Чаша огня

— Павел тоже был тяжело ранен в голову, — взволнованно сообщила Кита Мукерджи. — Мне с трудом удалось вытащить его из объятий смерти.

— Это точно! — улыбнулся Зарев, задумчиво потирая шрам на лбу. — Спасибо Ките, выходила меня. Долго я провалялся в беспамятстве! Во время аварии находился в кормовом отсеке, и куском обшивки мне едва не снесло полголовы… Ну, да ладно! Что теперь об этом? — махнул он рукой и продолжал: — Так вот, представляете наше тогдашнее положение? Корабль разбит, ни связи с Землей, ни надежды на спасение. О судьбе товарищей нам тоже ничего не было известно. Мы знали, что они должны быть где-то недалеко, но где, живы ли? Нашли ли контейнеры, сброшенные нами? Мы пробовали попросить помощи, связавшись с ближайшей к нам станцией дальней космической связи, но у нас ничего не получилось… Теперь-то я понимаю всю бессмысленность этих попыток. Ко всему прочему, мы еще оказались выброшенными из своего времени, и вряд ли нас кто-то мог тогда услышать.

Зарев грустно усмехнулся.

— Был даже такой момент, когда нас всех начало охватывать отчаяние, но потом мы твердо решили для себя — нужно во чтобы, то, ни стало починить наш корабль, найти товарищей и вместе покинуть эту планету. Мы ввели железную дисциплину и строгий распорядок работ. Было трудно, не скрою, но иначе в такой ситуации было нельзя. Вопрос стоял очень просто: или жить, или умереть. И вы знаете, Максим, все сразу стало получаться! Мы залатали пробоины, восстановили терморегуляцию корабля, и принялись за починку двигателей. Не оставляли мы и попыток отыскать наших товарищей. Но просто отправиться на их поиски мы не могли. Пробовали связаться с ними по радио, но никто не отвечал нам. Тогда мы решили соорудить высокую мачту с сигнальными огнями. Если они были где-то недалеко, то должны были, в конце концов, заметить наши сигналы… И вот неожиданно пришли к нам вы… Да, я так и не ответил на ваш главный вопрос! — спохватился он. — Вижу, вас удивили мои слова о возможном возвращении на Землю? Но нам удалось, наконец, восстановить работоспособность двигателей «Черного Грома»! Осталось совсем немного работы, буквально неделя, чтобы залатать термоизоляцию главного реактора, и тогда мы сможем взлететь. Правда, предстоит еще много работы по вычислению обратного курса, но это уже на геостационарной орбите. Главное сейчас поскорее покинуть эту проклятую планету, причинившую нам столько горя!

Зарев замолчал. Грустно улыбнулся:

— Похоже, я становлюсь немного суеверным? А?

— Все мы здесь стали немного суеверными! — невесело усмехнулась Дэйси Свит.

— Это верно, — согласился Зарев. — Итак, друзья! Думаю, нужно обсудить план наших дальнейших действий. Как вы считаете?

— Самое время! — согласился с ним Рэй Скэлиб. — Что делать с Эвидом?

— В данном вопросе спешить не стоит, — сказал Павел Зарев. — Пускай пока Максим подготовит товарищей к нашей встрече, расскажет им все, о чем мы здесь говорили. Ведь обстановка в лагере нормализовалась? Верно? — он вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул.

— Да. Во всяком случае, люди снова поверили в себя и перестали верить Эвиду.

— Значит нужно готовить лагерь к эвакуации, — подытожил Зарев. — Очень скоро мы все покинем эту планету!

— Может быть, стоит кому-то из нас пойти вместе с Максимом? — предложила Кита Мукерджи. — Для большей убедительности.

— А корабль? — возразил Юс Полар. — Мы не можем оставить корабль, ведь работы еще непочатый край. У нас и так слишком мало рабочих рук.

— Тогда Максим мог бы привести нам помощь из лагеря! — неожиданно сказала Дэйси Свит. — Все вместе мы гораздо быстрее управимся с ремонтом.

— Дэйси права, — согласился Рэй Скэлиб. — Пусть Максим приведет товарищей на корабль. Зачем откладывать?

— А как быть с Эвидом и остальными? — спросил Павел Зарев и внимательно посмотрел на звездолетчиков.

— Эти пускай остаются в лагере! — холодно отрезал Юс Полар. — Рано или поздно, сами прибегут к нам с раскаяниями.

— Думаю, для них теперь всегда будет «поздно», — заметила Кита Мукерджи.

— Значит, так и поступим, — сказал Зарев, вставая. — Максим отправляется в лагерь и приводит сюда всех, кто не запятнал себя недостойными поступками. А мы продолжаем восстанавливать термоизоляцию шестого блока, и ждем подмоги. Возражения будут? — Он посмотрел на меня.

Я тоже встал, готовый идти в обратный путь. Заметил улыбки на лицах звездолетчиков.

— Не спеши, Максим! — Рэй Скэлиб похлопал меня по плечу, добродушно улыбаясь. — Отдохни с дороги, а утром отправишься назад…

Его голос показался мне глухим и далеким. В ушах у меня звенело, а лица звездолетчиков плыли перед глазами в волнах тумана. Это длилось какие-то несколько мгновений, не больше. Потом все прошло, только уши оставались заложенными, словно забитыми пробкой.

— Что с вами, Максим? Вам плохо? — откуда-то издалека долетел до меня голос Зарева.

Я поймал его взволнованный взгляд.

— Нет, ничего… Ерунда какая-то…

— С такой ерундой нужно быть осторожнее. Вам следует сменить биофильтры, — посоветовал он, беря меня под руку. Обернулся: — Кита! Осмотри его, пожалуйста. Может быть, это что-то серьезное?

Кита Мукерджи торопливо подошла ко мне и внимательно заглянула в мои глаза. Затем коротко сказала:

— Идемте в лазарет!

— Не стоит. Мне уже лучше, — попытался отговориться я.

— Идемте, идемте! — настойчиво повторила она, хмуря брови. — Вам необходимо сделать инъекцию. Видимо, это от прямого контакта с воздухом.

— Пускай он побудет у нас несколько дней под твоим присмотром, — предложил Рэй Скэлиб.

— Нет. Утром я пойду в лагерь! — твердо сказал я.

В уютном лазарете корабля с мягкими белыми диванами вдоль стен и прозрачными шкафами для инструментов и лекарств Кита Мукерджи сделала мне инъекцию бактерицида и усадила на один из диванов прямо напротив входа. Через некоторое время я почувствовал себя значительно лучше, закрыл глаза и незаметно для себя заснул глубоким, без сновидений сном. Не знаю, сколько я проспал, но разбудили меня легкие прикосновения чьих-то пальцев, ерошивших мои волосы. Совсем так же делала иногда Илви, но это была не она. Я услышал певучий голос Киты Мукерджи, открыл глаза и увидел над собой улыбающееся лицо врача «Черного Грома».

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, еще ниже склоняясь надо мной и убирая с лица упавшие черные пряди, искрившиеся синими переливами.

— Спасибо. Уже лучше… Который сейчас час?

— Половина шестого, — Кита бросила взгляд на часы. — Уже утро, Максим! Ты не раздумал идти в лагерь?

— Нет, нет!

Я порывисто сел на диване, удивленно разглядывая свой костюм. Скафандр с меня сняли, пока я спал, и сейчас на мне был такой же синий летный комбинезон, как и на враче «Черного Грома». Она гибко выгнула спину и выпрямилась, пристально осматривая меня. Затем протянула мне стакан с какой-то голубоватой жидкостью.

— Вот, выпей! Это придаст тебе бодрости.

Я принял стакан из ее длинных теплых пальцев и послушно выпил содержимое. Жидкость имела солоноватый вкус, но во рту у меня осталась приятная прохлада. Кита взяла мое запястье, прослушивая пульс. Довольно улыбнулась.

— Вот теперь ты в полном порядке! Рэй приготовил для тебя скафандр и новые биофильтры. Иди, переоденься.

Глава шестая Торжество справедливости

Илви кинулась мне на шею, едва я переступил порог ее домика.

— Максим! Боже мой! Где ты пропадал?

Глаза ее блестели от слез. Она пыталась стряхнуть их, но они снова накатывались дрожащими каплями — еще более крупные и блестящие. Несколько минут она стояла, замерев, прижавшись щекой к моей груди, потом отстранилась, жадно вглядываясь в мое лицо. Сказала с ласковой обидой:

— Как ты мог так уйти, ничего не сказав? Как ты мог!

Я посмотрел на нее, стараясь понять, что же все-таки произошло с ней за это время и произошло ли что-нибудь? Пожалуй, она действительно искренне обрадовалась моему возвращению. Суетилась вокруг меня, помогая снимать скафандр, не переставая возбужденно улыбаться и говорить без умолка. Когда я отказался от еды, она очень расстроилась, но мне и в самом деле не хотелось сейчас есть. После долгой дороги через болото, я едва держался на ногах. Во рту ощущалась странная горечь, нестерпимо сушившая горло. Чтобы хоть как-то избавиться от нее, я залпом выпил несколько стаканов воды, но это не помогло. Илви внимательно наблюдала за мной, сидя на диване и, казалось, готовая исполнить любое мое желание. Но в душе у меня все еще сквозил холодок недоверия к ней, который я испытал при последнем нашем разговоре. Она чувствовала это, и все же не решалась заговорить первой. Может быть, обиделась на меня?