Зуб кобры

— Если можно, я посмотрю?

Кунти безразлично пожала плечами. Было видно, что она настолько устала, что ей сейчас все равно. Я вылез из машины и подошел поближе.

Сакумаса стоял обособленно, у края площадки. Остальные — человек двадцать в белых, на старинный манер, кимоно — выстроились несколькими шеренгами в центре. Видимо, телохранитель Садора только начал свой урок, и я подошел вовремя.

Сам он, в черном, застиранном кимоно, скрестив ноги, сел на песок. Губы старика шевелились, словно он читал какую-то молитву; руки были сложены ладонями перед грудью.

Я внимательно наблюдал за ним. Но ритуальная часть была закончена, и Сакумаса легко и непринужденно вскочил на ноги, встав во фронтальную стойку. Ноги его пружинисто напряглись под весом тела, взгляд сделался глубоким и всеобъемлющим. Быстро разведя в стороны локти, китаец нанес молниеносный удар кулаком по невидимому противнику и резко выдохнул:

— Йи Хао!

Мгновенно все его ученики, до этого остававшиеся абсолютно неподвижными, отступили на шаг и сделали защитное движение рукой вверх и вправо.

Быстро перегруппировавшись, Сакумаса начал молотить воздух сокрушительными ударами, так что было трудно уследить за его движениями: два удара левым кулаком, шаг в сторону, два удара правым кулаком, отступление на два шага назад.

«Дорожки» шагов и «связки» всевозможных ударов постепенно удлинялись и усложнялись, но ликторы послушно повторяли каждое движение своего учителя. А он демонстрировал поистине удивительную гибкость и пластичность, сочетавшуюся с несокрушимой силой и мощью.

«Наноси удар, как молния. Исчезай быстрее ветра», — вспомнились мне слова учителя, обучавшего меня искусству боя в Школе ОСО. Да, искусство древней борьбы было известно не только на Земле, но и жило на Гивее. Теперь я мог убедиться в этом воочию.

Неожиданно Сакумаса поднял руку, и движения людей в белом замерли.

— Кумите! — коротко сказал он.

Все, участвовавшие в уроке, сели по краю площадки, поджав под себя ноги. Китаец выбрал из них четверых, и они послушно вышли на середину. Сакумаса, не спеша, подошел к ним. Показав два пальца, произнес:

— Уд Хао!

Я понял, что сейчас должно произойти самое интересное, но недовольный голос Кунти заставил меня обернуться.

— Неужели тебе это интересно?

Ей было явно не по себе. Она подняла на меня глаза и тут же опустила их.

— Идем в дом!

Заметив нас, китаец почтенно поклонился, но Кунти прошла мимо, словно не заметила его. Я не узнавал девушку. Она стала холодной и решительной, но когда на ступенях лестницы у парадного входа появился Садор, Кунти улыбнулась ему заискивающе.

Крес Садор показался мне слишком взволнованным. Еще не доходя до нас, он крикнул каким-то капризным, резким голосом:

— Кунти! Ты зачем уехала из дому ночью? Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда делается что-то без спросу!

Садор остановился за спиной Кунти, всматриваясь в меня и близоруко щуря глаза. Красное солнце стояло прямо над его головой, и пурпурный отблеск горел в его седых волосах. Ослепленный солнцем, я плохо видел выражение его лица.

— Вот что, молодой человек! Мне кажется, вы начинаете переходить рамки дозволенного. Не хочу на вас сердиться. Вы мне понравились в прошлый раз. Ну и… — Садор помолчал. — По-моему, моя дочь к вам неравнодушна. И все же…

Кунти возмущенно повернулась к нему.

— Миран здесь ни при чем! И потом, почему ты решил, что я не ночевала дома?

— Тебя не видели в твоей комнате.

— Ага! За мной уже шпионят?! — Кунти нахмурила брови.

— Нет, нет! Что ты? — поспешно сказал Садор и тут же быстро спросил: — А где ты была?

— Мы гуляли с Мираном на океане, — беспечно ответила девушка. — Мне захотелось посмотреть на восход, и Миран любезно согласился проводить меня.

— На океане?

Мне показалось, что Садор искренне испугался за дочь.

— Да. А что случилось? Почему ты воспринимаешь это так серьезно?

— Ты не читала утренних газет? — еще больше изумился Садор.

Кунти обиженно надула губы.

— Папа! Ты же знаешь, что я никогда не читаю газет.

— Ах, да! Прости, — спохватился Садор. — Но радио ты, надеюсь, слушала?

— Извини, но мне было не до того! — слегка развязно отрезала девушка и метнула на меня призывный взгляд. — Что случилось, наконец?!

— Сегодня ночью на побережье была разгромлена банда мятежников! Произошла жуткая перестрелка. Погибло много полицейских. Это произошло у Скалистой бухты, на востоке от столицы. А где гуляли вы?

— К югу, — неохотно ответила Кунти, на минуту о чем-то задумавшись. — На Лазурном пляже. Так что ты зря беспокоился. Только и слышно, что разговоров об этих мятежниках!

— Напрасно ты иронизируешь, — перебил ее Садор. — Все гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд! А вы что думаете об этом, молодой человек?

Он пристально посмотрел на меня.

— Думаю, вы правы. Правительство сильно недооценивает их возможности.

Садор довольно кивнул. Было видно, что он рад был услышать мнение, совпадающее с его собственным.

— Ну папочка! Давай не будем больше об этом? — Кунти повисла у него на шее, чмокая его в щеку. — Сегодня такой день, а ты все о делах и о делах!

Садор слегка смутился, отстранил дочь.

— Перестань! Ты, как маленькая, Кунти, в самом деле!.. Постой. Что это с твоим платьем?

Кунти удивленно осмотрела себя с ног до головы: ее легкое платье действительно было порвано в нескольких местах; руки и колени были исцарапаны колючками.

— Ой, пап! Там такие ужасные колючки! — без тени смущения воскликнула она, делая круглые глаза. — Смотри, и Мирану досталось!

Я понял, что идти в таком виде на именины к Садору будет не прилично, и решил вернуться в гостиницу, но хозяин дома остановил меня.

— Бросьте! Право, не стоит так беспокоиться, молодой человек. Все это не трудно исправить. — Он повернулся к дочери. — Покажи ему, где можно переодеться, а то вид у него действительно неважный.

Поручив меня Кунти, он развернулся на каблуках и направился в глубь аллеи.

Кунти взяла меня под руку.

— Ты знаешь, я почему-то боюсь. — Она зябко передернула плечами.

Я не сразу понял, о чем она.

— Чего?

— Н-не знаю… Раньше я не боялась ничего на свете, а сегодня на душе как-то неспокойно, нехорошо… Мне кажется, что случится какая-то беда.

— Перестань!

Я осторожно обнял ее за плечи. Она вздрогнула, посмотрела мне в глаза. На губах ее появилась задумчивая улыбка.

Мы поднялись на второй этаж виллы, где располагались жилые комнаты, библиотека и кабинет Садора. Кунти остановилась у бокового коридора.

— Это кабинет отца, — указала она на открытую дверь из голубоватого волокнистого стекла. Оттуда вглубь коридора падала длинная полоса красного света.

Я прикинул в уме: отсюда, чтобы добраться до гостиной, нужно пересечь обширный холл, просматривающийся со всех сторон. Неважный путь к отступлению!

— Из кабинета отца, через окно, можно выбраться на крышу, — угадав мои мысли, сообщила Кунти. — Ты спустишься в парк и вернешься к гостям. Я буду ждать тебя там, чтобы никто ничего не заподозрил.

Я благодарно сжал ее ладонь. Она проявила большую сообразительность и находчивость.

Широкую солнечную полосу, надломленную на стене коридора, заслонила тень человека. Сакумаса стоял у двери и глядел на нас.

Кунти потянула меня за рукав, заводя к себе в комнату. Закрыв дверь, она достала из столика с зеркалом, стоявшего у открытого окна, микропеленгатор; протянула мне.

— Вот, возьми. По нему ты найдешь мою машину. Я оставила ее в лесу, сразу за парком, недалеко от виллы.

Я взял из ее рук прибор, положил в карман. Как ни странно, но сейчас мне было не до предстоящих событий. В голову лезли мысли о Кунти, о неизбежном разговоре с ней. Кажется, сейчас она думала о том же.

Отвернувшись от меня, она подошла к окну, долго стояла молча, глядя в сад. Наконец, повернулась ко мне. На губах ее мелькнула печальная улыбка.