Терракотовые сестры

Вот первый черный хобот наступил на мост из мертвецов. Он не покраснел и не обжегся, как убитый. Он лишь попробовал путь на крепость, сделал хобот поуже у основания и, чуть помедлив, двинулся вперед к открывавшемуся радужному свечению, все разраставшемуся над воронкой. Волны моря взъярились, но не могли достать победно шествующего по трупному мосту. С удвоенной силой они вгрызались в переход, но слишком широк он был, и уже второй и третий смерчи шествовали за первым, достигшим сияния. Отчаяние охватило деву, и вдруг она почувствовала огромную силу, словно не в соленой морской воде стояла, а в потоках межмирового астрала, где плещется чистая магическая энергия.

Тем временем к краю моста подошли и самые крупные, главные смерчи. В них не было схваченных существ, заметила Мириам. Она ощутила, что там, подхваченный вихрем и разложенный на мириады частиц, закручен кто-то один, кто-то с огромной магической мощью, живой, хоть и практически развоплощенный. Четыре меньших смерча в почтении присели перед скрытой силой своих господ, словно уступая дорогу. Узкий мост, истончающийся с каждым мгновением, оказался слишком тонким для двух гигантов. И тогда из центра каждого гиганта ударила ослепительная молния. Четыре вспышки – и четыре мертвых смерча полетели в воды, став новым ковром под ноги повелителям.

Довольно заурчав, те двинулись ко все расширяющемуся нежному сиянию. А Мириам-Лассия зажала уши. От предсмертного крика тысяч существ кровь засочилась у нее между пальцами. И ее собственные багряные капли стали последними в чаше терпения.

Не помня и не понимая, что она делает, дева закричала и вскинула окровавленные ладони в магическом жесте и прокричала заклятие, повторить которое сама бы уже не смогла. Даже не вспомнила бы, что именно и как она сделала. Только соленая вода под ее руками вдруг послушно поднялась в гигантский вал. Выше самого высокого смерча, обнажив соленое дно, вскинулась волна и тугой прозрачно-синей струей ударила в один из вихрей-гигантов.

Мост под ним рухнул, и, оказавшись в соленой воде, смерч скорчился, свился в сферическую капсулу размером с ладью, покрылся пылающими пузырями, словно ожогами. Его собрат отскочил на берег и в диком вое бросился прочь от моря, расшвыривая все на своем пути.

– ААААА… иииииииииии! – кричал смерч. Может, кто-то другой услышал лишь завывание ветра, но Мириам точно знала – смерч кричал и уносился в ужасе.

Гигантская волна, вызванная волшебством Мириам, прорвала берег, унеся с собой скалы. Часть воды не вернулась. Да и сама волшебница не устояла на ногах. Магический удар оказался таким сильным, что ее опрокинуло навзничь и откинуло. Вода накрыла деву, и воды сомкнулись над ней, как склеп. Теряя сознание, Мириам успела почувствовать только обрывок мысли: «… справилась!».

Она уже не видела, как соленая вода довершила работу, разъев и обрушив остатки стеклянных мостов. Не видела дева, как истаяло разноцветное сияние над воронкой в центре моря, и сама она схлопнулась, но обожженная капсула успела вплыть туда. Тот, кто был внутри, не отказался от своей цели. Пузыри на поверхности эллипса вытягивались в многочисленные щупальца. Капсула стала многоногим чудовищем, прорывающимся к отверстию. Кристаллы соли мгновенно облепляли каждую конечность, наращивали слой за слоем, и та, покрытая коркой, в конце концов отваливалась. Чудище отбрасывало отяжелевшую часть и тут же отращивало новую, несмотря на видимую боль. Вот так, отталкиваясь каменеющими щупальцами, монстр добрался до пенящейся воронки и рухнул туда.

– СССХххРРРаМнН! – пронеслось над сглотнувшей его пучиной, и твердь земная содрогнулась еще раз. С этим последним ударом все закончилось.

Глава 2

Мириам очнулась на берегу. Солнце светило ярко и спокойно. Припекало. До боли в глазах, невозможно ярко сияло совершенно тихое море. Оно словно подернулось маслянистой пленкой. И даже мелкая рябь не играла на его поверхности. Но все тело болело, кожу стягивало и сушило. Острая галька давила спину. Дева с трудом приподнялась на локте: мышцы не слушались, а высохшая под зноем одежда и волосы, она чувствовала, стали тяжелыми и жесткими от соли. «Наверное, я давно здесь лежу, – отметила про себя бывшая Хранительница, – плащ уже высох, и море такое спокойное, как будто не было ничего».

И как отзвук красоты и покоя вокруг дева почувствовала, наверное, впервые за всю свою долгую жизнь, сладкую истому, разлитую во всем вокруг, даже в ее теле. Она, а не боль или усталость после битвы с гигантскими вихрями, прижимала к земле, растворяла силы и мысли. Слияние с чем-то новым, неизведанным, полное и приятное, овладело каждой клеточкой женского тела, заставляя забыть все старое, прошедшее уже.

– А это даже красиво, – сказала сама себе Мириам, поднеся ладонь к глазам, – словно иней на дубовом листе.

Мелкая соль покрывала кожу, некогда белую и нежную. Сейчас же руки Мириам были загорелыми, смуглыми. Дева потянула прядь волос, стряхивая крупинки. Седину и пепельный цвет соль унесла с собой: локоны теперь стали черными. Но перемены не испугали. Ведь так естественно меняться, измениться, если просишь о новой жизни и великий Орлангур толкает тебя в купель нового мира. Вот и одежда изменилась, стала липового цвета или даже как чуть увядшая белая роза. Воды моря выстирали платье почти добела, как тут не улыбнуться мысленно?!

– Какого цвета у меня глаза? – вслух спросила дева. И подивилась своему голосу, глубокому и сильному, скорее низкому.

– Цвета дубового сока, темно-коричневые, – раздалось в ответ. – Заботься о своем новом теле. Другого здесь не будет. – Тень упала на белый берег рядом с Мириам.

Тень дракона, но присел на песок ее хозяин в образе человека. Мириам села, хоть это получилось у нее и не сразу. Пришлось превозмогать тяжесть и истому во всем теле, но не говорить же с Великим Духом Познания в позе полудохлой рыбы, подергиваясь. Тот тем временем уселся рядом и все свои восемь зрачков вперил в искрящуюся бирюзовую даль моря, давая деве возможность привести себя и свои мысли в порядок. Затем подобрал округлый коричневый камешек и запустил его в воду. Тот долго прыгал по поверхности воды, как по гладкому полу, затем вспыхнул желтым огнем и в виде такого светящегося фонарика медленно погрузился в пучину.

– Достань его, – не оборачиваясь к Мириам, ровно, без выражения произнес Орлангур. – Достань, и я кое-что расскажу о твоей новой судьбе. У меня достаточно времени, чтобы ждать, когда ты сама разберешься. Будешь бултыхаться во времени и мире, пока не освоишься. Я представляю, сколько это в годах. А ты – не представляешь. Но можешь выбрать и более короткий путь к цели: придется побарахтаться в воде, встать и принеси мне светоч.

Двигаться совсем не хотелось, даже знать не хотелось ничего, настолько крепки были объятия волшебной неги, но они же и напугали: «Так я потеряю себя, если не справлюсь. Если не пойму законов нового мира». Решение пришло само собой. Дева встала и пошла. Осторожно и медленно входила она в тяжелую маслянистую густую жидкость, которой оказалась гладкая синева. Совсем не такой она запомнилась в битве Мириам. Погружение совсем не было трудным, но не было и освежающим: вода оказалось теплой, и долго пришлось идти по мелководью. Сто шагов, сто двадцать… Наконец глубина достигла талии, потом груди, плеч. Дева нырнула, вытянув руки вперед, и открыла в воде глаза. Светоч сиял спокойно и ровно. Никакого сопротивления, никаких трудностей. Мириам вынесла его на берег, слабо удивившись его легкости и тому, что никакой магии в нем она не чувствует. На воздухе светящийся камень тут же покрылся коркой соли и погас. На ладони у девы вместо живого огонька лежал голыш.

Орлангур взглянул с удовлетворением. По крайней мере, промокшей ныряльщице так показалось.

– Теперь хлопни в ладоши и произнеси заклинание очищения, – повелел Дух Познания, смежив веки. – Да брось ты этот камень, раз он тебе мешает. Что ты с ним носишься?!

От последнего повеления Мириам оторопела: как бросить? Взять и бросить? Разве светоч не стал магическим талисманом, наградой за бой с черными смерчами? Зачем тогда сотворил его и посылал в море?