Страница 37 из 47
…Лейтенант Алексей Иванов прибыл к нам зимой сорок четвертого. Молод, уверен в себе. Или самоуверен… После того как первая группа ушла в небо, настал наш черед. Предпоследним взлетел Иванов. Он не выдержал направления взлета, отклонился. Стоянки истребителей 303-й авиадивизии были рядом. Один из них и рубанул винтом по крылу Ли-2. На втором развороте подрезанное левое крыло разрушилось. Самолет упал и взорвался.
Утром мы хоронили лейтенанта Алексея Матвеевича Иванова, второго летчика младшего лейтенанта Габдулхана Маноновича Шарифулина, борттехника младшего лейтенанта Михаила Марковича Кусая, стрелка-радиста Александра Никифоровича Полякова, воздушного стрелка старшину Алексея Федоровича Андрющенко…
Я нес гроб с останками Андрющенко. Экипажи называли своих воздушных стрелков телохранителями. Без тени иронии, совершенно справедливо называли. Потому что в поле зрения стрелка и стрелка-радиста полнеба. Вся задняя полусфера, та самая, где Ли-2 наиболее уязвим. Не много лавров доставалось стрелкам, не часто слышали они доброе слово в свой адрес. Пожалуй, лишь Андрющенко выделялся в этом ряду. На его счету были два сбитых фашистских истребителя, а грудь украшали ордена Славы, Красного Знамени, Красной Звезды. Но на этот раз твоей вины нет, Алеша, что не уберегся экипаж. Нет твоей вины.
Сухо грянули залпы салюта у деревни Каменки. Мы уходили на аэродром, а они остались. Весь экипаж… И пока полк не перелетел дальше к западу, при взлете и посадке мы видели тускло отливающий металлом обелиск, установленный нами на братской могиле.
А машина Полякова через сутки после приземления встала в строй. Работенка на ней выпала сложная: снять воздушный винт, обтекатель, двигатель с моторамой и всей арматурой, заменить трубопроводы, электропроводку… Двадцать четыре часа, минута в минуту, не отходили от Ли-2 инженер эскадрильи капитан П. А. Лымарь, старший техник авиаотряда П. Н. Бордачев, борттехник Н. К. Потапов, техники М. К. Козлов, механик В. Ф. Мусатов, мотористы.
И вот построение эскадрильи. Комэск В. Д, Ширинкин объявляет всем благодарность.
— Служим Советскому Союзу! — звучит в ответ, После построения эскадрильи — построение полка. К нам прибыл член Военного совета АДД генерал-лейтенант Г. Г. Гурьянов. От имени Президиума Верховного Совета СССР 325 участникам боев на Ленинградском фронте он вручил медали «За оборону Ленинграда». Мы стояли строем у самолетов. Голубело небо, где-то в вышине заливался жаворонок. Стоявший рядом со мной Милюков тихо сказал:
— Ты знаешь, я бы все свои награды отдал за одну. За медаль за взятие Берлина.
— Во куда замахнулся, — улыбнулся Родин, услышав Милюкова.
— Годок-полтора еще повкалываем, пока доберемся до Гитлера. Терпи, Васятка.
Да, терпеть нам еще и терпеть…
23 июня 1944 года наши войска четырьмя фронтами на всем пространстве от Западной Двины до Припяти перешли в наступление. Три года лежала в неволе белорусская земля. И потому, слушая сводку Совинформбюро, я понимал, что творится в душе белорусов майора К. Ф. Абрамова, старших лейтенантов В. М. Малиновича и И. П. Михейкина, младшего лейтенанта М. Я. Жавнеровича и других авиаторов полка. Одно дело бить врага вдали от дома, другое — гнать его в шею с родного подворья… Ох, как рвались в бой белорусы! А вместе с ними — и все мы…
23 июня. Бомбим артиллерию и войска противника в районе пунктов Чертки, Загрядно, Буды. Наносим удар севернее шоссейной дороги Красно-Обухово по второй и третьей линиям траншей. Сброшено 120 бомб различного калибра и мощности. Все экипажи вернулись домой.
24 июня. К вылету готовы 26 экипажей. Разведчик капитан А. Ф. Иванов сообщает: на маршруте к цели — дожди и грозы. Принято решение идти в бой двенадцатью самыми опытными экипажами. Ведущий — Н. В. Савонов со старшим штурманом полка В. П. Ореховым. С высоты 1100–1850 метров бомбим передний край врага в районе Бушмаренков, Жлобина, Рогачева. Сброшено 54 тяжелые бомбы.
В последующие ночи экипажи полка продолжают бомбить коммуникации противника на Витебско-Полоцком, Оршско-Борисовско-Минском направлениях, железнодорожные станции Полоцк, Борисов, Лида, Оболь, Бурбин, Толочин. Наземные войска, прорвав сильно укрепленную вражескую оборону, с боями продвигаются вперед. Чтобы помочь им, самые опытные экипажи бомбят войска противника непосредственно на поле боя.
Разведданные о сосредоточении эшелонов с резервами, военной техникой, о направлениях движения противника к линии фронта получаем через Белорусский штаб партизанского движения. Партизаны помогают нам в главном — находить и бить врага в самых уязвимых местах.
С 27 июня по 1 июля полк четырежды вылетает на бомбежку Полоцка. Я включен в экипаж лейтенанта В. Т. Шевчука. В первую ночь, едва вывалились под нижнюю кромку облачности над целью, темнота неба раскалывается, размывается прожекторами, зенитными разрывами, светом САБов. Цель видна в ясную лунную ночь. Блестящими змейками вьются нити рельсов, станция забита кубиками вагонов. Из нескольких десятков прожекторов особой яркостью выделяется искатель, действующий но командам радарной установки. Словно гигантская светящаяся метла бродит по небу, находит, захватывает самолеты. Настал черед нашего Ли-2. На помощь искателю бросаются несколько других прожекторов, и мы плывем в море света, режущем глаза.
— На боевом! — кричит штурман младший лейтенант В. Н. Николаев, и тут же впереди вспыхивает огненная стена заградительных разрывов. Идем на нее в лоб.
— Отлично идем, командир! — врывается по СНУ голос штурмана, приникшего к прицелам. — Умница!
— Пошел, Горностаев, — цедит Шевчук, и я бросаюсь в грузовую кабину. Ощупью пробираюсь к двери, после слепящего света прожекторов в глазах черная пелена. Распахиваю дверь. Близкий разрыв бьет по самолету воздушной волной, меня швыряет в глубь фюзеляжа. Повезло. Могло бы бросить и вперед. Пристегиваюсь тросом к машине. Ревет сирена.
— Погнали наши городских! — кричит стрелок-радист, бросившийся мне на помощь, и мы в лихорадочной спешке толкаем, бросаем весь запас мелких бомб. Они исчезают бесследно, но я-то знаю, что свою задачу они выполнят на земле, через десяток секунд. Ли-2 вздрагивает и «вспухает» — ушли вниз фугаски, наша тяжелая артиллерия. Сухая дробь бьет по фюзеляжу, и мне за воротник падает теплый осколок. Вытряхиваю его и швыряю в дверь. Повезло, что он на излете. Смерть, утратившая силу, «приласкала» меня. Да помню я о тебе, помню!
Проходим за станцию. Здесь потише. Занимаю свое место в пилотской кабине.
— Разворачивайся и иди со снижением, — штурман обнимает Шевчука, заглядывая ему через плечо. Две бомбы у нас еще есть.
Снова пляска света, дымных разрывов, огненных трасс, тянущихся с земли. И каждая — каждая! — летит в тебя. Во всяком случае ощущение именно такое.
— Пошли, любимые! — кричит штурман, нажимая кнопку бомбосбрасывателя, и Шевчук резко, с пикированием, закладывает глубокий вираж в сторону от станции.
— Подкинули мы Леше Смирнову работы. — Мне ясно, что командир доволен. — Красивую картинку сделали, пусть упражняется…
28 июня. Группа бомбардировщиков идет бомбить станцию Борисово. Ведущий старший лейтенант В. Н. Малинович. Это его родные места, он отлично знает все подходы. Но бросать бомбы фактически на собственный дом?! А выхода у него нет — внизу враг.
На подходе к станции два Ли-2 атакуют Ме-110. Стрелки А. С. Шестопалов и Г. К. Москаленко вовремя заметили истребители. Один «мессер», задымив, ушел к земле.
29 июня. После налета на Полоцк-2 А. Н. Березюка встречает весь командный состав полка.
«Случилось что-то», — подумал я, подходя к самолету. Но после доклада командира экипажа о выполнении задания Осипчук пожал Березюку руку и сказал:
— Молодцы! Слетали хорошо, цель обозначили точно, так что облегчили ребятам заход. А вас, Алексей Николаевич, поздравляю с юбилейным сотым боевым вылетом! В столовой идет торжественный ужин. Приглашайте…
— Спасибо, — Березюк смущенно улыбается.