Чаша огня

— Э! Да у тебя и впрямь от горного воздуха и простора закружилась голова!

— Если честно, то да! — улыбнулся я ей, все еще захваченный своими чувствами. — А что это там за гора? — спросил я, указывая на восток, где самые причудливые холмы и скалы образовывали как бы Священную Чашу — обширную долину.

— Ее называют Белый камень. Очень старое название. Сохранилось еще с древних времен. А вон там находится наш поселок! — Ганга указала рукой вниз, на долину.

— Красиво! — одобрительно промолвил я. — И давно ты живешь здесь?

— Давно, очень давно!

Я с трудом скрыл улыбку. Она произнесла это таким серьезным тоном, словно жила на свете, по меньшей мере, уже лет сто.

— Значит, ты хорошо знаешь здешние места? Далеко ты заходишь в горы со своими козами?

— Когда как.

Она пожала плечами, на ходу срывая синий хрупкий цветок и теребя его тонкими пальцами.

— Иногда очень далеко, на север, — показала рукой, — а чаще всего здесь, неподалеку от поселка и института. Хотя трава здесь не такая сочная, что на высокогорье.

— Весело, наверное, студенты живут в институте? Знаешь многих?

— Совсем не многих! — возразила она. — Некоторых только. Им почему-то не всегда разрешают посещать наш поселок. Почему так? Не пойму. А ребята там хорошие.

— Наверное, у тебя много поклонников среди них?

— Вовсе нет, — снова возразила Ганга, быстро посмотрев на меня. — Я знакома только с девушками. Они все спортсменки. Ребята, правда, тоже приходят к нам. Даже к себе на праздники в институт приглашали… — Она немного смущенно улыбнулась.

— А ты что же?

— Я не пошла.

— Почему? — искренне удивился я. Она, молча, посмотрела мне в глаза, и я понял, что задал бестактный вопрос. Чтобы как-то сгладить свою вину, спросил: — А сама ты спортсменка?

Ее фигура, несомненно, говорила о давней дружбе со спортом, гимнастикой или танцами.

— Немного. Только я занимаюсь спортом не так, как они.

— А что они делают?

— Взбираются на горы!

— На горы?

— Да. Но не просто взбираются, как скалолазы, а с аппаратом таким для антигравитации. Знаешь?

— Да. Называется стартинг.

— Честно говоря, боюсь я его! — Ганга сокрушенно покачала головой. — Сама я выросла в горах, многое видела, а аппарата этого боюсь с некоторых пор.

— Почему?

Я старался сохранить спокойствие, хотя внутри у меня уже начинало разгораться нетерпеливое волнение. Ганга молчала некоторое время, задумчиво хлестая траву тонким прутиком, который подобрала до этого. Брови ее заметно хмурились. Наконец сказала:

— Как-то и я хотела попробовать так же, как они, но теперь, когда не стало Дивии, ни за что не буду… — последние слова она произнесла совсем тихо, но от ее слов меня, словно, пронзило электрическим разрядом. Я даже вздрогнул. Это не ускользнуло от девушки.

— Что с тобой? — Она внимательно посмотрела на меня.

— Так… Что-то голова опять закружилась.

— А-а… — рассеянно протянула она. — Вот и я думаю, может быть, у нее тоже голова закружилась?

— А кто такая эта Дивия?

— Девушка одна из института. Хорошая очень была. Мы с ней дружили.

Ганга подняла на меня глаза, ставшие темными от грусти.

— А почему «была»? Она погибла?

— Да. Сорвалась со скалы… — упавшим голосом промолвила Ганга. — Впрочем, не знаю. Это я так считаю… Неужели ты ничего не слышал об этом?

— Совсем немного. Я приехал только сегодня.

— А! — равнодушно протянула девушка. Она снова о чем-то задумалась. После некоторого молчания, медленно произнесла: — Я говорила ей, что не нужно идти в Монастырское ущелье…

— Почему?

— Плохое место. Все так считают. Там всегда что-то происходит… нехорошее, — добавила она.

— Выходит, ты виделась с Дивией накануне вечером? — не удержавшись, спросил я.

— Почему вечером? Мы встречались с ней днем, перед ее исчезновением из института.

Глаза девушки остановились на мне. В зрачках мелькнула настороженность. Я понял, что по горячности выдал себя, теперь уже окончательно. Но отступать было поздно.

— А почему она хотела поехать именно в Монастырское ущелье?

— Точно не знаю. Она сказала мне об этом еще раньше, за несколько дней до этого. — Ганга говорила медленно, словно опасаясь сказать что-то лишнее. — Я сразу поняла, что это не ее идея. Уж больно горячо она ее защищала и не хотела слушать мои возражения. Я отговаривала ее, как могла, но она стояла на своем. Раньше она никогда не была такой упрямой, а тут ее словно подменили. Но я-то знаю, что такое Монастырское ущелье!

Ганга неожиданно замолчала, но я не придал этому значения, погруженный в свои мысли.

— Послушай! — сказала она, резко останавливаясь и глядя на меня исподлобья. — Ты кто?

Вот это да!

— Что значит «кто»? — удивился я. — Человек!

— Это я вижу, — без улыбки сказала девушка. — Что ты делаешь здесь? Зачем тебе на транспортную станцию? И почему ты солгал мне про то, что не был здесь раньше?

— Сколько сразу вопросов! Похоже, я застигнут врасплох бдительной смотрительницей «козьего заповедника»! — попробовал отшутиться я, но она даже не улыбнулась. Выходит, надо было ей открыться до конца.

— Поверь, я действительно впервые в этих местах, — начал, было, я, делая шаг ей навстречу, но она остановила меня протестующим жестом.

— Возможно. Но к чему все эти расспросы? Все это как-то странно…

— Ах, вот ты о чем? — рассмеялся я. — Ну что ж, придется во всем сознаться!

С этими словами я достал из кармана куртки кусочек лиловой пластмассы — удостоверение сотрудника ОСО — и протянул его ей. Она взяла его у меня, как мне показалось с некоторой опаской, но уже через минуту лицо ее прояснилось.

— Так ты, выходит, «лиловый»?

— Он самый! — кивнул я. — Лет двадцать назад нас узнавали куда быстрее и относились с большим доверием. А сейчас мы стали такой же редкостью, как и твои козы!

Радостная улыбка тронула ее губы, и небесные глаза снова засияли доверчиво и слегка лукаво.

— Больше не боишься меня? — тоже улыбнулся я.

— Нет, — покачала она головой. — Я и не боялась. Только странно как-то было. Все эти твои расспросы…

Она посмотрела на меня искоса, сверкая белизной зубов.

— Давай поговорим о твоей подруге Дивии? — предложил я. — Ты не возражаешь? Ведь я приехал сюда именно из-за нее.

Она согласно кивнула.

— Значит, ты виделась с ней за день до ее… хм… исчезновения? Это так?

— Да.

— А раньше вы часто с ней встречались?

— Не очень. Она была занята учебой, да и я не всегда могла выбраться в институт. В основном мы общались с ней по визиофону, а виделись, когда она с девочками выезжала на тренировки в горы. Я хорошо знаю эти места, и была у них чем-то на вроде проводника. Показывала им наиболее сложные участки гор и перевалы, через которые можно было пройти к ним.

— Ты упомянула о том, что Дивия неожиданно загорелась желанием съездить в Монастырское ущелье. А когда у нее появилось это желание?

Ганга на минуту задумалась.

— Наверное, недели две назад она впервые заговорила об этом… Да, я тогда еще ездила в Город по своим делам, а когда вернулась и встретилась с Дивией, она впервые спросила меня о Монастырском ущелье.

— Она уже тогда хотела отправиться туда?

— Нет. Она лишь расспрашивала меня об этом ущелье. Где оно находится, и знаю ли туда дорогу. Я поинтересовалась, зачем ей знать об этом, а она стала меня уверять, что все окрестные склоны давно одолела, и ей хотелось бы совершить какое-нибудь особо трудное восхождение. Я рассказала ей о своих опасениях и о том, какие слухи ходят об этом ущелье. Она выслушала меня и вроде бы согласилась со мной.

— Значит, до этого она не помышляла о поездке в ущелье и в разговорах с тобой не упоминала о нем?

— Никогда.

— А о чем вы беседовали с ней двадцать пятого августа?

— О чем? Да так, о разном. Но главное, она сказала мне в тот день о своем твердом решении отправиться в Монастырское ущелье.