Страница 7 из 83
И Смедли отправился дальше. Множество лакомых кусочков свежайшего мяса и рыбы разнообразных сортов было доставлено в пространственно-временной нексус кухни Эрвина Шрёдингера и категорически отвергнуто Тибблсом. Всякий раз, когда запыхавшийся Смедли Фейвершем почтительно выкладывал на кошачью плошку с надписью свое очередное приношение, кот инвариантно морщил свой коротенький носик и брезгливо отворачивался в сторону, шипя и бранясь. А после снова выдвигал громогласное требование, чтобы его наконец накормили.
— Я обчистил уже шестьдесят две стандартных хронолинии, — сказал себе Смедли Фейвершем. — Любая еда, которую только можно вообразить! Все известные науке питательные вещества, за исключением разве что сибирского мамонта! О… какого черта…
И Смедли отправился в Сибирь времен мезолита, где у него было одно знакомое племя, надеясь, что тамошние охотники не слишком много сдерут с него за мамонта. Старший охотник племени приятно оживился, предчувствуя удачную сделку, ибо тундра каменного века являлась, вероятно, единственным местом во всем пространстве-времени, где Смедли Фейвершем еще не превысил свой кредит. Словом, они быстренько обговорили цену за мамонтятину (цена, к счастью, оказалась более чем просто разумной) и уже почти ударили по рукам… когда неожиданно всплыла одна маленькая второстепенная деталь.
— Я д-должен з-забрать ЦЕ-ЦЕЛОГО МАМОНТА? — не веря своим ушам, переспросил Смедли Фейвершем, стуча зубами на сибирском морозе и страшно сожалея, что все его теплые муклики и снагги остались дома. — Но разве нельзя взять просто д-дюжину мамонтовых бифштексов или вырезку из ма-ма-монтятины?
— Так ты берешь его или не берешь? — осведомился старший охотник, небрежным жестом указывая на самую большую тушу доисторического мамонта, который был этим утром убит, освежеван, выпотрошен и приправлен, гарантируя много-много часов счастливой жратвы.
— Ты думаешь, я отрежу кусок этого мамонта, чтобы ты мог соорудить для себя пару бутербродов, а остальное оставлю в вечной мерзлоте? У нас в Сибири это делается так: или бери все целиком, или катись отсюда!
— Позволь мне хотя бы выбрать, Нанук, — смиренно согласился Смедли Фейвершем. Он оглядел выставленные на продажу туши, выбрал наименьшее из возможных зол и не забыл расширить поперечник червоточины, дабы все части доисторического гиганта оставались внутри.
— Ну ладно, до новых встреч, — сказал он Нануку.
И Смедли с мамонтом рванули вперед, в 1926-й.
— Хотелось бы знать, как мне удастся втиснуть целого мамонта в эту крошечную квартирку? Вообще-то герр Шрёдингер хотел, чтобы я вынес из нее кое-что лишнее, а не вносил! И потом, куда я дену остатки мяса и изумительно полный скелет шерстистого сибирского мамонта? Интересно, существует ли в Цюрихском университете отделение палеонтологии?..
Не успел Смедли договорить, как уже очутился на кухне профессора Шрёдингера вместе со своим ископаемым динозавром (технически мамонты, разумеется, никакие не динозавры, но Смедли нравилось думать именно так). Едва Смедли Фейвершем и мамонт успели очутиться на кухне, как их приветствовал громогласный, торжествующий вопль кота. Мохнатый оранжевый шар прыжком преодолел разделяющее их расстояние, хищно вцепился в гигантскую тушу и принялся жрать.
— Надеюсь, это займет Тибблса надолго, — задумчиво сказал Смедли, наблюдая, как слишком привередливый представитель кошачьих, жадно урча, расправляется с мамонтом. — Но если во Вселенной и существует домашний котик, способный сожрать динозавра и остаться голодным, то я точно знаю, где его искать!
А между тем все перекрытия здания под и над квартирой Шрёдингера вовсю скрипели и трещали под весом и напором туши мамонта. Прикинув, что единственного процента полной массы мяса хватит Тибблсу за глаза, чтобы прокормиться до возвращения профессора, Смедли отмерил, отрезал и отложил в сторону соответствующий кусок. Теперь предстояло избавиться от остальных 99 % туши (которая уже задумалась о том, чтобы потихоньку начать портиться), для чего следовало отыскать в бесконечном континууме пространства-времени такое время и место, где никто никого ничем никогда не удивит. Самым очевидным кандидатом, на взгляд Смедли, являлся съезд Демократической партии в Чикаго 1968-го, поэтому он быстро установил в червоточине соответствующие координаты, и дело было сделано за несколько наносекунд.
— Хо-хо! — ухмыльнулся Смедли, довольно потирая руки. — Кота я, значит, накормил, объедки выбросил, а что еще надо сделать?…Эй! Эй! Немедленно прекрати!!!
Но Тибблс, на время утоливший свой зверский аппетит, не обратил на его слова никакого внимания. Он непринужденно расположился в центре ковра, лежащего в гостиной, и наглядно продемонстрировал Смедли Фейвершему, что пищеварительная система Felis domesticus сконструирована превосходно и столь же качественно работает на выход, как и на вход.
— Кыш! Брысь! О мерзавец… — простонал Смедли Фейвершем. — И теперь мне придется все это убирать! Разве котам не положено ходить в песочек или что-нибудь в том же духе?
Результаты раскопок, проведенных в ванной комнате Шрёдингера, выразились преимущественно в очередных блокнотах и тетрадях, исписанных рукой знаменитого физика. Нашлась также и пыльная кошачья коробка, которую, судя по вещественным доказательствам, в довольно отдаленном прошлом Тибблс усердно посещал… И с тех пор ее никто не удосужился почистить.
— Черт возьми! — с чувством произнес Смедли Фейвершем, открывая форточку под потолком ванной комнаты и не без труда переправляя содержимое кошачьей коробки на цюрихскую Seitenstrasse. Хотя Смедли захлопнул форточку очень быстро, до ушей его успели долететь возмущенные крики прохожих: «Ach, du lieber!»
Реактивировав свою верную червоточину, Смедли установил хронопространственные координаты на пустыню Сахару в будущем через десять секунд, рассчитывая, что какой-нибудь подходящий порыв ветра вдует в червоточину достаточно песочка, чтобы наполнить коробку Тибблса. Однако Смедли совсем позабыл, что перед этим откалибровал апертуру червоточины под мамонта, поэтому в ванную комнату, как и надо было ожидать, рухнула почти целая дюна Сахары. Кошачья коробка вмиг наполнилась и переполнилась, а Смедли Фейвершема едва не погребло под тонной песка.
— Не понимаю, что я сделал не так? — пробормотал последний, выкарабкиваясь на поверхность и поспешно затворяя устье червоточины. Перекрытия снова угрожающе застонали, но теперь уже под весом песчаной дюны. Смедли Фейвершему пришла в голову практичная мысль вышвырнуть всю тонну песка в ту же самую форточку, но он решил (на всякий случай) поглядеть, что делается внизу. Внизу на Seitenstrasse собралась уже целая орда разгневанных швейцарских бюргеров, вполне готовых, как ему показалось, кого-нибудь поймать и линчевать.
— Думаю, мне лучше пока ничего не выбрасывать из этой форточки,
— сказал себе Смедли Фейвершем. — Хотя… Добрым швейцарским бюргерам не нравится, когда что-нибудь падает вниз, и я могу согласиться с их точкой зрения. Но с чего бы им возражать, если что-то падает вверх?
С этими словами Смедли достал из кармана свежий пакет антигравитонов и щедро перемешал их с песчаной дюной, не забыв, разумеется, предварительно отсыпать достаточно песочка, чтобы полностью удовлетворить Тибблса до возращения профессора Шрёдингера. На сей раз, когда Смедли отворил форточку, антигравитизированная дюна Сахары послушно провалилась в небо над Цюрихом. Песок взметнулся выше готического шпиля кафедрального собора и быстро рассеялся в воздухе, заблокировав солнечный свет, так что в Цюрихе внезапно наступили преждевременные сумерки.
— Гм! Я надеюсь, в Швейцарии не водятся вампиры, потому что они обычно выходят на охоту, как только стемнеет… Нет, полагаю, что не водятся. Кто-нибудь может вообразить себе швейцарского вампира, распевающего йодли? Лично я не могу! Но что интересно, линчеватели разбежались, когда стемнело, и может быть, вампиры действительно… Эй! Эй! Только не это!!!