Страница 46 из 62
Сколько я просидела так, баюкая мертвую сестру и завывая — то с душераздирающей громкостью, то еле-еле слышно? Минуты, часы, дни или годы? Знаю лишь, что для меня это был самый настоящий ад. А в аду не существует времени — только вечность боли и страданий.
Через какой-то туман помню, как меня оттаскивали от Тамары, как пытались о чем-то спрашивать… Я не рыдала уже, но и ответить не могла. В голове пульсировало: «это не со мной, это не с нами происходит…» За эту одновременно и спасительную и губительную мысль я цеплялась с отчаянием утопающего. Никогда еще безумие не оказывалось так близко: я чувствовала его опьяняюще-сладкое дыхание возле лица… Оно обещало: боли больше не будет, только отдайся в мои объятия… Насколько проще было бы сойти с ума или умереть!
Я почти что была готова к этому. Я стояла перед самой бездной, глядела в ее черное чрево, мечтала сделать шаг и раствориться там, в ничто… Странно, какая мелочь смогла удержать меня и вернуть к реальности. Какая-то женщина (в тот момент я так и не смогла связать ее лицо с каким-нибудь из имен, знакомых мне), склонившись над Тамарой, произнесла:
— Теперь девочка в лучшем мире… — и принялась шептать какую-то молитву, что-то о «рабе божьей» и «агнцах» и о «милости Господней»…
Обжигающей волной во мне начала подниматься ярость.
— Кому вы молитесь?! — закричала я, — Никто не слышит ваших молитв, а если и слышит, то ему плевать!
— Мы все понимаем, что ты расстроена, Тереза, но побойся бога… — растеряно начала женщина… Хелен. Так ее звали.
— А я не буду бояться, — устало сказала я, чувствуя, как огненный гнев оставляет за собой только бессильный пепел. — Им уже нечем меня напугать… нечего отнять…
Под хор из шепотков — осуждающих и сочувствующих — я на дрожащих ногах отправилась прочь из этого места. Во рту стоял металлический привкус… Кажется, я прикусила губу, вот только боли совсем не чувствовала. Наверное, подойди кто-то и сломай мне руку — я и не заметила бы и продолжила брести, опустив голову и не видя ничего, кроме бледного неживого лица сестры…
Полная анестезия. Нет боли. Нет ярости. Только пустота и обреченное понимание: я уже не живая.
Я не могла и не хотела бороться — да и какой в этом был смысл?
Против тех, кто, вероятно, ровесники самой Вечности?.. Не знаю, чем я не угодила им… Нескрываемым призрением к вере в кого-то, кроме себя и близких? Крамольными мыслями? Или желанием докопаться до истины? А, может, просто попала под раздачу в странной игре Богов?
Какая разница теперь…
Когда я сломлена окончательно…
В этом странном оцепенении я добралась до своей комнаты… теперь только своей…
Там все оставалось таким, каким было, когда я уходила утром — будто огромную вечность назад. Но ничто уже не будет прежним.
Судороги приближающейся истерики вновь пробежали по моему телу. Ноги подкосило, и я рухнула на пол. Всхлипывания скребли в горле, и попытки выровнять дыхание с треском провалились…
Меня душила эта привычная обстановка. Слишком легко в ней было поверить, что все случившееся — лишь страшный сон, горячечный бред, наваждение, ЧТО УГОДНО! Только бы не истина.
А от такой веры до безумия — полшажка, не больше…
Я с силой прикусила кожу не запястье, это самую малость, но отрезвило меня. Хотя боль пришла запоздало и была слишком глухой и далекой, чтобы перекрыть тот кошмар, что творился внутри меня.
Мыслей в голове не было… и я приказывала себе не думать… не сейчас… Осталось только то, что скорее можно было назвать инстинктами.
И сейчас они приказывали мне одно: бежать из этого места, бежать и больше не возвращаться. Сейчас долг Гонца и привязанность к дому полностью растворились в панике, которая грозила захлестнуть меня с головой…
Но нет. Совершенно неожиданно внутри меня поселилось какое-то мертвенное отчужденной спокойствие. Я резко втянула воздух через стиснутые зубы. Оглядела комнату… не мою уже. Ничью. Просто комната, просто вещи. Думай, Тесс, что из них тебе пригодится там, куда ты отправляешься? А, собственно, куда?..
Автоматически кидая в небольшую сумку разные предметы, я улыбалась. Отстраненной полубезумной (или не «полу»?) улыбкой.
Вполне возможно, что я скоро умру…
Возможно, что и нет.
Но, в любом случае, я выбываю из этой игры.
И Они не смогут меня удержать.
Не смогут…
Тревога за рыжеволосую девушку гоняла Гелия по всем коридорам подземелья: почему-то всегда безошибочное чутье каждый раз уводило его в ложном направлении… Словно некто не желал, чтобы он отыскал Тесс.
Да, между ними не было такой связи, как между Лоа и тем парнем… Кайлом, кажется. Но ведь это и к лучшему. Все, что было — было добровольно, потому что они сами так захотели. И несмотря на то, что девушка его оттолкнула, ангел сейчас стремился отыскать ее, чувствовал, что та нуждается в помощи… и что, кроме него, помочь некому.
В конце концов, Гелий все же пришел к ее комнате, подспудно удивляясь, как это — самое очевидное ведь! — место не пришло ему в голову прежде всего. Будто действительно какое-то наваждение.
Мужчина потер ладонью лоб и собрался уже постучать, но дверь распахнулась раньше.
— Боже… — выдохнул он, напуганный и пораженный. На мгновение ему показалась, что перед ним стоит труп, по неизвестным причинам продолжающий двигаться. Ведь не может у живой глаза темнеть такой пустотой, где не отыщешь никаких чувств… даже боли. Глядя в бледное лицо Тесс, Гелий подумал, что если бы он сейчас затаил дыхание и прислушался, то сумел бы различить биение только одного сердца — своего собственного. Нет, конечно, это было не так, но…
Девушка сделала шаг вперед, словно не видя перед собой преграды в виде Гелия. А он только сейчас заметил в ее руках небольшую сумку.
— Куда это ты? — нахмурился он.
— Ухожу, — голос Терезы прозвучал также мертво, как выглядела она сама.
— Что?.. — Гелий помотал головой, как будто пытаясь таким образом привести мысли в порядок, — Куда? Зачем?
Лицо Тесс вдруг утратило отрешенность, черты болезненно исказились…
— Это вы, такие как ты, во всем виноваты!!! — прорыдала она, и попыталась ударить ангела кулаком в грудь, но тот мягко перехватил ее запястье.
— Т-ш-ш, успокойся, девочка, — прошептал он, прижимая ее к себе. Тесс не сопротивлялась, но словно окаменела, никак не реагируя на нежные поглаживания по волосам и успокаивающие слова. Видя тщетность своих попыток, Гелий с неохотой разжал объятья. Тереза сразу же отстранилась, сделав шаг назад.
— Куда ты уходишь? — твердо повторил мужчина.
— Не знаю… Просто здесь я больше быть не могу, — ответ прозвучал неохотно, даже вымучено. — Попытайся понять, — Тесс наконец подняла на собеседника глаза — уставшие, заплаканные, — У меня не осталось ничего, за что я могла бы еще бороться. Ни-че-го. Я — не вы. Я не могу жить за идею.
Гелий мог бы сейчас поспорить с ней, объяснить, за что в действительности борются и живут ангелы… но не услышала и не поняла бы его Тесс. Точнее, не захотела слышать понимать.
— Не останавливай меня, — прошептала она, — Все равно не сможешь ведь…
Разумеется, он смог бы. Но не видел смысла. А свои желания… давно ведь привык отодвигать на задний план.
— Береги себя, — только и попросил Гелий, на мгновение коснувшись губами ее волос.
Тесс криво усмехнулась в ответ: вряд ли это можно было счесть за обещание. Она подхватила свою сумку, выпавшую в процессе этой беседы из рук, и, не сказав больше ни слова, двинулась прочь.
Растерянный и печальный ангел продолжал стоять у приоткрытой двери окончательно уже опустевшей комнаты…
Я берегу пустоту внутри. Пустоту от привязанностей, обещаний… Пустота — это прежде всего свобода. Ото всех, от боли. От самой себя.
А сейчас я несусь над морем, утопающим (смешно, не правда ли?) в серо-белом тумане, и думаю, что наполнить пустоту соленным влажным ветром — не самая плохая идея…