Страница 88 из 97
Однако Босх не тронулся с места. Он продолжал стоять среди других людей, которые бесстрастными, мертвенными глазами взирали на труп. Нечто вроде собрания садистов. Ему вдруг вспомнилась игра в бридж в Сан-Квентине, о которой рассказывал Лок. Сидят себе спокойненько и играют четверо психопатов, за каждым из которых числится больше убийств, чем карт на столе.
Чэндлер лежала на спине, раскинув в стороны руки, лицо ее было ярко размалевано. Слой косметики в значительной степени скрывал синеву, которая разливалась по лицу от шеи. Вокруг шеи был туго обвит кожаный ремешок, отрезанный от сумочки, содержимое которой рассыпалось по полу. Узел был затянут на правой стороне шеи. Это свидетельствовало, что преступник работал левой рукой. Как и в предыдущих случаях, путы и кляп убийца унес с собой.
Было, однако, и кое-что новенькое. Босх сразу заметил, что последователь начал импровизировать, поскольку уже не действовал под личиной Кукольника. Тело Чэндлер было испещрено ожогами от сигареты и следами укусов. Кое-где запеклась кровь, некоторые кровоподтеки стали лиловыми. А это означало, что ее пытали, когда она была еще жива.
Ролленбергер, метавшийся по комнате, сыпал распоряжениями. Даже фотографу указывал, с какого угла снимать детали места преступления. Никсон и Джонсон тоже присутствовали. Босха осенило: а ведь последнее и главное унижение для Чэндлер заключалось в том, что ее тело должно было в течение нескольких часов лежать голым на виду у мужиков, которые при жизни ее презирали. Очевидно, в свои последние минуты и она о том подумала. Подняв глаза, Никсон увидел на пороге Босха и вышел из комнаты.
— Слушай, Гарри, как это тебя угораздило догадаться?
— Она сегодня не появилась в суде. Вот и подумал, что нелишне ее проведать. Вспомнил к тому же, что она блондинка. Жаль, сразу не догадался.
— Что и говорить.
— Время смерти установили?
— Да, приблизительно. Помощник медэксперта говорит, что смерть наступила по меньшей мере сорок восемь часов назад.
Босх кивнул. Значит, она умерла еще до того, как он обнаружил послание. Хоть какое-то облегчение.
— Насчет Лока что-нибудь слышно?
— Не-а.
— Так значит, это вы с Джонсоном поставлены распутывать дело?
— Ага. Недотрога велел. Вообще-то, первым труп обнаружил Эдгар, но он по уши увяз в деле, которое подвернулось на прошлой неделе. Знаю, это ты первый ухватил нить, но Недотрога, должно быть, подумал, что со всеми этими судебными передрягами...
— Ладно, не беспокойся. Скажи лучше, какая помощь от меня нужна.
— Скажешь тоже. Что сочтешь нужным, то и делай.
— Во-первых, я не хотел бы оставаться в этой комнате. Не любил я покойницу, и все же мне она нравилась. Понимаешь, что я имею в виду?
— Кажется, понимаю. Тяжело, что и говорить. А ты заметил, что он изменился? Кусаться начал, сигаретой жечь.
— Да, заметил. А еще что-нибудь необычное есть?
— Не знаю, что и сказать.
— Пойду осмотрю дом. Везде чисто?
— Мы еще не успели наследить. Так только — поверхностный осмотр. Надень перчатки и не забудь сказать мне, если что-нибудь найдешь.
Босх подошел к одному из стоявших вдоль стены коридора ящиков с полицейским оборудованием, который был похож на коробку из-под стирального порошка, и вытащил оттуда пару пластиковых перчаток.
По лестнице прошествовал Ирвинг, не проронивший ни слова. Лишь на долю секунды они встретились взглядом. Спустившись к входной двери, Босх увидел двух замов начальника, картинно стоявших на крыльце. Они ничего не делали, просто стояли, но так, чтобы непременно попасть в объективы телекамер. Их рожи были воплощением серьезности и озабоченности. Море репортеров и телеоператоров у желтой ленточки разлилось еще шире.
Осмотревшись в доме получше, Босх обнаружил рядом с гостиной комнатку, которая служила Чэндлер рабочим кабинетом. Две стены там занимали встроенные полки, сплошь заставленные книгами. Из единственного окна комнаты было хорошо видно столпотворение перед лужайкой у парадного. Натянув перчатки, он принялся осматривать ящики письменного стола. Босх не нашел того, что искал, но мог поклясться, что до него в столе рылся кто-то еще. Все в ящиках было разбросано в беспорядке, из папок выдернуты и брошены рядом разрозненные листы. Все это было совсем не похоже на порядок, царивший обычно на столе истца, за которым сидела Чэндлер.
Босх заглянул под пресс-папье. Записки от последователя не было и там. На столе лежали две книги — «Юридический словарь» Блэка и «Уложение о наказаниях штата Калифорния». Он быстро пролистал обе — никаких записок. Босх откинулся на спинку кожаного кресла. Его взгляд блуждал по двум стенам, заставленным книгами.
По приблизительным подсчетам получалось, что для того, чтобы бегло просмотреть все эти тома, потребуется самое меньшее два часа. Но и в этом случае шансы обнаружить записку весьма невелики. И тут он заметил зеленый потрескавшийся корешок книги, стоявшей на второй полке сверху у самого окна. Он узнал ее. Именно из этой книги Чэндлер зачитывала цитату в ходе заключительных выступлений на процессе. «Мраморный фавн». Босх встал и снял томик с полки.
Записка была там — заложена в середину книги. Там же был и конверт, в котором пришло послание. Босх сразу понял, что не ошибся. Записка представляла собой ксерокопию с листка, подброшенного в полицейское отделение в прошлый понедельник — день начала выступления сторон на процессе. Отличался только конверт. Его не подбросили, а прислали по почте. Судя по штемпелю, он был отправлен из Ван-Найс в субботу, накануне вступительных речей.
Внимательно рассмотрев марку, Босх понял, что нечего и думать о том, чтобы найти на ней какие-то следы. Там будет полно отпечатков пальцев многочисленных почтовых служащих. Таким образом, решил он, в качестве вещественного доказательства записке не суждено сыграть важной роли.
Босх вышел из кабинета, аккуратно неся за уголки записку и конверт. Он поднялся наверх в поисках следователя, в чьем ведении находились пакеты для вещественных доказательств. Заглянув сквозь дверной проем в спальню, он увидел, как помощник медэксперта и двое из «похоронной команды» расстилают пластиковый мешок. Доступ к телу Хани Чэндлер завершался. Босх отошел от двери, чтобы не видеть мрачной процедуры. Эдгар тем временем успел прочитать записку, которую следователь уже приобщал к делу. Он подошел к Босху, чтобы обменяться впечатлениями.
— Значит, он послал такую же записку и ей? Как же так?
— Думаю, подстраховывался. Боялся, как бы мы не «зажали» записку, которую он нам подбросил. Если бы мы так поступили, у него появился бы повод надеяться, что адвокат Чэндлер этого просто так не оставит и сообщит о существовании записки.
— Но если у нее и так имелась записка, зачем ей было требовать от нас такую же в судебном порядке? Могла бы принести в суд и свою.
— Возможно, она полагала, что заработает на нашей больше очков. Когда заставляешь полицию предоставить какое-либо свидетельство, оно в глазах жюри становится более весомым. А вообще-то, не знаю. Все это только предположения.
Эдгар кивнул.
— Кстати, — вспомнил Босх, — каким образом ты вошел в дом?
— Входная дверь была не заперта. На замке не было ни царапин, ни каких-либо других признаков взлома.
— Последователь пришел сюда, и его впустили... Ему не пришлось заманивать ее к себе. Что-то происходит. Он меняет поведение. Кусается, прижигает сигаретой. Совершает ошибки. С ним творится что-то неладное, а он бессилен. Зачем ему понадобилась она, когда можно было идти прежним путем, зазывая к себе девчонок по вызовам?
— Жаль, что этот засранец Лок ходит в подозреваемых. Хорошо бы расспросить его, что все это значит.
— Детектив Гарри Босх! — позвал кто-то снизу. — Гарри Босх!
Босх подошел к лестнице и посмотрел вниз. Внизу, задрав голову, стоял тот самый молоденький патрульный, который возле желтой ленты заставлял прибывающих расписываться в специальной ведомости.