Страница 46 из 65
Пойдем дальше — что есть возможность разговора? Вообще разговора, любого.
Подлинность разговора лишь там, где речь идет о деле. Не обязательно конкретном — как мы с дядей Васей бабла нарубим, а с девой Машей на Луну полетим. В самом широком смысле.
Реальный разговор, если мы сейчас исключим вежливость и заигрывание — обмен опытом. Опытом практик, чувствования, мышления. Но опыт 99 % людей тебе не нужен, он не про тебя. Пусть они будут как угодно круты — нужно соответствие.
Идеальный случай, когда человек на шаг впереди тебя в чем-то, что может быть тобой присвоено, на шаг, не на десять. Но поскольку обмен должен быть эквивалентен, тебе тоже нужно выдаваться на шаг. Это в идеале. Возможны вариации.
«Мы живы, пока держим живыми других» (М. К. Мамардашвили).
А что значит — держим?
«Другой — это не объект, который смотрит на тебя как субъект, как было у Сартра, Другой — это структура нашего поля восприятия» (Жиль Делез).
Иными словами, Другой — тот, кто дает нам оптику нашего зрения, только и делающее мир достаточно видимым для того, чтобы мы могли в него поместиться.
В этом его функция.
Если этого не происходит, человек идет на хрен. Если хватает мужества, то идет туда сразу и безболезненно.
Запой по религиозным мотивам
Зачем пить — в случае алкоголизма реально запойного и очевидно вредоносного?
«Каждая рюмка — это как одна стотысячная той пули, что хочется пустить себе в висок».
А влечение к смерти надо уважать. И никак особо не объяснять. Просто есть конструкции, которые объясняются, а есть такие, предельные, которыми объясняют.
Уже писалось, что самоубийца, в некоем смысле, всегда прав. Если так хочется сильному, то не нам его судить. Если так хочется слабому, то это, может быть, его сила единственная, не нам тут ему мешать.))
Это не призыв к суициду — где его можно увидеть в верхнем абзаце? Нигде. Начнем с того, что большинству людей не хочется сотворить с собой ничего такого, и они безусловно правы.)) Ну а если хочется — значит, надо. Хотя почти всегда возможен вариант лучший, нежели самоуправство-самоубойстве. Просто он тоже ничего, этот вариант. Выше нуля, так скажем. Слишком часто все хуже.
И с этим довольно сложно спорить в силу одного простого обстоятельства: у меня, например, это идет как религиозное убеждение. «По религиозным мотивам». Не знаю, какой религии это принадлежит, возможно, ее еще нет, не пришло ее время, или ушло. Но это лежит именно в том месте, касательно которого говорят — «по религиозным мотивам».
Закон поля
Наверное, нет сильных и слабых людей вообще. Все констектуально, то есть нет такого сильного, которому нельзя было бы найти поле, где он слабый. И наоборот. Таким образом, базовый принцип силы — играть на своих полях, и только. Тащить все и всех на них. Иметь силу ничего не желать за их пределами. Расширять их так, чтобы в логике твоих полей было как можно больше, ибо не желать за пределами — тяжело.
Уроды и привереды
Одиночество, как и не участие в чем-либо может быть следствием как убожества («не тянешь»), так и разборчивости («не волнует»). Мерзко выдавание первого за второе самим человеком, и второго за первое — теми, кто про него. Этически, эстетически. Даже и прагматически. Путать здесь, идет речь о тебе или не о тебе — как правило, тактики проигравших, причем до начала того, во что они проиграют.
О любовях
Объективно не то, что объективно, а то, во что верит референтная группа. А субъективно то, во что верится самому наперекор группе. В «любви» референтная группа сжата до одного. В том смысле нет ничего объективнее любви взаимной и ничего субъективнее не взаимной. Совершенно разные принципы. Странно даже называть одним словом.
За тех, кому надо
Что почесть за главную добродетель?
В лучшем смысле этого слова. Вспоминается у Ницше: спросите мальчишку, хочет ли он научиться быть сильным, а затем спросите, хочет ли он научиться быть добродетельным — и почувствуйте разницу. Так вот, в лучшем смысле. «Добродетель» как то, что надо самому человеку, а не тем, с кем он имеет дело.
Одно время мне казалось — мышление. В отличие от любых знаний и навыков, это универсально. Может вытащить все, закрыть любую дырку. Ну, почти любую…
Может — но вовсе не обязательно. Так, видишь людей, которым сложно отказать в мышлении — и что? И ничего. Не завидуешь им. Не отказываешь в мышлении и себе, и местами не завидуешь себе тоже.
Тогда стало казаться: да просто отсутствие невроза, черт его дери. Ну и других расстройств, от того производных. Колоссальное преимущество. Это как зрячий в стране, где все слепые. Одни слепые просто, у других какие-то компенсаторы.
Но далее подумалось — странно определять через отрицание. Просто по форме странно. Да и по жизни: вот дурак со столь примитивной психикой, что там, кажется, даже ломаться нечему. И что? Невротик-интеллигент будет успешнее. Нет, я не специалист. Может, он дурак как раз потому, что там не пусто, а ломано-переломано, и пусто уже потом. И разные геттообразные люди, с понтом и жизненным шансом в ноль — невротизированы хлеще любого интеллигента. Может быть. В любом случае — нельзя определять через отрицание.
Тогда как? В конечном счете ведь побеждает не столько технэ, наборы приемов, навигация на местности — сколь мотивация. В короткую — конечно, технэ. Вот сяду играть в шахматы с человеком, играющим по третьему разряду. И он будет играть на миллион или на жизнь свою, а я просто так. На конфету. И я выиграю просто в силу того, что играю не по третьему. В таком случае воля к победе — ничто. Но если дать ему время, он меня — за жизнь-то свою — сделает. Чистая, значит, воля. Конвертируемая хоть в технэ, хоть в черта с рогами.
Точнее, не воля… Можно назвать это «желание». Но там не совсем звучит… «желаю, чтобы», «примите пожелания», «учтите пожелания». Лучше более энергичное. Может быть, «страсть». При условии, что страсть понимается как нечто жестко интенциональное — на это нельзя дрочить в пределах своей головы, без выхода на объект.
А почему случается «страсть»? А по кочану. Философ бы сказал — самодетерминация, свободное бытие, и к свободе вопросы не задаются. Делез, вроде бы, так и писал, применительно к своему «желанию». Дескать, цыц. По кочану, и баста. А то, что наличествует в нашей жизни по кочану, то есть как безусловное — самое по ней важное. Ибо в некоем смысле ничего другого просто и нет.
Возвращаясь к нашим интенциональным… Это как топливо, на котором мы едем, пока едем и если едем (многие никуда не едут — еще или уже). Лошадиные силы, тем более обивка кресла — все это хорошо, но мы едем, пока топливо. Странно сравнивать его в плане приоритета, — ну я не знаю, — с типом коробки передач.
Совсем коротко: просто есть те, кому надо. Неважно, что. Чем больше — тем лучше. Почему надо им, а вон тем не надо — вопрос к психологии, к гуманитарной инженерии, а может, сие тайна.
Самое время помирать, когда у тебя кончается это топливо.
Но люди обычно живут существенно дольше.
До некоторого времени оно есть у всех, а потом бывает по-разному. В его отсутствие «тело движется прямолинейно и равномерно, либо покоится, если на него не действуют другие тела». Но они, конечно же, действуют.
Знающий да заткнется
Нет запретных тем, ну вот для меня, наверное, нет. Есть запретные собеседники, с которыми нельзя говорить про это, или про то. Нельзя — поскольку им будет хуже, или тебе. Что значит подчас «обманывать»? Ну вот дети спрашивают, откуда берутся дети. И чтобы они, так сказать, уразумели весь диспозитив годам к 15, в 5 лет им надо сказать неправду. И взрослые — так же. Только взрослые не вырастут.