Огненный зверь

— Что значит «и эти из стаи»? — повторил свой вопрос Полукров.

— Да, в общем, встретился намедни один субчик. Только одет не по-рейтарски. Не по нахалке.[9] В ватнике военного фасона. Но на спине шитье подобное. Может, человек лихой вашим колором обзавелся…

— Как он выглядел?

— Да роста немалого, что сосна корабельная. Плечистый. Белобрысый такой…

— Да Ванька это, — тихо фыркнул Ходокири.

— Погоди, Паша. А с чего ты, добрый путник, взял, что он лихой человек? Вел себя нехорошо?

— Псих он, — снова раздался чей-то голос.

— Миша, ну-ка, хавальник прикрой, — рыкнул назад старший.

— Так что случилось у вас?

— Гранатой он грозился, вот что.

— Почему?

— Спрос мы хотели взять с дружка его…

— Нерусский такой, невысокий и глазастый? — вмешался Павел.

— Именно. — Путник кивнул.

— За что спрос-то? — напрягся Артем.

Сразу в больной похмельем голове зароились тревожные мысли о том, что с его товарищами могло произойти что-то нехорошее по вине вот этих людей.

— Привел он несчастье в селение наше, за то и спросить хотели. А этот здоровый ввалился и давай гранатой махать.

— Что еще за несчастье?

— Зверь дьявольский.

— Мутант, что ли?

— Да не мутант. — Незнакомец снова поморщился. — Похуже. Сказал же, адов зверь. Из огня да серы состоит. Парит над землей, аки филин на охоте. Пламенем дышит и сжигает все и вся.

— Огненный зверь, — шепнул Ходокири, слегка толкнув Артема. — Байки нордов помнишь?

— Н-да… Это то немногое, что я помню из нашего застолья. Ладно. Слушай, добрый путник, где сейчас товарищи наши?

— Ну, покуда мы уходили, они оставались в Толоково. У Егора Ветрова. Односельчанин наш. Он семью брата потерял намедни из-за зверя этого.

— А дружки наши в порядке?

— В порядке. Что с ними станется-то?

— А вы куда? Не из-за них ли ушли?

— Да из-за зверя того. Гиблые теперь это места. И охоты нет, и вообще житья. Один Егор из всего населения остался. Только ежели доберетесь, дома наши не трогайте. Знаю, рейтары уважают чужую собственность, но все равно прошу. Авось изменится что… Может, когда и вернемся.

— И вы надеетесь на перемены к лучшему, бросив свои дома? — покачал головой с нескрываемым осуждением Малон Тахо.

— Так, погоди, — перебил его Артем. — Где дома-то?

— Южнее Великих Лук. По нашим следам аккурат доберетесь.

— А далеко?

— На таком транспорте, как у вас, дотемна будете уже там.

— Ладно, благодарствую. — Полукров кивнул. — За жилища ваши не беспокойтесь. Сами не тронем, а покуда там будем, и разбойникам не дадим.

— Вы бы это… — Незнакомец кашлянул. — Корешей своих как заберете, Егорку нашего тоже. Нельзя ему там оставаться. Сгинет почем зря.

— И куда нам его девать?

— Да куда угодно, только подальше оттуда.

— Ну а когда зверь тот доберется до мест, что подальше, снова бежать? — спросил Тахо.

— А ты что предлагаешь, умник?

— Убить зверя.

Незнакомец с изумлением смотрел на Малона некоторое время. Затем тихо выдавил:

— Долбанутые… — И тут же скомандовал запряженной в повозку кобыле: — Нно-о! Пшла! Долбанутые вы, ребята, без обид! — крикнул он на прощание, увлекая за собой сани односельчан.

Группа проводила их взглядом. Первым подал голос Ходокири:

— Убить, значит, зверя? А что за зверь-то?

— Я пока не знаю, — ответил Тахо.

— То есть? Мы, значит, должны убить то, что даже ты не знаешь что… Что за хрень вообще?

— Ну а что может быть проще, чем убить, Павел? А вот понять, с чем нам предстоит иметь дело, — это, конечно, сложнее. Поехали.

Тот путник не обманул. Сумерки только занялись, превращая белый зимний лес в холодный синеватый мир. К этому времени санный след, уходящий на восток, привел группу, двигавшуюся в противоположном направлении, в селение, откуда обоз и начал свой путь. Около пяти десятков домов, небольшой холм с ветряной мельницей чуть в стороне, несколько амбаров. Вдалеке, на западной окраине, виднелась россыпь больших пепелищ.

Выглядело селение мрачно. И этому в немалой степени способствовало отсутствие каких-либо звуков, кроме мерного загробного поскрипывания деревьев на морозе. Почти на всех домах — заколоченные ставни. Снежные шапки крыш припорошены сажей.

— Вот, сука, видок-то какой жизнерадостный, — проворчал Павел, оглядевшись. — Аж плясать охота вдруг…

— И не говори, — вздохнул Артем. — И в каком они доме, если тот путник не наврал?

Ходокири снова стал оглядываться:

— Да ты, братка, и впрямь мозги свои пропил вчерась.

— Чего? — Полукров поморщился.

— Смотри. Справа. Четвертый дом. Дым из трубы. Это единственная труба, откуда дымок вьется. Нам туда.

Мотоциклы рейтаров двинулись с места. Следом поехала Химера. Замыкал Тахо на своем гусеничном джипе «Ухтыш».

Остановившись возле дома, группа заглушила моторы и спешилась. Ходокири взошел на крыльцо и приготовился стучать в дверь.

— Постой! — окликнула его девушка.

— Что такое? — Павел обернулся.

— Пусть лучше Артем постучит.

— А разница в чем?

— Что, если откроет не кто-то из ваших дружков, а хозяин, который в глаза вас не видел? Увидит тебя да с перепугу шмальнет в упор.

— Это как понимать? — нахмурился Ходокири. — Его, значит, не испугается, а меня испугается? Или Артема не жалко? Хочешь сказать, такой страшный?

— Я не сказала, что страшный. Но ты сам знаешь, что твоя внешность…

— Что — моя внешность?! — вышел из себя рейтар. — Ну, ты договаривай, Хламидия!

— Я Химера! И как я договорю, если ты уже в бутылку лезешь?!

— Что-о?!

— Паша, да в самом деле, — поморщился Артем. — Чего завелся-то?

— А что эта сучка…

— Эй! — вмешался доселе молчавший Малон. — О сестре моей все-таки говоришь!

— Да мне ваша семейка вот уже где! — Павел провел ребром ладони по шее. — Что брат, что сестрица, что папаня! Это я еще нормально сплю, наверное, только оттого, что мамаши вашей не знаю!

Дверь избы вдруг со скрипом отворилась, оттуда высунулся автоматный ствол. Затем выглянул Иван Булава.

— Вы чего, вашу мать, разорались, цирк бродячий… Ночь на дворе уже, — хрипло проговорил он.

— А мы что, можем тут кого-то разбудить? — хмыкнул Павел, взглянув на друга, которого давно не видел и при чьем появлении сразу сделался более дружелюбным.

— В этом селе — нет. Но вы так орете, что ближайшие резерваты точно на уши поставили. Да и скорбь в этом доме. Так что потише.

Из недр избы послышался знакомый акцент Мустафы Засоля:

— Ну что, братуха, я прав был? Они это?

— Да они, они, — тихо ответил Иван. — Давайте заходите. И потише. Хозяин в говнище пьяный, еле спать уложили. А то разбудите, и с топором кинуться может. Уже было…

Глава 6

РАССЛЕДОВАНИЕ

В отеле ему предложили люкс. Элдридж дождался, когда носильщики доставят его вещи в номер. Затем выждал несколько минут после ухода обслуги и позвонил старшему менеджеру. Тот явился незамедлительно и узнал, что важный гость требует другой номер, причем выберет его сам.

Раньше Малколм Элдридж так не поступал, но сейчас обстоятельства диктовали новую специфику поведения. Утечка информации, конечно, явление из ряда вон выходящее. Но утечка информации по сверхзасекреченному проекту, такому как «Сопотский», выходила за самые крайние пределы допустимого. Это означало, что где-то здесь, в Сопотском Оазисе, который Ост-Европейская компания давно уже считала своей территорией, затаился хитрый и опытный враг. Возможно даже, что не один.

Конечно, у Малколма во всех его поездках был при себе сканер для выявления подслушивающих устройств в помещении. Однако в предоставленных ему руководством Оазиса апартаментах никаких устройств не обнаружилось. Учитывая техническое оснащение вражеского агента, осуществлявшего утечку, можно было ожидать, что здесь заложена более совершенная шпионская техника, которая имеющемуся сканеру не по зубам. Все это наводило на небезосновательные мысли о тайной игре могущественной разведки весьма сильного Оазиса из числа конкурентов либо даже прямых врагов Ост-Европейской компании.

9

Нахалка — манера рейтаров одеваться в черную кожу. Косухи с яркими подкладками, массивными молниями и различными хромированными элементами в виде заклепок, петлиц и нарукавных знаков, а также ременных пряжек, блях и различных элементов обуви. Вплоть до декоративных шпор, которые при езде на мотоциклах ни к чему. Однако рейтары одевались так не всегда.