Чаша огня

Я устало откинулся на спинку надувного кресла и пристально посмотрел на нее. Она встала, и начала привычно разбирать постель. «Как просто у тебя все решается!» — подумал я и усмехнулся.

— Послушай, Илви! Давай поговорим?

— Конечно-конечно! Иди же скорее сюда!

Она села на постели, протягивая ко мне руки.

— Может быть, сначала поговорим?

Илви слегка надула губы, обиженно глядя на меня.

— Разве тебе плохо со мной?

— Дело вовсе не в этом. Просто ты всегда стараешься уйти от прямого разговора.

— Все мужчины одинаковые! — неожиданно выпалила она.

Я удивленно приподнял одну бровь. Помолчав, она примирительно промолвила:

— Извини. Я не хотела тебя обидеть.

Я, молча, разделся и лег в постель рядом с ней, предварительно крепко заперев дверь.

Индикатор фотоэлемента на потолке, словно остывающий уголек, то разгорался, то затухал вновь. Вот он вспыхнул в последний раз и погас совсем. Илви вздрогнула всем телом, выгибая спину и запрокидывая назад голову, протяжно и сладостно застонала. Я пропустил руку под ее правое бедро, сильнее прижимая ее к себе. В ответ она обвила руками мою шею, душа меня поцелуями. Некоторое время мы лежали, не шевелясь, наслаждаясь телами друг друга. Ее горячая грудь касалась моего плеча, и я чувствовал, как там прерывисто бьется ее сердце.

«И все-таки, кроме изрядной доли эгоизма, есть в ней эта первобытная женская хитрость, — подумалось мне. — Вот и сейчас она сделала все возможное, чтобы я забыл о нашей ссоре… И я о ней забыл!»

Ее рука медленно скользнула вниз, туда, где сливались наши тела, и я ощутил тепло и нежность ее пальцев. Я коснулся губами ее груди, ощущая бархатистость и упругость ее кожи. Напряжение сменялось сладостной истомой. Наконец, Илви легла на спину. Пальцы ее все еще ласкали меня, слегка сжимаясь и разжимаясь, принося приятное облегчение.

— Знаешь, Максим, — почти шепотом задумчиво произнесла она, — а ведь Эвид снова взялся за свое.

— То есть? — не понял я.

— Он опять ограничил выдачу бактерицидов людям. Ты так внезапно исчез и не появлялся столько дней… Мы решили, что ты погиб. А Вилен так прямо и заявил, что, мол, нет больше этого смутьяна, и теперь в лагере опять восстановится порядок и спокойствие…

— Почему же молчали все остальные? — Я быстро сел на постели. — Вы ведь убедились, что представляет из себя Эвид и его помощники!

Илви тяжело вздохнула.

— А что ты от них хочешь, Максим? Эвид собрал совет экспедиции и произнес на нем убедительную речь. Конечно, продукты и медикаменты в лагере еще есть, но не надо забывать о том, что помощи нам ждать неоткуда, а потому если есть желание прожить подольше, нужно экономить на всем. Этот юнец, сказал он про тебя, хотел показать всем какой он борец за справедливость, а сам сбежал из лагеря, потому что ему на вас наплевать.

— Это все?

— Нет. Он еще много чего наговорил, в основном о тебе, и о том, что твои разговоры про совесть и долг перед Землей это пустая болтовня зарвавшегося мальчишки. Что тебе не место среди нас, а те, кто тебя поддержат, пускай сами убираются из лагеря… — Илви помолчала. Потом сказала с какой-то не свойственной ей озлобленностью: — Знаешь, Максим, это ведь они распустили по лагерю слух, что ты погиб! Вилен утверждал, будто бы сам видел, как ты провалился в «ведьмин колодец». Он еще злорадствовал: «Вот, это судьба наказала его за желание занять место Эвида!»

— Вилен? — удивился я. — А ему-то я, чем не угодил?

— О! Ты совсем не знаешь его! — воскликнула Илви. — Это хитрый и изворотливый уж. На самом деле, это он главный запевала здесь. Эвид только пешка в его руках.

— Да?

— Поверь мне! Вилен страшный человек и душа у него в клеточку. И никакая местная зараза его не берет! Если бы ты знал, сколько шишек я себе набила в свое время, пытаясь выкорчевать этот трухлявый пень! Знаешь, Максим…

Она замолчала, опустив глаза и теребя складки на простыне.

— Что?

— Ты только не злись, пожалуйста! — быстро заговорила она, беря меня за руку. — Хорошо? Не злись. Выслушай меня спокойно.

— Я тебя слушаю.

Она замялась, потом нерешительно произнесла:

— Возможно, тебе лучше не связываться с ними больше?

— Ты снова об этом? Я уже говорил тебе — нет!

— Но, Максим…

— Хватит об этом! — оборвал я ее. — Хватит! Ты хочешь опять поссориться со мной? Сейчас не время для ссор! Я был на «Черном Громе».

— Как ты не понимаешь? Я же только хочу… Что ты сказал? — Илви недоверчиво посмотрела на меня.

— Я был на «Черном Громе» и виделся с вашими товарищами: капитаном корабля, Павлом Заревым и остальными.

— Ты обманываешь меня? — Илви внимательно изучала мое лицо, борясь с сомнением. — Или ты шутишь?.. Не шути так жестоко!

— Илви! Да приди же ты, наконец, в себя! Твои друзья живы, ваш корабль не разбился и находится совсем недалеко отсюда! Понимаешь? Мы близки к спасению!

Наконец, она осознала смысл моих слов.

— Максим! Любимый!

Илви бросилась мне на шею, и замерла, прижавшись щекой к моей щеке.

— Завтра мы все отправимся на «Черный Гром», — продолжал я, нежно глядя ее спину, — и скоро улетим отсюда. Звездолетчикам необходима наша помощь в починке корабля, но это займет неделю, не больше. И мы вернемся на Землю.

— Ой, Максим! — прошептала она, сильнее прижимаясь к моей щеке.

— А сейчас мы с тобой пойдем к Эвиду! — решительно сказал я. — Нужно раз и навсегда разобраться с ним и с этим Виленом! Их мы тоже вернем на Землю, но уже в другом качестве. Пускай суд решит их дальнейшую судьбу.

— Да, да! Правильно!

Илви соскочила с дивана вслед за мной.

Снаружи был рассвет — холодный и багряный. Разгорающееся на севере небо слоилось огненно-алыми полосами низких облаков. На болоте за лагерем во многих местах над черной, казалось, застывшей грязью поднимались тонкие струйки желтоватых испарений. Они стелились над болотом густой пеленой, медленно стекавшей за край горизонта. Тишина, царившая вокруг, казалась звенящей. Этот рассвет показался мне зловещим. Я поежился и, чтобы отогнать от себя эти мысли, осмотрелся по сторонам. Особого оживления в лагере не наблюдалось. Мы с Илви прошли к домику Эвида, не встретив никого на своем пути. Зато внутри было людно и шумно. Как я понял, несколько добровольцев пришли к Эвиду за лекарствами, и получили очередной отказ. Я увидел здесь Лузи Фейв, Тиэ Гриф и еще двоих мужчин, имен которых я не знал. Сам Эвид стоял в глубине помещения, у входа на склад, словно преграждая добровольцам дорогу. Бок о бок с ним стояли Хон Блант и Вилен.

Наше появление здесь сразу привлекло общее внимание. Девушки с радостным изумлением бросились ко мне.

— Максим? Ты жив? Ты вернулся?

— Конечно, я жив и не собираюсь умирать!

Я посмотрел на Вилена. Он побледнел, уставив на меня свои «рыбьи» глаза. Весь его облик выражал сейчас злобное негодование. Эвид тоже особо не обрадовался моему возвращению. Его скользкий взгляд останавливался то на мне, то на Илви, а в глазах сквозило затаенной ненавистью.

Я спокойно вышел на середину помещения и спросил:

— Что здесь происходит?

От моих слов Эвид как-то странно сжался, отступая на шаг назад.

— Члены экспедиции решают свои повседневные вопросы! — вмешался в разговор Вилен.

— Ну что ж, я так же могу отнести себя к членам экспедиции, и мне хотелось бы знать какие это вопросы.

Не обращая внимания на гримасы Вилена, я продолжал смотреть в глаза Эвиду.

— С какой это стати вы являетесь членом экспедиции? — снова задребезжал Вилен.

— Максим! Они опять не дают нам лекарств! — воскликнула Лузи и уничтожающе посмотрела на Вилена. Тот побледнел еще больше.

— Это правда?

Я приблизился к Эвиду. Он сразу же обмяк, словно выдохнул воздух. Илви подошла ко мне, встала рядом, взяв меня за локоть.

— А какое вам собственно дело? — Эвид постарался придать голосу уверенности. — Вы что здесь проверяющий от Сообщества Галактики? Или вас уполномочило Трудовое Братство? — последние слова он произнес подчеркнуто насмешливо.