Флэш по-королевски

Из темноты раздался негромкий веселый смех, потом кто-то начал высвистывать «Marlbroug s'en va t-en guerre».

— Плыви сюда, Флэшмен, принц датский, — прозвучал голос Руди. — Я держу тебя на мушке, а со свинцовым балластом много не наплаваешь. Греби ко мне, приятель, ты же не намерен подхватить простуду, а?

Стоя руки в боки и улыбаясь мне, он смотрел, как, трясясь от испуга и холода, я неуклюже карабкаюсь на берег.

— Не стану утверждать, что это совершенно неожиданная радость, — заявляет он. — У меня было предчувствие, что мы еще увидимся. Однако ты выбрал несколько эксцентричный способ для визита. — Он кивнул в сторону озера. — Кто такой твой погибший друг?

Я сказал.

— Хансен, значит? Что ж, поделом ему — не нужно лезть не в свое дело. А ведь здорово я его: с двадцати пяти футов, при неверном свете, простым охотничьим ножом — и точно между лопаток. Неплохая работенка, что скажешь? Приятель, да ты же весь дрожишь!

— Окоченел, — стуча зубами, ответил я.

— Ну, не так, как он, — хмыкнул этот чертов подлец. — Давай, иди сюда. Хотя нет, сначала формальности. — Он щелкнул пальцами, и из-за его спины появились двое. — Михаэль, забери у джентльмена саблю и тот торчащий из-за пояса очень английского вида нож. Превосходно. Прошу.

Они провели меня через полуразрушенную арку, мощеный двор и боковую дверь в главную караулку, из нее мы попали в просторный сводчатый холл с большой винтовой каменной лестницей. Сквозь высокую арку слева от меня виднелись смутные очертания массивных цепей и большого колеса: видимо, это и есть подъемный механизм моста — впрочем, теперь уже не важно.

Руди, весело напевая, провел нас вверх по лестнице в комнату, расположенную на первой площадке. По контрасту с мрачной средневековой каменной кладкой холла, комната выглядела уютным холостяцким гнездышком: повсюду разбросанные бумаги, одежда, плетки, бутылки и прочее. В очаге пылал огонь, и я направился прямо к нему.

— Держи, — говорит Руди, протягивая мне бокал со спиртным. — Михаэль принесет тебе что-нибудь переодеться.

Пока я пил и стягивал мокрую одежду, Штарнберг с удобством расположился в кресле.

— Итак, — продолжает он, когда я переоделся и мы остались одни, — де Готе таки напортачил? Говорил же я, что эту работу следует поручить мне — будь там я, ты бы не выкрутился. Расскажи, как все было.

Вероятно, от пережитого потрясения и выпитого бренди я был не в себе, а может, ужас мой достиг уровня, когда ничто уже не важно: так или иначе, я выложил ему все, что случилось с его коллегой, на что он одобрительно хмыкнул.

— А знаешь, ты мне все больше и больше нравишься: я с самого начала подозревал, что мы отлично поладим. Ну а потом что? Наши друзья данскеры сцапали тебя? — Видя, что я колеблюсь, он наклонился ко мне. — Выкладывай все: я знаю больше, чем ты думаешь, а об остальном догадываюсь. И если ты намерен запираться или водить меня за нос, то имей в виду, мистер Актер, я отправлю тебя поплавать вслед за твоим приятелем Хансеном, слово даю. Кто тебя послал? Датская фракция, не так ли? Любезные бандиты Заптена?

— «Сыны Вёльсунгов», — кивнул я.

Обманывать его не рискнул, да и ради чего?

— «Сыны Вёльсунгов»! Правильнее было бы называться сынами Нибелунгов. Значит, вы с Хансеном намеревались спасти Карла-Густава? Интересно, — протянул он, — и как же вы о нем узнали? Впрочем, не важно. Но как, Бога ради, вы рассчитывали достичь цели? Что могут двое… Хотя, постой-ка! Вы же должны были послужить миной, подведенной под наши стены, не так ли? От вас требовалось открыть дорогу для патриотической шайки доблестного майора Заптена, — Руди звонко рассмеялся. — Да не гляди ты так удивленно! Ты думаешь мы тут ничего не видим? Мы смотрели, как они там шмыгали по берегу целый день. Ну а с помощью ночной подзорной трубы нам из башни было отлично видно, как вы отправляли лодку! Из всех идиотских, безрассудных, неподготовленных затей… Впрочем, чего же ожидать от кучки мужланов? — Он снова расхохотался. — И как только им удалось втравить тебя в это безумие? Приставили нож к горлу, понимаю. Так, так, любопытно, что же они намерены делать дальше?

Благодаря отдыху и теплу я постепенно стал возвращаться к жизни. Допустим, я попал из огня да в полымя, Но мне никак невдомек было: почему это они убили Хансена, а меня взяли в плен — разве что ради информации? А когда Руди узнает все, что хочет, то как поступит со мной? Оставалось только гадать.

— Да, что они будут делать дальше? — Он прохаживался перед очагом, худощавый и элегантный в облегающем черном мундире и бриджах. Потом повернулся ко мне и блеснул белозубой улыбкой. — А может, ты скажешь мне?

— Я не знаю, — говорю. — Было так… как ты и сказал. Мы должны были попытаться освободить принца и опустить мост.

— А если это не получится?

— Они не говорили.

— Хм. Им известны наши силы?

— Они предполагают только… что вас мало.

— Разумная догадка. Или хорошая разведка. Но это им не поможет. Стоит им начать штурм, и их драгоценный принц отправится в Йотунзее на корм рыбам еще до того, как они переберутся через дамбу. Полагаю, они это знают?

— Еще бы, — кивнул я.

Он довольно ухмыльнулся.

— Вот, вот, нам нет необходимости переживать из-за них, не так ли? Это дает нам время на размышление. Кстати, сколько у них там человек? И будь осторожен, очень осторожен, давая ответ.

— Они называли цифру пятьдесят.

— Умница, Флэшмен. Я в тебе не сомневался, — тут он вдруг хлопнул меня по плечу. — А хочешь увидеть своего царственного двойника? У меня так и чешутся руки свести вас лицом к лицу. Заодно посмотришь, какие превосходные меры мы приняли в целях его безопасности, так сказать — на случай непредвиденных визитов. Идем.

Он распахнул дверь.

— Да, Флэшмен, — добавил Штарнберг с беззаботной улыбкой, — имей в виду, я тебе не де Готе, понял? То есть без глупостей, хорошо? Кстати, это было бы совсем зря, потому что у меня есть на уме хм… один планчик, который мы могли бы провернуть вместе: ты и я. Посмотрим. — Он поклонился и взмахнул рукой. — После вас, ваше высочество.

Мы спустились в большой холл, там Руди свернул в боковой проход, потом вниз по крутым ступенькам спиральной каменной лестницы, уводившей в недра замка. Развешенные на расстоянии друг от друга масляные лампы поблескивали на покрытых белесым налетом стенах, местами ступени были скользкими от мха. Мы вошли в замощенную плитами галерею с массивными приземистыми колоннами, поддерживающими нависающий потолок. Здесь было темно, но из арки впереди лился свет; миновав ее, мы очутились в просторной каменной комнате, где два человека, сидя за грубо сколоченным столом, резались в карты. Они вскинулись при нашем приближении, один сжимал в руке пистолет; это были крепкие, рослые парни, одетые в нечто вроде кавалерийских мундиров, с саблями на боку. Но не они привлекли мое внимание. Позади них располагалась громадная железная решетка, простиравшаяся от пола до потолка, и у нее стоял Крафтштайн, положив свои могучие руки на бедра. В трепещущем свете лампы он напоминал сказочного людоеда.

— Крафтштайн, а вот и он, — жизнерадостно говорит Руди, — наш старый собутыльник из Шенхаузена. Разве ты не радуешься теперь, что я не дал тебе пристрелить его там, в воде? Ты же знаешь, Крафтштайн не мастак по части манер, — бросил он мне через плечо. — И как там поживает наш венценосный гость?

Крафтштайн не промолвил ни слова; не сводя с меня глаз, он повернулся и отодвинул засов решетки. Дверь заскрипела в петлях, и Руди жестом предложил мне войти. У меня волосы на затылке стали дыбом, но, подстегиваемый любопытством, я сделал шаг.

Как я понял, решетка отгораживала часть сводчатого зала; примерно сорок на сорок футов. В дальнем от меня конце, на придвинутой к стене низкой кушетке лежал человек. Рядом с ним располагался стол со стоящей на нем лампой, при скрипе петель человек сел, и, прикрыв глаза ладонью, стал всматриваться в нас.

Сам не знаю почему, я ощутил волнение, никак не связанное с опасностью моего положения; мне казалось, что моему взору предстоит увидеть нечто зловещее, впрочем, так оно и было.