Страница 34 из 76
— Как это приходится? Ничего не приходится! Ты внушила себе черт знает что! Я не твоя мама, я могу взять на себя ответственность за твое будущее! Жалельщица!
— Ты права, жалость — хуже чумы! Раз уж человека приручил…
— Все ясно! Тогда вы с Эдиком друг друга поймете!
— А кто это?
— Тот, что тебя рашпилем…
Евгения включает зазвонивший телефон на громкоговоритель.
— Что вы хотели, Евгения Андреевна? — спрашивает шеф.
— Тут у меня Надежда сидит.
— Пусть заходит.
— Слышала?
— Как, прямо сейчас? — пугается Надя; совсем затуркал женщину этот летун — когда бы она прежде испугалась какого-то там разговора, пусть даже и «судьбоносного»?
— А чего откладывать?
Евгения смотрит, как на ее глазах сбегает с лица подруги неуверенность и виноватость. «Так-то лучше!» — с облегчением думает она.
— Ладно, пожелай мне ни пуха ни пера!
— Желаю.
— К черту!
Она уходит, а Евгения тщетно пытается сосредоточиться на завтрашнем докладе. Собственно, все материалы у нее уже готовы. По крайней мере их достаточно для того, чтобы выполнить при президенте свою роль советника.
Подруга возвращается через полчаса.
— Ну как? — спрашивает ее Евгения.
— Могу выходить на работу хоть завтра. Конечно, придется подчистить хвосты…
— Тебя отпустят без скандала?
— Какой скандал? Мы свободные люди… Вот только кабинетик мой, как сказал Валентин, пока не готов.
— Сиди в моем! — великодушно предлагает Евгения. Надя рассеянно кивает, но мысли у нее, похоже, далеки от новой работы.
— Пожалуй, пойду, — наконец говорит она, — обрадую начальство. Дай-ка на всякий случай твой номер телефона. Позвоню, ежели что…
Оставшись одна, Евгения некоторое время сидит в полной прострации. Надя совершает ошибку, а она, ее ближайшая подруга, ничего не может сделать. Может, поговорить с самим Вовиком?
«В своих делах сначала разберись!» — советует ей внутренний голос. «Не твое дело!» — отвечает она ему.
До конца рабочего дня ее не покидает чувство тревоги за подругу, которая неожиданно дает о себе знать. Она звонит и спрашивает:
— Женька, ты не могла бы Ивана из детского садика забрать? А то мама только завтра приезжает.
— У тебя ничего не случилось?
— Случилось. Но это не то, что ты думаешь… Про Ваньку не забудь!
Она вешает трубку, и Евгения некоторое время смотрит на телефон — неужели это все, что она хотела сказать? Но Надя больше не звонит…
В холле Эдуарда Тихоновича не видно, и собравшаяся уходить Ирина осторожно посматривает по сторонам: нету! А ведь обычно он подвозит ее домой.
— Нет его! — сообщает заглянувшая с улицы Лада. — И машины нет. Что ты волнуешься, уехал куда-нибудь с Валентином. Или помнишь, как в прошлом году, вся наша охрана дежурила на конференции, мэр попросил… Пойдем, мы с Веней тебя подвезем.
Евгения машет им, садясь в машину к Виталию.
— Как прошел день? — спрашивает он, целуя ее; похоже, этот вопрос при встрече у них становится ритуальным. — Едем домой?
— Едем в детский сад номер тридцать шесть, — говорит она без улыбки.
— Серьезно? А где он находится?
— На углу Вишневой и Северной.
— Понял. — Он больше ни о чем не спрашивает.
Она выходит из машины и поднимается на второй этаж, в старшую группу. Ей и прежде приходилось изредка забирать Ваньку из детсада, но вот так, без объяснений его мамаши, — ни разу! Правда, беспокойства особого Евгения в том не видит. Она всегда в таких случаях немножко балует его: водит в детское кафе-мороженое, катает на карусели. Доставляет ребенку нехитрые, но памятные удовольствия. Видя ее в дверях, он всегда предвкушает праздник. Вот и сейчас, играя с детьми, он поднимает взгляд и, увидев ее, бросается навстречу.
— Ваня, кто это? — спрашивает его воспитательница.
— Это моя тетя Женя, — объясняет он на-бегу.
— А, ну раз тетя — тогда иди!
Евгения одевает его, невольно прижимая к себе — так вкусно пахнет ребенок, забытым, до боли родным запахом. «А ведь не поздно еще одного! — мелькает у нее мысль. — Одного, но от кого?» Она ехидничает в рифму, но увлечься своими переживаниями ей не удается.
— Тетя Женя, смотри на меня. — Ваня берет ее лицо в руки и приближает к своему. — Мы сегодня куда-нибудь пойдем?
— Как ты насчет мороженого?
— А потом в магазин? — спрашивает хитрый мальчишка. Они выходят на улицу.
— Мы поедем на автобусе или на трамвае?
— Мы поедем на этой серенькой машинке. Тебя устраивает?
— Устраивает. — Он вырывает свою руку из ее руки и независимо подходит к «вольво».
Вышедший из машины Виталий открывает перед ним заднюю дверцу. Мальчик, помедлив, сообщает ему:
— Меня зовут Иван Михайлович.
— А меня — Виталий Всеволодович. Можешь звать — дядя Виталий.
— А меня можете звать дядя Ваня. Он усаживается в машину.
Виталий, улыбаясь, переглядывается с Евгенией.
— Это сын Нади.
— Мы должны отвезти его домой?
— Мы должны его развлечь.
Он усаживает в машину Евгению, сам садится за руль и, полуобернувшись, спрашивает у мальчика:
— Значит, сегодня гуляем?
— Гуляем!
Важность в момент слетает с него, глазенки загораются, и он спрашивает:
— В игрушечный магазин заедем?
— Спрашиваешь!
Виталий заводит машину и говорит:
— Начнем с чего?
— С детского кафе! — говорят его пассажиры.
Глава 13
Во вторник утром они отвозят Ивана в детсад, причем тот требует, чтобы отвели его непременно оба. Они ведут его за руки, а мальчишка с гордостью посматривает по сторонам.
Сегодня он в новом костюме, купленном Евгенией вчера в «Детском мире». Она купила его тайком, зная, что Виталий непременно захочет принять участие в покупке и уж никак не согласится на такой вот, китайский, который она и взяла-то на всякий случай, надеясь, что Надя до ночи объявится. Но, как говорится, предчувствия ее не обманули!
Виталий все-таки поворчал утром, когда она пошла будить Ивана, уснувшего в постели Никиты со своими новыми игрушками. Собственно, он хотел взять в кровать машинку, купленную ему Виталием, но в конце концов согласился, чтобы ее поставили у кровати, а Микки-Мауса из мягкой губки все-таки спрятал под подушку.
— Что же это за мать, которая даже не поинтересовалась, как ее ребенок? — бурчал Виталий.
— Думаешь, доверяя его мне, она должна была волноваться?
— Что ты! Я не о том… А ребенок тебе очень идет. Заметила: все принимали нас за его родителей. Он такой же белобрысый, как и ты.
— Ах, значит, я белобрысая? — шутливо возмущается Евгения.
— Простите, сеньора, белокурая.
— То-то же!
— Ты хоть понимаешь, как это красиво: блондинка с карими глазами?
Она не любит, когда ее называют блондинкой. Евгения считает себя шатенкой. Тем более что не всегда так выгорают ее волосы на солнце!
Дети все же отнимают много времени. Это заключение Евгения делает для себя, чтобы не было впредь поползновений вздыхать по возможному второму ребенку. Только что они с Виталием были свободными людьми, и вдруг в момент оказались связанными по рукам и ногам. Она даже не успела съездить домой, как обещала Никите, и вынуждена была по телефону буквально клятву давать, что, кровь из носа, во вторник она приедет! Теперь надо думать, как успеть заехать домой и вовремя прийти к Аристовым — у них в компании не принято опаздывать на праздники друг к другу…
Ребенок еще ничего. Понянчились. Позабавились. Вспомнили прежние времена. Хорошо хоть Ванька не грудной. Но купали они его вдвоем. Мальчишка, польщенный таким вниманием, позволил себе немного покапризничать, но только самую малость. Виталий сам его вытер, отнес на кровать и одел в футболку Никиты, которая оказалась ему как раз до щиколоток.
Совместное купание странным образом повлияло на Евгению и Виталия. Они сели рядом перед телевизором, наслаждаясь теплом и уютом. Она принесла поднос с чаем, и они не спеша прихлебывали его, отдаваясь тягучему домашнему времени. Молчали, но молчание не тяготило, а сближало их. Пока не позвонил Володя. Он спросил: