий, нечеловеческий вой. Ребята невольно прибавили шаг, а затем побежали.