Правда

— В широком смысле не одобрял и не одобряю, — подтвердил патриций. — Но долгие годы управления этим городом, ваше преосвященство, научили меня одной очень важной вещи: вулкану тормоза не приделаешь. Иногда разумнее позволить событиям развиваться естественным путем. Вскоре они перестают развиваться и умирают. Так происходит чаще всего.

— Раньше, Хэвлок, ты не отличался столь снисходительным отношением, — заметил Гьюнон.

Патриций посмотрел на него холодным взглядом, который длился ровно на пару секунд дольше, чем того требовала комфортность.

— Гибкость и понимание всегда были моим девизом, — сказал он.

— О боги, правда?

— Абсолютная. А сейчас я хочу, чтобы ты и твой брат, ваше преосвященство, проявили некоторую гибкость. Напоминаю, это предприятие основано гномами. Кстати, ваше преосвященство, назови-ка мне самый крупный гномий город.

— Что? О… Сейчас вспомню… По-моему, это…

— Да-да, именно так все и реагируют. Но на самом деле это Анк-Морпорк. Здесь сейчас живет более пятидесяти тысяч гномов.

— Не может быть!

— Уверяю тебя. Недавно мы установили очень хорошие связи с сообществами гномов Медной горы и Убервальда. Имея дело с гномами, я всегда старался, чтобы дружественная рука нашего города была слегка наклонена вниз. Кстати, учитывая нынешнее временное охлаждение в наших отношениях, все мы весьма рады, что баржи, груженные на гномьих рудниках углем и осветительным жиром, прибывают в город каждый день. Улавливаешь, что я имею в виду?

Гьюнон бросил взгляд на камин, в котором тлел одинокий кусочек угля.

— Кроме того, — продолжил патриций, — игнорировать этот новый тип, гм, отпечати становится все сложнее. Крупные отпечатни уже существуют в Агатовой империи, а также в Омнии, о чем ты наверняка знаешь. Именно из Омнии в огромных количествах поставляются «Книга Ома» и памфлеты, которые там так популярны.

— Фанатичные бредни… — пожал плечами Гьюнон. — Ты давно должен был их запретить.

На сей раз взгляд патриция был куда более продолжительным.

— Запретить религию, ваше преосвященство?

— Ну, под запретом я имел в виду…

— Никто и никогда не называл меня деспотом, ваше преосвященство, — отчетливо произнес лорд Витинари.

— По крайней мере, дважды, ха-ха-ха, — решил разрядить обстановку Гьюнон Чудакулли.

Правда, слегка неудачно.

— Прошу прощения?

— Я сказал: по крайней мере, дважды… Ха-ха-ха.

— Вынужден извиниться, но я действительно не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Так, небольшая шутка, Хэв… ваше сиятельство.

— А. Шутка. Ха-ха, — сказал лорд Витинари. Слова завяли еще в воздухе. — Да. Так вот. В общем и целом омниане обладают полной свободой в том, что касается распространения благих вестей, поступивших от Ома. Однако не стоит унывать! Думаю, Ио не менее исправно снабжает вас своими благими вестями.

— Что? О да, конечно. В прошлом месяце он немного простудился, но быстро поправился.

— Грандиозно. Воистину благая весть. Не сомневаюсь, наши отпечатники с радостью распространят ее по городу. Удовлетворят все ваши требования, даже самые строгие.

— Стало быть, ваше сиятельство, вы печетесь только о нашем благополучии?

— Разумеется, — подтвердил лорд Витинари. — Мои мотивы, как всегда, абсолютно прозрачны.

Гьюнон подумал, что «абсолютно прозрачны» может означать одно из двух: либо эти самые мотивы видны насквозь, либо их просто нельзя увидеть.

Лорд Витинари просмотрел несколько лежащих на столе бумаг.

— Как вижу, за прошедший год Гильдия Граверов трижды поднимала свои расценки.

— А… Понимаю… — протянул Гьюнон.

— В основе всякой цивилизации лежат слова, ваше преосвященство. Собственно, цивилизация — это и есть слова. А столь важными вещами разбрасываться не стоит. Мир крутится, ваше преосвященство, и мы должны поспевать за ним. — Патриций улыбнулся. — Было время, когда народы дрались между собой, точно огромные хрюкающие животные в болоте. Анк-Морпорк правил большей частью этого болота, потому что у него были более острые когти. Но сейчас место железа заняло золото, и, боги не дадут соврать, анк-морпоркский доллар стал самой надежной в мире валютой. А завтра… возможно, оружием станут слова. Самые лучшие слова, самые быстрые слова, последние слова. Выгляни в окно. Что ты там видишь?

— Туман, — ответил первосвященник. Витинари вздохнул. Иногда погода не помогала, а только мешала разговору.

— Если бы день был ясным, — резко произнес он, — ты увидел бы высокую клик-башню, стоящую на другом берегу реки. Слова прилетают сюда из самых дальних уголков континента. Еще недавно на то, чтобы обменяться письмами с послом в Орлее, у меня уходил целый месяц. А сейчас я могу получить его ответ на следующий день. Некоторые вещи стали гораздо проще, но одновременно все стало намного сложнее. Мы должны изменить наш образ мысли. Должны идти в ногу со временем. Ты о клик-торговле слышал?

— Конечно. Торговые суда постоянно…

— Я имею в виду, теперь ты можешь послать сообщение по семафору в Орлею и заказать, скажем… пинту креветок. Разве это не замечательно?

— Но они же протухнут, пока их сюда привезут!

— Конечно. Я просто привел пример. А теперь представь, что креветка — это сгусток информации! — воскликнул лорд Витинари, и глаза его засверкали.

— То есть… креветки могут путешествовать по семафору? — осторожно уточнил первосвященник. — Разумеется, их можно попробовать зашвырнуть как можно дальше, но…

— Я пытаюсь объяснить тебе тот факт, что информация тоже продается и покупается, — перебил лорд Витинари. — А также еще один простой факт: то, что раньше казалось невозможным, теперь вполне осуществимо. Короли и правители приходят и уходят, оставляя после себя лишь изваяния в пустыне, а пара молодых людей, скромно трудящихся в своей мастерской, меняет весь мировой уклад.

Патриций подошел к столу, на котором была разложена карта Диска. Это была рабочая карта, то есть человек, который ею пользовался, привык обращаться к ней довольно часто. Карта вся была испещрена надписями и пометками.

— Мы всегда боялись нашествия захватчиков извне, — сказал патриций. — Всегда считали, что перемены придут из-за городских стен, несомые на острие меча. А потом огляделись и поняли, что перемены приходят из головы самого обычного человека. Встретив его на улице, мы даже не обратим на него внимания! В определенных условиях было бы разумнее отрубить эту голову, но в последние дни таких голов появилось слишком много.

Витинари показал на рабочую карту.

— Тысячу лет назад мы считали, что мир похож на чашу. Пятьсот лет назад мы точно знали, что мир — это шар. Сейчас мы уверены, что мир круглый и плоский и покоится на спине у слонов, которые стоят на гигантской черепахе. — Он повернулся и снова улыбнулся первосвященнику. — Интересно, какую форму мир приобретет завтра?

Славная семейная традиция Чудакулли гласила: не выпускай нить, пока не распустишь весь предмет одежды.

— А кроме того, у них такие маленькие, похожие на щипчики штучки, которые постоянно цепляются…

— У кого?

— У креветок. Они цепляются…

— Ты воспринял меня слишком буквально, ваше преосвященство, — резко произнес Витинари.

— О.

— Япросто пытался объяснить, что, если не поймать события за шиворот, они схватят нас за горло.

— О да, ваше сиятельство, это может закончиться большой бедой, — глубокомысленно изрек Чудакулли.

Эта фраза всегда работала, в любом споре. Кроме того, в подавляющем большинстве случаев она соответствовала истине.

Лорд Витинари вздохнул.

— Закончиться большой бедой… — повторил он. — Что ж, так зачастую и происходит. Такова природа вещей. И нам остается лишь уйти с песней. — Он выпрямился. — И тем не менее я лично нанесу визит гномам, о которых шла речь.

Патриций протянул руку, чтобы позвонить в стоящий на столе колокольчик, но вдруг остановился, улыбнулся первосвященнику и снял со специальных крючков бронзовую, отделанную кожей трубку. Ее нижняя половина была исполнена в виде головы дракона.